рентген счастья

***

 

Мой срез дерева

В кольцах — твоё имя

По тысяче раз

 

Что говорит камень воде, когда его смывает водопад:

Кап. Ради тебя,

Я разрушаю себя

миллионы раз.

 

 

***

 

как листья жимолости на свету

твой цвет блёкнет

как чаша слабо заваренного чая

в глазах у отца

со временем

он смотрел на солнце слишком долго

 

 

***

 

у меня есть

бумажный бог

он искрится боками и гранями

угощает корнем аира

заводит меня в заводь

но сперва

в речной её поток

 

мы мокнем с богом

в её воде

бумажная кожа его размягчается

и уплывает островками

 

я перестаю считать на двадцатом клочке

архипелаг уплыл

и оставил меня тоже плыть

пока не найду своих тонущих собратьев

 

в лесу, смотрящего вглубь самого себя

я вижу мяту, мох и реку

герань и вербейник

в ветвях застряли оленьи рога, ворсистые и мягкие

 

внутри себя, смотрящей вглубь леса

я вижу дупло

а в нём мои костыли: костоветвь и костотвердь

впервые я учусь ходить по воде

 

 

***

 

Слова её проникают легко

Огонь оставляет ожоги на папиросных бумагах

Она наслаивает их друг на друга,

Колонна трафаретов высится в небо

Их толщина формирует махровые туннели

Трафарет моей любви

Отражает её суть

говорит её болью

носит на себе её след.

Вблизи сгиб её большого пальца

напоминает сросшуюся ветку эвкалипта

Она может выжечь тебе сетчатку

Или отбросить мягкой тенью

Кто-то пролил бензин и отлил глаза в градиент

Это Tobacco sunburst

Впервые так страшно лишиться зрения

Забыть её лицо

Мне нравится быть её Венерой

 

 

***

 

Лавандовые горы с сахарной втиркой,

Небо рикошетят столбы с проводами,

Будто по нам чертят рельсы-рельсы шпалы-шпалы,

Воздушные линии истончаются в иголки,

В иголки входят нитки, и по ним сны уходят из города

На высоту 4973 метра над уровнем моря.

По-другому это называют с.и.п. —

Самонесущий изолированный провод,

Наполненный алюминиевыми жилами,

И сайт моей биографии обновляется.

Я самонесущий изолированный провод,

Вспышка тока, клинок, рассекающий реинкарнации

И крадущий сны живых,

Моё откровение в пути, а путь бесконечен,

Всю ночь мне мешает спать

Сиплый-сиплый звук на соседней больничной койке.

Смерть лишь повторяется, а не происходит.

 

 

рентген счастья

 

тёмные, смуглые лица,

загоревшие в медно-бронзовые монеты.

люди цвета меда и корицы обитают теперь на снимках,

как рентген счастья. свет беснуется в линзе, свет попадает в матрицу.

затвор камеры лопается, на свет появляется птица

 

древняя, как сама ночь. блеск и золото на иссиня-чёрном бархате в теснине.

июль блеснул во рту у августа

96-го, и тут вдалеке полыхает зарница, мягкий топчан, Иссык-куль,

ты сидишь среди звёзд, телячья сонливость и голова, пустая от плача,

ты вдыхаешь дым фейерверков, а небо горит — синее на синем.

 

твоё детство — остров, прокалённый безлюдьем, жаркий ещё до рассвета,

мир Шивы невнятен и шаток,

каждый дом — это храм света, каждый храм — дом на его краю.

я рябь, нагретая солнцем, мне нет смерти, и это знают Кришна и вишни,

как капли крови в дедушкином саду.

 

я ведь сонная муха, всё, что ношу, — плеч кривой сгиб, хребет и душу, что неизмерима.

всё, куда меня тянет в мой последний десяток: гробницы, больницы, подальше от мира.

любая боль спустя год потерь сдираема, как корочка живицы,

но этому никто не учит, когда тебе семнадцать.

 

голос копится и накапливается в вердикт,

любовь здесь, и я её проводник,

она сидит на камне в воде, белое солнце, русалка и мать,

я — литой печати ожог, сброшенная чешуя и дочь. я говорю не тем, кем прихожусь ей, а

тем, чем обошлась,

я люблю отражать этот луч, этот меч, иногда уводить удар

прочь. слишком близко чтобы нежнее, чтоб бить наугад, слишком точь-в-точь.