взгляд на тысячу

 

очень грубый хлопок,

жирноватая кожа лица,

волосы отросшие

не ложатся под шапку.

фаланги пальцев существуют,

покуда на них есть кровь.

когда пот в соль превратится?

 

объелись глазными яблоками.

даже кору погрызли,

и не надо никаких змей.

 

пустота в глазах напротив,

не более чем поверхностное дыхание.

почему же так скован

при вариативной свободе?

когда же пот станет солью?

прямо в ране?

будет поздно.

 

его умирающие нейроны.

 

 

ударное проветривание

 

ударное проветривание

на берегу хмурого моря.

всё честно и просто,

ты открыта и трогательна.

 

полифония сердца и беспокойных волн:

песок тонет,

мысли скомкались от крови

по ту сторону твоих щёк

и больших ладоней.

 

ручейки вытекают из губ

так легко,

что хочется любоваться —

заполнение пропусков

с парой ошибочных итераций.

 

твои глаза — мои руминации,

смерть на пляже

ими сопровождается.

посмертные медитации морем.

мы самосбывающееся пророчество.

 

 

нет помех

 

залитое мягким солнцем,

небо сатиновое нежное к пальцам,

лучи овивают протянутую ладонь.

 

всюду воздушные поцелуи:

их сдули с ладоней добрыми губами.

словить парочку и приложить к щекам.

 

пуховый ветерок ленивой вязки

плывёт по плечам —

объятья золотистых рук.

 

взгляду тепло и нежно,

словно через шторы чужой кухни —

хорошо сложится всё.

 

излучистое солнце розово-золотое,

растекается эфирное тело,

вдох, стремящийся в бесконечность.

 

помехи жизнью лёгкие и беззвучные.

 

 

дикий запад

 

отпустить вожжи,

выгнуть поясницу.

потная одежда

сливается с мышцами

и сердечным ритмом.

 

её изящно изогнутый нос,

она улыбается через плечо,

поправляет шляпу…

ветер рассыпал волосы,

искусно романтичное солнце.

 

меня преследуют

холодные руки на шее,

скованность в теле,

стянутые хомутом мысли —

у тёмного лассо длинная верёвка.

 

натянуть вожжи

машинально, чтобы догнать.

лошадь запинается,

фырчит болезненно.

кажется, я чувствую боками

свои нетерпеливые пятки.

 

скачу во весь опор

(аж ремни рвутся),

каждую ямку собираю,

но она только отдаляется,

в солнышке тает.

 

расстроенные чувства с отдышкой.

торможу под вечер,

жгу в костре мысли

и солнце, что расплавило,

и дорогу, что увела.

 

рукой дотянешься,

а галопом не догонишь —

вот так загадка…

запад дикий и странный.

 

 

невроз не пройдёт

 

мягкий туман целует макушку.

цвета просто цвета,

слова просто ритм.

перепонки мурчат,

поглаживания головы.

невроз не пройдёт.

 

рыбка побольше съела рыбку поменьше

в желудке кита.

аренда жилья дорогая нынче —

приходится быть жертвой

в урчащем чистилище.

 

холод практикует иглотерапию,

кожа впитывает кислород,

пар путается в берёзовых ветках,

молекулы колокольчики.

 

снег просто звуки,

подушка, чтобы громко подумать

перед сном.

мягкий туман целует макушку.

невроз не пройдёт.

 

 

арбузный сок

 

в детстве я мечтала

только об арбузном соке на губах.

мыльные пузыри и свежие овощи.

прозрачно-перламутровая

гамма фасада,

а внутри душно,

как в ракушке,

ведь заболит горлышко.

дофамин в кожурке —

ну же, грызи, не думай.

 

солнце заседало в глазах,

когда стол был засажен,

а на солнце никто не смотрел.

 

ясно быть поводом

вставать по утрам,

черно бегать по орбите

в зоне видимости,

сладко захлебнуться

в арбузном соке

на закате солнца.

 

 

молекулы

 

плечи жирно подчёркнуты,

настроение делать вилли на мотоцикле

с широкими покрышками и дорогим мотором.

в центре губ — эпицентр страсти,

в глазах — сияние чистого неба,

жжёная резина крутится локонами.

затылку бетонно холодно, но ты продолжаешь.

 

цветы из магазина пахнут

городом и свежей прохладой,

дикий лайм в холодном тонике,

не заметил, как в стакан упал рукав свитера.

сыр тянется к твоим губам;

уже давно говорю только шутками,

а ты лишь улыбаешься.

 

под ботинками мямлят камушки,

с дороги пристально смотрят фонари,

птицы трындят без умолку —

я люблю делегировать свои чувства.

 

броуновское движение твоих молекул усилилось:

ты ночной ветер, волна и последняя стопка.

ломтик лимона касается губ,

хлопок двери и запах букета.

всё, что осталось после тебя,

бережно храню в ощущении поцелуя.

 

 

ода баззкату

 

у тебя слишком короткая стрижка.

достаточно, чтобы мне понравилось

наблюдать за тем, как работает твой мозг.

 

из-за футболки не видно,

как бьётся сердце,

голова стучит мыслями —

губы дрожат от отдачи.

 

сейчас будто бы вечер ранней осени:

ты в янтарном свете,

в лучшем свете.

в контровом свете

лучше видно манерность плеч.

 

снова передумал —

плечи шепчут,

снова захотел —

тяжело дышат.

 

поменяйтесь местами,

я помогу.

 

 

белые ночи

 

белые ночи крайне дереалючи:

под ключ

сбивают ощущение времени

в стремлении

осветить всё, что раньше было сокрыто.

 

 

ваза

 

ассибиляция палатализованных смычных,

шумные смычные — краткие, долгие —

альвеолярные и дентальные согласные,

интервокальная позиция, аффрикаты, аллофоны...

 

я зачитываю левый столбик в своей тетради,

рвано лежат знания, рассыпаны мысли,

как осколки маминой любимой стеклянной вазы,

которую мы разбили на вписке перед её выпиской.