Жопокрыл и те, кто с ним. Продолжение

Начало читайте в предыдущих номерах (№ 51 - 71)

 

41. Ночь

 

Пробуждение было мучительным. Затёкшее тело стало деревянным. Жопокрыл проснулся в том же положении, что и ложился. Едва пошевелившись, почувствовал, что болит каждая мышца. Рана на ноге пульсировала и неприятно жгла. Голова тяжёлая, будто приросла к подушке, не поднималась. Застонав, Жопокрыл с трудом заставил себя сесть. Головокружение было настолько сильным, что его чуть не вырвало.

Посидев несколько минут, он медленно поднялся и, припадая на больную ногу, двинулся к выходу из комнаты.

Тёплый, вечерний ветерок нежно пахнул в лицо. Жопокрыл не думал, что проспал так долго. Уже последние ярко-красные всполохи угасающего солнца растворялись на темнеющем небе. Он залюбовался этой сумеречной красотой и подумал, будут ли ещё такие спокойные вечера, чтобы просто посмотреть на небо.

В сторе никого не было. В комнатах не слышались голоса воинов. Около плиты не крутился Ротоног. Только шум деревьев и одинокие вскрики птиц нарушали его неожиданное уединение. Жопокрылу вдруг стало неуютно и так жутко. Он почувствовал будто остался один… совсем один во всём мире…

 

***

Плечеглаз летел на предельной скорости, крылья ломило от напряжения. «Нужно отправить донесения во все сторы, — составлял для себя план старший воин. — Предупредить умни о том, чтобы принимали утром жителей Тупилога, скоординировать с воинами умни оборонительную границу. Лучше всего на их стороне, за озером. Укроги не плавают, перепрыгнуть не могут, если будут обходить, мы заметим».

Ветер гудел в ушах, солнце уже село, и опускающаяся вечерняя мгла неприятно страшила, отчего Плечеглаз нервно подёргивал желваками. Он знал о войне только из рассказов старших и не думал, что сам столкнётся с ней. Конечно, был готов вступить в бой, сражаться, но терять воинов, тех, кого учил, тех, к кому привык и прикипел... «Как это будет? — думал он. — Я сказал Спиноногу, что жертвы неизбежны, но что я буду чувствовать? Как мне справиться с потерями? Ведь они мне как дети. Бедный Спиноног…»

Назойливые мысли всё крутились и крутились в голове, не замолкая ни на миг. Пролетая над поляной для тренировок, Плечеглаз немного отвлёкся, вспоминая, как на первой тренировке Ротоног вывихнул руку. Как Шеехвост уснул под раскилоком, пока остальные учились налету разрезать глиняные диски. А Грудоух как-то, отрабатывая удары на клинокнутах, получил по лбу, и здоровая шишка выросла на глазах. Зубобок первое время так быстро тараторил, что Плечеглаз не мог понять, что он говорит. А когда появился Локтеглаз, сразу было ясно, что с ним будет непросто. И Жопокрыл, такой тощий и бледный, что больно было смотреть…

«Что для них уготовил Туписоб?» — с этой мыслью Плечеглаз приземлился на площадку стора. 

— Я волнуюсь за родителей и друзей, — услышал старший воин печальный голос Жопокрыла. — Если на деревню нападут, что с ними будет? 

Жопокрыл сидел вполоборота за столом и смотрел, как Ротоног у печки перемешивает в большой сковороде шкворчащие на масле цирты.

— Не переживай, — успокаивал стоящий спиной к нему Ротоног. — Я… это… уверен, что воины не подпустят укрогов к деревне и это… — в этот момент воин повернулся и увидел Плечеглаза, подходящего к столу.

В приглушённом, тусклом свете двух ламп (одной на столе, второй на столике рядом с печкой) — при военных действиях источники света должны быть минимальными — черты воинов были почти не различимы, но Плечеглаз знал, что они встревожены и напуганы всем происходящим.

— Верно, Жопокрыл, не волнуйся, — начал Плечеглаз. — Старший воин деревни вызвал подмогу из Тупилеса, они уже, наверное, прилетели. Из Тупиполя к утру тоже будут. — Он чуть вбок отодвинул скамью и присел за стол, напротив Жопокрыла. — Спиноног думает, что сегодня ночью укроги не нападут, будут собираться с силами. Сейчас идёт подготовка к перелёту жителей деревни к соседям, — Плечеглаз вздохнул. — Так что утром нам нужно организовать их сопровождение, а для этого предупредить умни. Ты как себя чувствуешь, Жок? 

— Я в порядке, — отозвался Жопокрыл, делая голос как можно бодрее.

— Может, это, лучше я? — вмешался Ротоног, отставив сковороду с печки на столик, подложив под неё железную подставку. Подошёл ближе к большому столу и добавил: — Жок, это, ещё не очень…

— Говорю же, я в порядке, — сквозь зубы повторил Жопокрыл.

— Для тебя другое задание, Ротоног. Летишь в южный стор. Ты же из тех мест? Грудоух отправится в северный, а Зубобок — в западный, сниму их с постов через час — доставите донесения. Жок — к умни, тут недалеко. Остальные — на границе. 

Оба закивали.

— А пока я подготовлю письма, вы подкрепитесь, отдохните. — Плечеглаз посмотрел в темноту за деревьями. — Ночь будет длинной. — Он встал и направился в свою комнату.

Жопокрыл с Ротоногом посмотрели друг на друга и одновременно глубоко вздохнули.

 

***

Розовоноска не могла уснуть. Ей было то холодно, то жарко. Переворачиваясь с боку на бок, она никак не могла выбрать удобное положение.

Они с матерью долго пили свежесваренный, ещё тёплый компот из якри, ели вкуснейшие пирожки, рассыпчатый резной пирог и разговаривали. В кухне стоял сладковато-пряный аромат выпечки, и тёплый свет ламп наполнял пространство нежно-песочными пятнами, создавая ощущение уюта и покоя. Но как только она легла в постель и затушила лампу, что-то неуловимо волнующее не давало уснуть. 

Промучившись ещё какое-то время, Розовоноска встала, не в силах больше выносить эту неясную тревогу. Натянула мягкие сапожки, накинула длинную рубаху, тихо спустилась на первый этаж и бесшумно выскользнула за дверь. 

Ночная прохлада заставила поёжиться. Две полные луны и безоблачное небо давали достаточно света, чтобы даже с такого расстояния различить любимый словобог, ствол которого раздваивался и походил на две ладони, всегда готовые её принять и скрыть за рясной листвой.

Когда она опустилась на толстую ветвь словобога у основания раздваивающейся кроны, то почувствовала знакомый запах древесной коры и прелых листьев. Опавшая листва часто застревала в углублениях между ветками, и, хоть они с Белохвосткой старались вычищать такие места, оставшиеся там листья начинали жухнуть и источать этот землисто-влажный запах.

«Как там Жопокрыл? — думала Розовоноска. — Почему я так переживаю за него? Внутри всё холодеет, когда о нём думаю. Он далеко от своей деревни, и укроги до них не добрались… Или, может, уже и до них допрыгали, а мы просто ещё не знаем. Тогда он сражается… И может… О, нет…» Стало страшно и очень холодно. Она обняла себя за плечи и вспомнила, что слева в ветвях припрятала старое одеяло на случай прохладных вечеров. 

Холодная, чуть влажная ткань, накинутая на плечи, только добавила ощущения зябкости. Но, основательно закутавшись, уже через минуту Розовоноска почувствовала, как начинает согреваться.

Отгоняя тревожные мысли, она смотрела туда, на запад, где за лесом было их озеро и где на горячем песке ещё совсем недавно они сидели с Жопокрылом. Или нет… Так давно… Она скучала по нему. Да, вот, что её тревожило. Она просто скучает по Жопокрылу. По его улыбке, по тому, как он иногда встряхивает головой, по тихому смеху, по глазам, которые так внимательно и тепло на её смотрят. Она скучает по ощущению, когда нравится и он ей очень… очень нравится… Она скучает по любимому…

 

***

В это время Жопокрыл летел к границе с умни. Тёмное зеркало озера отражало его силуэт, и он невольно вспомнил, с какой радостью летел через него на последнюю встречу с Розовоноской. Тогда ещё не знал, что она была последней. А теперь они могут больше не встретиться. Судя по тому, что рассказал Плечеглаз, в Одиноком лесу укрогов полчище и, если начнётся масштабное наступление, мало кто выживет. «Но как же хочется хотя бы ещё раз увидеть её, — думал Жопокрыл, — ещё раз потереться носами». Воспоминания так захватили, что он забыл об ужасных картинах сражения, о погибших и раненых, о тревоге за близких, о пульсирующей боли в ноге, о ломоте во всём теле, обо всём, а видел только улыбающееся лицо Розовоноски.

— Стой!

Резкий крик вернул Жопокрыла в реальность. К нему навстречу летел воин умни.

«Краснобок, — с неприязнью узнал воина Жопокрыл. — Только тебя не хватало».

Как-то в разговоре с Розовоноской они вспомнили, как её ужалила некку, и Жопокрыл спросил, что за воин её забрал и куда отнёс. Тогда он узнал, что это был Краснобок, и по не очень лестным словам Розовоноски понял, что она его терпеть не может.

— Стой, тупи! С какой целью прилетел? — Кроснобок подлетел вплотную, и по сузившимся глазам и недовольному лицу было заметно, что он его узнал.

— С донесением я! Передам лично вашему старшему воину, — без колебаний ответил Жопокрыл.

Краснобок кивнул и, развернувшись, полетел вперёд, махнув рукой, чтобы Жопокрыл следовал за ним.

— Сегодня ты не вопишь, как неоперившийся младенец! — хмыкнул через плечо Краснобок.

— А ты такой же надменный выскочка, каким и был! — отпарировал Жопокрыл.

Весь оставшийся путь они летели молча.

 

***

Сероух сидел в своей комнате на кровати и сшивал толстой нитью разорванный край поясной сумки, когда Краснобок завёл Жопокрыла к нему.

— Сероух, тут тупи с донесением, — доложил Краснобок.

— Да, понял уже. Проходи, воин, — Сероух кивнул в сторону стула, стоящего рядом со столом справа от кровати.

Жопокрыл медленно проковылял мимо старшего воина и, морщась от боли, присел.

Сероух отложил поясную сумку, встал, подошёл к столу и присел на край, внимательно рассматривая Жопокрыла.

 — А принеси нам чего-нибудь выпить, Краснобок, — произнёс Сероух. — Вижу, гость наш устал, освежиться надо! — подмигнул Жопокрылу и хлопнул его по плечу.

Острая боль пронзила Жопокрыла от раны, куда как раз попал Сероух, и распространилась ниже по спине, отчего он инстинктивно отклонился в сторону и зажал губы, чтобы не вскрикнуть.

— Ты в бою, что ли, был? — спросил серьёзно Сероух.

— Да, — ответил Жопокрыл, достал из-за пазухи свёрнутый в несколько раз листок и протянул старшему воину.

Сероух взял письмо, обошёл стол и сел напротив.

— Извини, воин, — Сероух кивнул на больное плечо Жопокрыла. — А ты чего замер? Компот неси или что там у нас есть, — обратился он к всё так же стоящему в дверях Краснобоку.

Тот недовольно выдохнул и вышел.

 Старший воин быстро прочитал донесение, отложил в сторону и спросил:

— Тебя как зовут, воин?

— Жопокрыл.

Сероух вскинул брови, но вовремя взял себя в руки и, не заостряя внимание на неблагозвучном имени, произнёс:

— Как там было? Страшно?

 

***

Возвращаясь обратно в стор, Жопокрыл думал, что невольно всматривался в лицо старшего воина умни, стараясь найти схожие черты с Розовоноской. Сероух также вскидывает брови, когда чему-то удивляется, и при улыбке прижимает нижнюю губу, как и дочь. А вот глаза не похожи, наверное, они у Розовоноски от матери.

Жопокрыл кратко и сдержанно, не углубляясь в детали, рассказал о сражении. Сероух слушал внимательно, а когда речь зашла о погибших, его ладони, лежащие на столе, сжались в кулаки. Задав ещё несколько вопросов, он ненадолго замолчал, а затем сказал, что ответа писать не будет, а на словах Жопокрыл может передать, что к утру умни будут готовы принять жителей Тупилога. На границе воины тоже помогут. Затем они выпили по стакану компота, принесённого Краснобоком. И Сероух пожелал ему удачного пролёта и помощи Туписоба в войне с укрогами. На этом они и простились.

И вот сейчас, паря над верхушками деревьев, Жопокрыл думал о том, сколько же ещё отцов и детей могут потерять друг друга. Ведь враг не щадит никого. И сколько тупи соединятся с духами в ближайшее время и будет ли он среди них? 

 

42. Перелёт

 

Первые лучи солнца освещали поляну для тренировок, на которой творился хаос.

Женщины с вещевыми мешками, большими сумками, некоторые — с младенцами, примотанными к животу, обессиленные, сидели на траве. Дети — от подростков до самых маленьких — бегали, подлетали, кричали, плакали, капризничали, что-то просили у замученных мам. Мужчины с объёмными грузоносками со всякой всячиной, потные и раскрасневшиеся от натуги, опускались на землю и с облегчением сбрасывали лямки с плеч. Затем садились или ложились около своих грузов.

Это была уже вторая остановка за утро. Как и предполагал Спиноног, укроги не напали этой ночью, но не был уверен, что наступление не начнётся на рассвете. Поэтому, как только ночные сборы были окончены, он приказал выдвигаться в путь, задолго до восхода солнца. 

Плечеглаз летал над прибывшими и давал распоряжения воинам. Кому-то нужна была вода, другим помочь что-то перетащить, кто-то потерял ребёнка. Воины с готовностью выполняли приказы, хоть и сами были почти без сил. Ночь длилась действительно долго, и никому из них так и не удалось отдохнуть. 

Когда солнце показало свой полукруг, прилетела вторая часть жителей. Молодые женщины и девушки, которые до последнего ухаживали за ранеными, готовили, помогали воинам. И юные тупи и мужчины, несущие грузоноски с ранеными и грузы с провизией.

Жопокрыл, встречающий вновь прибывших, показывал свободные участки на поляне, где можно разместиться. Он то и дело выискивал глазами мать и Сисипятку, но не находил. Расспрашивал знакомых и соседей, но ничего выяснить не смог. Отец и Хвол с Боном наверняка остались в деревне, так что он не рассчитывал их встретить. 

Помогая девушке, жившей по соседству, с огромной сумкой, которую она уже не в силах была нести, Жопокрыл кивнул в сторону невысокого раскилока на краю поляны — там было немного посвободней. Они полетели туда и, спустившись ниже, он услышал своё имя.

— Жок! Жок, сынок! — Векошейка стояла и протягивала к нему руки.

Он приземлился, поставил сумку, подошёл и обнял плачущую от радости мать.

— Мама, ты как? А я всё думал, где же ты. И как тебя пропустил?

Она отстранилась и, смотря на него глазами, полными слёз, ответила:

— Я-то хорошо. Как ты? Ты-то как? Хромаешь… Мне Ухорук сказал, что ты ранен. Я… я… — она стала ощупывать его, будто стараясь найти раны.

— Мам, всё хорошо. Видишь же. Стою живой и здоровый. Горлолоб меня подлечил. Чуть ногу и плечо задели, но это пустяки. В остальном я как зелёная фреска — свеж и полон сил! — старался успокоить мать Жопокрыл.

— Но почему ты сражался? Должен же был на границу лететь?

— Так случилось, — он не знал, что сказать. — А отец как? Он остался в деревне?

Векошейка кивнула.

— Сам же знаешь, кузнец всегда нужен. Да и отца знаешь. Он до последнего помогать будет.

Жопокрыл видел в глазах матери страх и за отца, и за него, но ничего не мог сделать.

— Не переживай, мам, Великий Туписоб нас не оставит! — он снова обнял мать и, преклонив голову, уткнулся ей в плечо, вдыхая знакомый тёплый, чуть пряный запах её волос.

— Жок, тут это… помощь нужна! — услышал Жопокрыл голос Ротонога.

Воин парил чуть левее над ними, указывая на столпившихся тупи ближе к середине поляны.

— Мам, мне пора. Ты не волнуйся за меня и за отца. Всё будет хорошо, — он поцеловал её в макушку и взлетел вверх. — Если что-то понадобится, то найди меня. Я где-то тут буду.

— Хорошо, хорошо, — ответила Векошейка, провожая его глазами.

Подлетая к группе взбудораженных тупи, Жопокрыл услышал возмущённый голос Правителя деревни.

— Я в таком же положении, как и вы все, — Животозуб, весь красный, вытирал тыльной стороной ладони пот со лба. — Брали только необходимое.

Кто-то выкрикивал, что на его семью было аж две грузоноски. Пыхтя и вертясь во все стороны, чтобы рассмотреть кто это сказал, Животозуб ответил:

— А там, там не только мои вещи, но и… — он запнулся, — но и ценности деревни и жителей.

— И что же это за ценности? — спросила молодая женщина, качающая хныкающего малыша.

Жопокрыл опустился на землю и стал продвигаться через толпу к Животозубу.

— Так… это… и Большая Книга Имён… и друмы воинов и оставшихся в деревне тупи, и ещё много чего ценного. — Животозуб после этих слов будто бы воспрял. — Да! Вы об этом подумали? Что я не только о себе забочусь, но и о нашем наследии.

Толпа смущённо загудела.

— Животозуб, нужна помощь? — спросил Жопокрыл.

— Вот, оправдываюсь перед своими же тупи, — сетовал Животозуб. — Ночи не спал, думал, как их уберечь, и вот! — всё громче декламировал правитель деревни. — И это вся благодарность!

Толпа начала расходится.

Подлетел Плечеглаз.

— Животозуб, что тут?

— Да как обычно — недовольство. Такова судьба всех правителей, — глубоко вздохнул Животозуб.

Плечеглаз оставил замечание правителя деревни без внимания.