трансмиссия.zip

Пьеса написана для микрофестиваля коротких пьес «Я – Драмарафон»

 

БАЙҚОNУР 2043

 

Полумрак. Скриптонит выходит на сцену в чёрной толстовке с капюшоном, натянутым на голову. Его движения расслабленные, но чувствуется внутреннее напряжение. Наверное, это не он — это реконструкция: персонаж, собранный из обрывков эпохи Spotify и вейпов, эпохи, когда ещё верили, что грусть можно продюсировать. Он хватает микрофон.

 

 

Байконур теперь — павильон, бля.

В ангаре №2 снимают сериал про космонавта,

который влюбляется в нейросеть.

Генератор дыма гудит громче, чем старый «Союз».

Рядом паркуется электрокар с наклейкой «артхаус.шымкент».

 

Тяжёлый, приглушенный бит начинает пульсировать. Скрипт раскачивается в такт, взгляд — в пол.

 

На старте №5 построили глянцевую кофейню.

Там делают латте с лавандой и QR-кодом «на мечты».

В туалетах по-прежнему пахнет керосином,

но теперь это часть ебаного экспириенса.

 

Скриптонит плюёт на пол, имитирует искаженным голосом:

 

Три-два-один, пуск! Нахуй это всё...

 

Туры на рассвете стоят дороже, чем запуск спутника в 80-х.

Гиды рассказывают байки:

«Вот здесь Гагарин ел кашу»,

«Вот тут Аубакиров чуть не задохнулся».

Дети лайкают. Взрослые лайкают.

 

Резко выдёргивает микрофон из стойки, подходит к краю сцены:

 

Институт космической медицины сдали под NFT-галерею.

Внутри — проекции лиц.

Они улыбаются как долбаные манекены в шлемах и моргают по команде.

 

Напевает низким голосом:

 

М-м-м-м, да, да, да, бля...

 

В углу — точная копия приборной панели «Буран».

На ней — надпись маркером:

«Я мечтал, а ты снимаешь тикток».

Байконур не умер.

Он стал, сука, популярным.

Он стал «местом силы».

Он стал фоном.

 

Бит нарастает, Скриптонит срывает капюшон:

 

Где раньше делали расчёты —

теперь подбирают референсы.

Где строили корабли —

ставят риг для лучшего селфи.

Где была тишина —

сейчас играет плейлист из ретро-каверов.

 

Музыка резко обрывается, остаётся лишь низкий гул, Скрипт говорит тише, почти шёпотом:

 

И только один человек,

шал в форме с вытертым шевроном,

каждое утро приходит на заброшенный старт

и смотрит вверх.

Иногда он говорит вслух:

«Погодите. А вдруг всё ещё можно?..»

Но его никто не слушает.

У него нет, блядь, подписчиков. 

 

Резко бросает микрофон на пол с оглушительным ударом. На экранах — кадры настоящего запуска ракеты, звук которого перекрывает всё.

 

Конец