Объединяющая сила классики

Рассказ

 

Сальвадора Валерьяновна Крушницкая, закрывая воскресное собрание литературного клуба, объявила:

— Друзья, собираемся на следующей неделе, в субботу. Наша любимая библиотека будет местом веселья — празднуем день рождения Антона Павловича Чехова!

Собравшиеся кисло улыбнулись. Крушницкая вздохнула. Немало сил тратила она, чтобы встречи увлекали всех, но очень уж пёстрой была компания: дантистка Галатея Петухова и её муж-бухгалтер Амвросий Витальевич, студент-юрист Вальдемар Пряников, артистка театра Клавдетта Нужнина, а также Лена и Лина — дочери-близняшки чиновника Маслобоева. Одержимая художественным словом, Сальвадора Валерьяновна всех заманила по знакомству — кого жалобами, а кого и лестью. «Чему я удивляюсь в их унынии?» — думала порой.

Члены клуба со стульев поднимались, торопясь из душного зала на улицу, в январскую метель.

— Подождите, подождите! — прокричала Крушницкая им в спины. — Предлагаю конкурс! Найдите и принесите с собой сборник произведений Чехова. Владелец старейшего издания получит приз!

Этим, впрочем, без особой надежды она хотела возбудить в них любопытство.

Понедельник и его будние сёстры с братьями скрылись рыбками, не оставив воспоминаний. Постучалась суббота. Сальвадора Валерьяновна впустила её рано — готовилась. Подвинула в центр зала тяжёлый круглый стол, положила на него вязаные салфеточки для сервировки. Заварила чай. Каждого гостя ждала фарфоровая чашка с блюдцем, конфеты и пирожные. Цыкали часы в сухой библиотечной тишине.

Вот заскрипел за дверью снег, затопали на лестнице, и в следующий миг в библиотеку завалилась краснощёким воинством вся компания. Засуетилась Сальвадора Валерьяновна, приняла с плеч Петуховой шубку, повесила на разлапистую вешалку пропахшее табаком пальтишко Вальдемара, веником стряхнула с шерстяных юбок Леночки и Линочки налипший снег.

Гости расселись за столом. Сальвадора Валерьяновна, дрожа от нетерпения, начала:

— Предлагаю выбрать название для встречи! Скажем, «В честь Антона Павловича…»

— Давайте-ка сперва про конкурс, — перебил её Вальдемар, недобро улыбнувшись. — Вы обещали некий приз…

Члены клуба загудели одобрительно, полезли в сумки. Одна за другой на стол ложились книжки, гости хищно глядели на издания соседей, щурились, что-то шептали.

Студент откинулся на спинку стула, закончив изучать раритеты других участников:

— Очевидно, выиграл я.

— Позвольте, я бы поспорил, — откликнулся Амвросий Витальевич, забирая книгу у жены. — У меня 1897-й год, а у вас?

— Уж постарше…

— Покажите-ка… Ба-а, 1903-й!

— Глаза протрите, здесь 1888-й!

— Господа, предлагаю вернуться к теме… — попыталась успокоить их Сальвадора Валерьяновна.

Но спор уже поднял на ноги Вальдемара и Амвросия Витальевича, с горячностью доказывал один другому собственную правоту. Слово за слово — ещё пуще разошлись, выхватывая у своих соседей сборники и альманахи. Годы, дремавшие на страницах, высвобождались облачками пыли. Женщины закашлялись. Спорщики между тем не унимались.

— Гляди, гляди же! Видишь, какой здесь год?! А тут? Чего юлишь-то? Проиграл, так признайся честно! — шипел Амвросий Витальевич, тряся книгой перед носом Вальдемара.

Тот желал ответить, приоткрыл рот, выражение блаженной безмятежности на его лице перетекло в гримасу удивления, студент зажмурился, резко вздохнул, а затем чихнул.

Остальные подхватили. Кто-то пытался разогнать руками пыль, кто-то — нос закрыть платочком, но тщетно. Артистка Нужнина рванулась было открыть окно, но Сальвадора Валерьяновна её удержала:

— Вы что, тут книги, всё со снегу намокнет!

Сказала, а сама кривилась, хмурилась, но быстро сдалась — чихнула так, что с головы её слетела заколка-гребешок.

Дантистка Петухова, самая крепкая из всех, позвала врачей. Забрали чихающую братию в больницу с тяжёлой аллергией, за нехваткой места против правил определили в одну палату.

— А-а-а… — надувался Вальдемар, а потом лопался: — …ПЧХИ!

На тумбе рядом с кроватью студента стоял графин. Его треснувшая крышка отзывалась каждому чиханию лёгкой дрожью — будто стеклянный колокольчик звонил.

— Ах, будет вам… — сказала Сальвадора Валерьяновна после очередного чиха. — Может, продолжим? Я и книгу прихватила… Но мы не выбрали название встречи!

Члены клуба разворчались. Но скоро лежать без дела наскучило, и они сдались уговорам.

— Название на… А-АПЧХИ! Чёртово чихание! — Вальдемар высморкался, хмыкнул. — «Чихание-Чехование»!

Амвросий Витальевич погрозил ему пальцем.

— Предлагаю «Чеховствование»! — воскликнула одна из близняшек.

— Вальдемарушка, уступите миленькой… — Сальвадора Валерьяновна пощёлкала пальцами в сторону Маслобоевых. Обе были в одинаковом больничном одеянии.

Студент махнул рукой лениво, мол, пусть так, чего уж…

— Все согласны? Тогда решено — открываем «Чеховствование»!

И до воскресного полудня, когда приступы утихли, с перерывами на дрёму и приём лекарств, члены клуба по ролям читали пьесы и рассказы, передавая друг дружке прихваченную Крушницкой книгу — сборник произведений Антона Чехова. Новейшее издание, тот самый приз.