Цесарка

Посвящаю Назаренко Марии Андреевне, моей школьной учительнице русского языка и литературы

Весна в этом году выдалась необычно дождливой. Для страны с жарким климатом и громадным количеством неорошаемых богарных и горных земель дождь поистине является божественным даром, падающим с небес. Кажется, высушенная пустующая земля оживает, сначала медленно, а потом бурно покрываясь зеленью. Вид красных раскрывающихся тюльпанов и других цветов, раскинутых на десятки гектаров земли, завораживает. Вслед за растительностью, словно из-под земли, на полях появляется многочисленная живность: змеи, у которых идет сезон спаривания, черепахи с грустными глазами, ленивые вараны, пугающие своим видом, и многочисленные птицы. Птицы прилетают большими стаями, располагаются на ветвях и начинают петь. Поют они громко и хором. Такое ощущение, что в птичьем парламенте идут жаркие дебаты по чрезвычайно важному вопросу. Только ни один сенатор не хочет слушать другого, все говорят одновременно. В дождливые дни парламентарии отдыхают. Завершают весь этот пейзаж собиратели лекарственных растений, пастухи со стадом коз и баранов, туристы. Хотя погода теплая, они обуты в зимнюю обувь, чтобы их не жалили змеи.

Городские рынки наполняются съедобными растениями. Весна то раскрывает свои объятия, щедро одаривая всех своими дарами, то, нахмурив брови, посылает град, ливень и гром. «Неужто ты пьяна?» — спросил я у нее.

Местность осветилась молнией, и после паузы раздался гром. Необычность была еще в том, что я встречал свою шестьдесят четвертую весну. В этом возрасте работников госучреждений отправляют на пенсию. Работая в конторе по подготовке строительных проектов и смет, не трудно было вычислить, что мне светила пенсия примерно в семьсот сомони и забвение. Я подумал, что обо мне забыли, но тут пригласили в столицу, город Душанбе, в головной офис. Поздравили, угостили. Собрали аппарат управления — человек десять. Пожелали здоровья и долгих лет жизни. Секретарша начальника поднесла гвоздики, красиво завернутые в прозрачный целлофан, и конверт… И дали понять, что я уволен. Это госучреждение, и так положено. В конверте был приказ о моем увольнении в связи с уходом на пенсию с подписью руководителя Абдулла-заде и тысяча сомони в виде премии. Это примерно сто долларов. Так сказать, утешительные. Внутри закипело. Разве я кому-то мешал? Я был в самом расцвете сил. Не было темы в строительстве, в которой я бы не разбирался. Чтобы вы не дожили до моих!

С годами приобретаешь навыки управлять чувствами и смотреть на происходящее как бы со стороны. Я благодарил за внимание, улыбался, говорил, что тронут. Действительно, было затронуто что-то глубокое внутри. Что-то уходит, седеет голова, выпадают зубы, к вечеру чувствую усталость, на любовном фронте редкие атаки, которые я предпринимаю, не всегда заканчиваются победой, а здесь дали понять, что скоро тебе конец. Ты вышел на финишную прямую. Пожелания звучали как надгробная речь. Угощение как поминки. Цветы? Возможно, и будут над моей могилой. Знамение о кончине, сказал внутренний голос. Да-да, незаметно кивал я головой, только конверта не будет.

Через две недели позвонил Абдулла-заде, поздоровался как-то виновато, сказал, что иностранная строительная фирма ищет грамотного инженера-строителя, возрастных ограничений нет. Дали, мол, твой номер телефона. Так меня наняли иностранцы. Платили гораздо больше, чем Абдуллаев. Поистине не все плохо, что плохо кончается. Головной офис фирмы находился в городе Душанбе, примерно в 130 километрах от объекта строительства, и каждый понедельник проводилось совещание. Офис обосновался в арендуемом двухэтажном Г-образном доме с земельным участком примерно в тысячу квадратов. Планировка была выполнена грамотно: кабинеты, санузлы, ванные, кухня, столовая, навес для машин, проходная, зеленая зона, деревья и тротуары.

Всему этому пейзажу придавали живость две цесарки, располагавшиеся под наружным лестничным маршем. Никаких отдельных помещений у них не было. Не любоваться этими птицами было невозможно. Они свободно гуляли по двору. Родом эти птицы из Африки. В шестнадцатом веке они эмигрировали через Европу в Россию и через Аравию в Среднюю Азию. Большинство знатоков дают высокую оценку вкусовым качествам мяса этих птиц, близких к дичи и по количеству витаминов в их яйцах. Но самым заметным свойством является их пение. Эти птицы, имея полтора-два килограмма веса, могут необыкновенно громко и необычно петь. Характерна для них и пугливость. Заметив незнакомца во дворе, они поднимают шум. Это делает их экзотичными сторожами домов, а иногда и дворцов, где собачий лай неуместен. Красивый вид и их пение были оценены, отсюда и название — Цесарка, то есть Царская. В Средней Азии эту птицу назвали Султанской.

По понедельникам перед совещанием я брал с собой кулек пшеницы, риса или что-нибудь другое на угощение птицам. Почему они мигрировали из Африки? Возможно, как ни старались ублажать слух своих африканских хозяев, все равно дело кончалось тем, что они попадали в казан для супа.

А почему вообще мигрируют все существа? Если взглянуть на историю, то первыми мигрантами были Адам и Ева. По тому, что род человеческий распространился по всей земле, можно делать вывод о том, что мало кто не мигрировал. Интересно, что мигрируют не только люди, но и животные, птицы, рыбы. Посмотрите на березы и послушайте их во время ветра. Миллионы листьев шуршат одновременно, желая вырваться и сменить место. И это им удается. Если не весной, то осенью во время листопада. Казалось, глубоко пустили корни деревья, как поменять место? А ведь мигрируют! С помощью птиц, которые, унося их плоды, выбрасывают косточки далеко от ствола. Движется и меняет свое место все: воды рек, ветер, облака, земной шар и галактики. Логически рассуждая, можно вывести вселенский закон, который в сжатом виде гласит: «Не засиживаться!» Особенно это касается тех, кто добился прогресса в духовном, научном, философском или в других видах деятельности. А если сопротивляться закону, так ведь существуют: наводнения, землетрясения, притеснения, войны, голод, болезни, революции и т.п. Вам придется мигрировать для начала, скажем, в Египет или в Россию, а потом, когда откроют Америку, и подальше. Человечеству необходимо поактивнее искать среду обитания вне Земли, иначе безжалостный Закон может сделать Землю африканским казаном для супа. Нагрев котла начался. Неужели мы одни во Вселенной? Есть ли поблизости планета, чтобы сделать ее обитаемой?

Пара держалась вместе как влюбленные. Самец пел великолепно, громко, голос как бы шел изнутри. Он щедро одаривал нас счастливым голосом, не уступающим оперным певцам. Не так уж много нужно для счастья!

В понедельник до совещания, когда я хотел угостить цесарок, я обнаружил только одну птицу. На мой вопрос повариха ответила, что в субботу были гости, вторая пошла на мясо.

На совещании было мне поставлено задание: за два дня представить подробный отчет о фактическом расходе по строительству химического завода. На мои возражения о том, что требуется четыре дня, было приказано оставаться в офисе с ночевкой и завершить работу в срок. После мне предоставлялся отпуск на неделю.

Вечером в офисе я остался один. В спальном помещении я завершал обязательную часть вечерней молитвы, как послышалось громкое пение цесарки. Нет, это было не пение, это был крик! Темнело, тем не менее через окно было видно, что цесарка сидела на ветке вишни. Крик был душераздирающий. Ее было слышно за три, четыре дома от нас. До меня дошло, что я не один. Самым впечатляющим в этом крике был вдох. Вдыхала птица торопливо, необычно громко, хрипло, со свистом. Обычно пение, заканчивающееся одним выдохом, продолжалось несколько минут со вдохами. Несомненно, птица звала свою пару. Я замолк, а птица все продолжала. Затем она сделала паузу, видимо поняв, что ее партнер не отвечает и его уже нет. Сидя боком, она чуть повернула нижнюю часть своего клюва ко мне и продолжила крик. Какой крик! Это надо было услышать! Она кричала на меня. На представителя человеческой расы. Я перевел взгляд на пол. Постарался понять ее. «Вам все дано: сила, власть, имущество, ум, дома, машины, и мало, да? У меня был всего-то Он! И то забрали. Ну что, довольны, правители?..» Мое каменное сердце было задето. Именно каменное и холодное.

После окончания строительного института я был направлен по распределению на работу в Яванский район на строительство химического завода. Рабочими там были тюремщики или, как их называли в документах, спецконтингент. Убийцы, насильники, мошенники, хулиганы, разбойники и случайно попавшие в аварию водители — вот с кем я начал свою трудовую деятельность. Рабочих привозили и увозили в специальных машинах в сопровождении солдат-автоматчиков и собак. И сегодня, оглянувшись назад, я делаю вывод о том, что эта практика сделала меня холодным, расчетливым и грубым. А тут я растаял!

В человеческом существе скрыто нечто таинственное. Как огонь скрыт в металле. Когда камень ударяется о металл, тот искрится. Чтобы человек осознал в себе эту таинственность, нужны особые обстоятельства. Это может быть духовная песня, проповедь, душевная боль, молитва. Я осознал, что боль — столь неприятное из творений Господа — имеет громадное значение в эволюции человека. И тут птица сделала вторую паузу. Видимо, она сделала вывод о том, что надежда в человеческий род является неправильной надеждой. Все бесполезно! И тут голос Цесарки резко поменялся. Амплитуда громкости резко уменьшилась, так что ее мог услышать разве что сосед по общему забору. Интервал между короткими паузами увеличивался. Грозный тон превратился в нежный. Но пение по-прежнему было продолжительным. Сомнений не было, птица отпевала свою любовь. Любовь и боль — эти два чувства, сопровождающие человека в жизни, делают его одухотворенным, приближают к Богу. У меня появились слезы. Почему у людей в глазах в горе и печали появляется жидкость, называемая слезами? Почему не в ушах? Почему не в носу? Почему не на лбу?

Поистине глаза являются зеркалом души. Сильные чувства, потрясения действуют не только на тело, но и на внутреннюю сущность человека, и слезы есть сигнал о том, что случай записан на генетическую память.

Последний раз я плакал, когда умерла мама. Она была единственным человеком, кто меня по-настоящему любил. Вот передо мной существо, у которого ничего в этом мире не осталось. Никаких надежд. Состояние, к которому стремятся продвинутые духовные люди, — состояние отрешенности от мира, к которому призывают духовные наставники.

Птица сделала перерыв и продолжила. На этот раз паузы в пении были продолжительными. Голос был как бы просящим. Разве что молится?..

Тут я вспомнил, что я сам не закончил молитву. Последняя часть, то есть просьба, не была завершена. Эта птица как бы вклинилась в молитву и теперь, стоя боком ко мне и чуть повернув нижнюю часть клюва ко мне, как бы говорила: «Продолжай!» И я продолжил:

— Боже, дай мне силы и настойчивости в поисках истины и прозрения, как у этой птицы!

Боже, дай мне силы, смелости и настойчивости, как у этой птицы, в борьбе с моими недостатками!

Боже, дай мне счастья полюбить, как эта птица!

Боже, дай мне искренности в молитвах, как у этой птицы, и серьезности в земных и неземных делах!

…Боже, дай этой птице кусочек счастья из своей неистощимой кладовой! Аминь!

В понедельник я чуть не опоздал на совещание. Шеф говорил об улучшении качества сварных швов в металлических газгольдерах и контроле швов с помощью рентгеновских съемок. И… и послышалось пение Цесарки. На этот раз пение было радостным! «Неужто ее пара воскресла?» — подумал я. Осторожно отодвинул край занавески, чтобы посмотреть. Стук кончиком ручки по столу отрезвил меня. Шеф заметил, что я отвлекаюсь. После совещания я вышел во двор и все понял. За Цесаркой шли пять маленьких птенцов. «Может быть, инкубаторские?» — подумал я. А Она, смотря на меня, смеялась. Вы никогда не замечали, как смеются Цесарки? Надо быть чуть внимательнее, и вы заметите. Когда люди смеются, они раздвигают губы, издают быстрый прерывистый выдох со звуком. У Цесарок это немножко по-иному. Ну, хотя бы потому, что у них нет губ. Цесарки во время смеха слегка подпрыгивают, высоко поднимают голову, клюв немножко приоткрывают и черные маленькие глаза блестят. Африканка смеялась и, кажется, надо мной.

Шел мелкий дождь. Капли дождя, попадая на неё, стекали на землю, словно Она была покрашена корабельным лаком. Она утешала меня. Не затронет боль и горе ваше истинное «Я», а только ваши чувства и тело. Дул мягкий влажный ветер, обласкивая лицо. Весна в этом году выдалась необычно дождливой.