Рассказы

За яйцами

 

— Верзилов? — Люба зашла в зал, накручивая рыжие волосы на маленькие бигуди, и вопросительно посмотрела на мужа.

Николай сидел на продавленном временем диване. Стену напротив украшал средних размеров плазменный телевизор, по которому шёл футбольный матч. В одной руке у Николая был пульт от телевизора, в другой — только что откусанный бутерброд с колбасой. Он обернулся и посмотрел на жену.

— Ты мне почему не отвечаешь? — Люба говорила не очень громко, но с требовательными нотками в голосе.

Николай указал рукой с бутербродом на свою челюсть, старательно жующую кусок колбасы, и что-то невнятно промычал. 

— Верзилов, не беси меня! Ты яйца купил? Не купил. А завтра какой день? Пасха. Яйца где?

Николай, наконец, прожевал колбасу и возразил:

— Завтра и куплю утром, когда...

— Верзилов, сегодня! — прервала его Люба и, не дожидаясь новых возражений, вышла из комнаты. 

Николай снова повернулся к телевизору. Он только собрался откусить ещё колбасы, как в комнату забежал пятилетний Гоша.

— Папа, папа! — затараторил он. — Мама сказала можно в пиставку!

— Пока нет, — ответил Николай. — Видишь: телевизор занят, скоро уйду и...

— Мама сказала чичас иди.

В зал снова заглянула Люба:

— Верзилов, ты ещё здесь?

— Да блин блинский! Дайте поесть, в конце концов, — возмутился Николай.

— Магазины закроются скоро! Иди давай, потом доешь. Ребёнку включи приставку уже, наконец. Господи, сил моих больше нет! Верзилов! Мусор вынеси!

Пакет с мусором застучал бутылочным стеклом по внутренностям мусоропроводной трубы.

Николай подошёл к двери лифта и нажал на кнопку вызова. Кнопка не загоралась. Нажал ещё несколько раз и прислушался, прислонив голову к двери. В шахте лифта было тихо. Николай ругнулся и пошёл по лестнице. 

На площадке третьего этажа кто-то засунул в прожорливую пасть мусоропровода большую картонную коробку. Выкинутый этажами выше мусор, столкнувшись с препятствием, вывалился здесь наружу, образовав небольшую свалку. В полумраке Николай не сразу разглядел её и споткнулся. Осколки стекла зазвенели по бетонному полу, а пластиковая банка из-под молока с цоканьем пустилась в пляс по ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж. Николай выругался и спустился вслед за ней. Дверь одной из квартир приоткрылась наполовину и оттуда выглянуло сморщенное старческое лицо любопытной бабы Веры. Когда-то она была завхозом в школе, которую он закончил больше двадцати лет назад. 

— Здрасьте, баб Вер, — сказал Николай, не останавливаясь. 

— Колька, ты, что ли? А чё там за шум? 

— Опять кто-то мусоропровод перекрыл. 

— Вот ироды! — баба Вера пожевала губами. — А ты куда на ночь глядя?

— За яйцами баб Вер, — ответил Николай, скрываясь за лестничным пролётом, ведущим на первый этаж.

Он вышел на улицу. Апрельский вечер остывал неохотно. Тёплый ветер приятно щекотал ноздри.

Постояв с минуту, Николай неспешно зашагал в соседний двор, где расположился магазинчик «У дома».

Толкнув внутрь входную пластиковую дверь со встроенным стеклом, он вошёл в небольшое помещение магазина. Колокольчик на двери зазвенел, и скучающий за прилавком продавец Акиф засиял улыбкой.

— Здорова, — буркнул Николай, — мне яиц десятка два, или лучше три. 

— Здравствуй дорогой, — ответил повеселевший Акиф. — Яйцо кончились, извини. 

— Как кончились? — удивился Николай. — Совсем? 

Акиф широко улыбнулся:

— Совсэм, всё разобрали.

Николай вышел на улицу. Перспектива идти до ближайшего супермаркета «Гашан» в трёх кварталах отсюда не радовала. Он достал сигарету, прикурил, затянулся. Выдохнув горький дым, спустился с крыльца. Вдруг кто-то выглянул из-за угла магазина и усиленно ему замахал:

— Колян! Иди сюда.

Это был Марик, бывший одноклассник Николая. 

— Привет, а ты чё там прячешься? — спросил Николай, подавая Марику ладонь для рукопожатия.

— Да Светка, сука, — Марик посмотрел за спину Николая. — Я культурно отдыхаю, понимаешь, а она давай мне мозги делать, алкаш, мол, алкаш. Будешь? — Он достал из-за пазухи наполовину пустую бутылку водки.

— Нет, ты чё, мне завтра в рейс. 

— А-а-а... — протянул Марик. — А чё тогда бродишь тут? 

— Да Любка запрягла. Завтра Пасха, а яиц нет. Иди, говорит, за яйцами. У джигита этого, — он кивнул в сторону магазина, — кончились. Теперь придётся переться в «Гашан».

— Да-а, — протянул понимающе Марик. — Моя тоже с утра гоношится. — Он открутил пробку с горлышка бутылки, сделал два больших глотка и, сморщившись, хрипло резюмировал: — Ввсе беды из-за баб. 

— Угу, — поддержал друга Николай.

— Едрид-ангидрид! — Марик хлопнул себя по лбу. — У Светки же яйца есть!

— В смысле? — спросил Николай.

— Ну у моей Светки, — ответил Марик. 

— Какие?

— Куриные, ёптить.

Николай оценил перспективу.

— Может, попросим?

— Не, не даст, — Марик сплюнул.

— Ну давай я попрошу, а? — умоляюще посмотрел на него Николай.

— Ты чё?! Ничё просить не надо, — Марик ещё раз сплюнул. — Сами возьмём! Пшли. 

Идти было недалеко. Дом Марика буквой «П» окружал двор, в котором расположился магазин Акифа. Марик петлял, как заяц, запутывающий следы. Пару раз он чуть не ушёл в пике, если бы Николай его вовремя не поддержал под локоть. 

Преодолев два лестничных проёма, они оказались около двери Мариковской квартиры. Марик, покачиваясь, повернулся к Николаю, поднёс палец к губам и пробормотал:

— Щяс.

Он безуспешно попытался попасть ключом в замочную скважину. Вдруг что-то щёлкнуло. Дверь резко отворилась, осветив полумрак подъезда тусклым жёлтым светом. Из приоткрытой щели высунулась женская рука, схватила покачнувшегося Марика за ворот и с силой потащила внутрь. Он что-то промычал и с грохотом повалился в коридор. Дверь с шумом захлопнулась, и из-за неё донеслась громкая перебранка женского и мужского голосов. 

Николай ещё немного постоял в сумрачном одиночестве и, вздохнув, понял, что всё-таки придётся идти в «Гашан».

Он вышел из подъезда, обогнул сломанную лавочку и пошёл вдоль дома. 

— Братан! — услышал он откуда-то сверху голос и поднял голову.

На балконе третьего этажа прямо над ним стоял Марик. В одной руке он держал полиэтиленовый пакет, похожий на сдутый футбольный мяч, а другой тянул на себя ручку балконной двери. Дверь постоянно дёргалась внутрь, и Марик дёргался вместе с ней. В один момент дверь дёрнули так сильно, что он не удержался и выпустил из рук пакет. 

— Едрид-ангидрид! — крикнул Марик и повалился внутрь квартиры. 

Пакет раскрылся, и Николай понял, что на него сверху летят куриные яйца. Он резко рванулся с места, запнулся о сломанную лавку и полетел на землю. Инстинктивно закрывая затылок руками, он лежал ничком, а рядом, как снаряды, падали и разрывались сырые яйца. 

Поднявшись, Николай огляделся. Вокруг него, как на минном поле, желтели кляксы разбившихся яиц. Вся его одежда тоже была перепачкана рыжими пятнами.

— Блин блинский! — воскликнул он в сердцах. — Сходил, блин, за яйцами!

Николай втянул голову и быстро зашагал к своему дому. Про «Гашан» он уже не думал. 

Споткнувшись об увеличившуюся кучу мусора на третьем этаже, он поднялся на седьмой и достал ключ. Открыл входную дверь и вошёл в коридор своей квартиры, не зажигая свет. 

С кухни раздался голос Любы:

— Верзилов, ты?

Николай ничего не ответил, просто молча стоял в тёмном коридоре.

— Я взяла у соседки немного яичек, чтобы сейчас покрасить, — продолжала Люба. — Завтра утром отдадим. 

Николая вдруг бросило в жар.

— А раньше ты не могла этого сделать?! — завопил он из коридора. 

Откуда-то из глубин квартиры тут же раздался плаксивый голос Гоши:

— Мама, мама! Папа снофа фугается!

Свет в коридоре зажёгся, и Николай зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел в дверном проёме Любу.

— А-а-а.. — протянула она, пристально оглядывая Николая с головы до ног. — Нет яиц, значит.

Николай стоял исступлённо сжимая кулаки.

— Верзилов, тебе лечиться надо. Ладно, иди умойся и сними с себя это всё. Ну-ка, быстро руки мыть и за стол, — добавила она, отвешивая подзатыльник пробегающему мимо Гоше.

Николай постоял какое-то время яростно сжимая кулаки, но вдруг понял, что смертельно устал. Он стащил с себя испачканную одежду и сунул её в стиральную машинку. Потом принял душ и направился мимо кухни прямо в зал. Буркнув на вопросительный взгляд жены, что не голоден, он лёг на диван и включил телевизор. Засыпая, Николай думал о том, что завтра у него очередной дальний рейс. И никто не будет доставать его с этими дурацкими яйцами целую неделю. 

 

Техническое обслуживание

 

— Да понял я, понял, ещё оливковое масло и фетакса, — Николай отключил смартфон, положил его в карман и толкнул перед собой продуктовую тележку.

Колёсики тележки заскрипели, и она покатилась по залу супермаркета, виляя то вправо, то влево. 

Заполнив тележку продуктами из списка, полученного от жены, Николай завернул в вино-водочный отдел. Ему навстречу вышла молодая пара. У девушки в руках был букет цветов, а у парня бутылка «Шардоне» и большая коробка конфет. Николай проводил их хмурым взглядом и направился к стеллажам с пивом. Но вдруг остановился.

— Шардоне, ты моя шардоне, — пробормотал он, глядя на пестреющие этикетки различных марок белых и красных вин.

Николай закрыл глаза и вспомнил, как бегал к Любке в общагу, когда та училась в «педагогическом училище». Он залазил к ней на третий этаж по пожарной лестнице и стучал в окошко. В одной руке у него была бутылка «Вермута», а зубы плотно сжимали завёрнутый в газету букет цветов. Николай глубоко нырнул в воспоминания молодости и не сразу понял, что к нему кто-то обращается. 

— Дядь, чё стоишь столбом? Дай пройти, — сказал какой-то рыжий паренёк. Бесцеремонно отодвинув тележку Николая, он потянулся к стеллажу и, выхватив две бутылки красного-полусладкого, быстрым шагом пошёл к кассе. 

Николай вдруг разозлился на себя. «Действительно, стал столбом, — подумал он, окидывая взглядом бутылки на стеллажах с содержимым разной крепости. — Завтра Восьмое марта, надо же Любку поздравить. Сядем, винишко попьём, вспомним молодость». 

Николай взял с полки бутылку белого вина и пошёл на кассу. Рассчитываясь, он прихватил коробку «рафаэлок», сиротливо валявшуюся в брошенной кем-то из покупателей тележке. Николай подвинул коробку под занесённый кассиршей считыватель штрихкода над движущейся лентой. Пробормотал: «Пробейте тоже». Считыватель безразлично пикнул, и на зелёном циферблате кассового аппарата высветился окончательный финансовый приговор. 

За цветами Николай решил забежать в маленький магазинчик во дворе по соседству с его домом. Над входными дверями в магазин красовалась вывеска со сделанной каллиграфическим почерком надписью «У дома». Хозяин и бессменный продавец магазина Акиф стремился выстроить бизнес в ногу с сезонными тенденциями. Он всегда имел необходимый ассортимент, особенно в преддверии праздников. 

Схватив букет из пяти пурпурных тюльпанов, Николай расплатился с улыбающимся Акифом и вышел на крыльцо магазина. 

— Псс, Колян! — услышал он.

Из-за угла магазина ему махал его школьный товарищ Марик. Николай подошёл к нему. 

— Ты чего тут? — спросил он, здороваясь с Мариком.

— Да трубы горят, а Светка, коза, зажала кассу. Может, займёшь пятихатку, а?

— Ты мне ещё с Нового года косарь не отдал, — укоризненно сказал Николай. 

— Да ладно, чё ты? — обиделся Марик. — Я тебе потом два отдам. 

— Извини, я уже пустой, накупил вон всего к празднику.

— Вижу, — взгляд Марика остановился на букете тюльпанов, который Николай прикрывал большим пакетом с надписью «Гашан — лучший семейный супермаркет». 

— Едрид-ангидрид! А это кому веник? — спросил он. — Любке? 

— Ну не тебе же, — буркнул Николай.

— Чё-то ты злой сегодня, братан, поругался с женой, что ли? 

— Ладно, Марик, — Николай торопливо протянул ему правую ладонь, чтобы попрощаться, — завтра выпьем вместе за наших баб, сегодня некогда уже, пойду я.

— Ну иди, иди, бабский угодник, — обидчиво сказал Марик, пожимая ему руку.

Николай решил срезать через двор и повернул за угол магазина. Тропинка, проходящая рядом с ледяной горкой, была вся в наледи. Ноги Николая неестественно разъехались, и он, потеряв равновесие, со всего маху упал на спину. В глазах потемнело.

Очнувшись, он увидел над собой чистое синее небо.

«Так бы и лежать дальше», — подумал Николай, но вдруг резкая боль в затылке заставила его вернуться в реальность. Он пошевелился: руки ноги вроде целы. А голова... Он приподнялся и пощупал затылок — просто ушиб. Вскочит шишка и пройдёт. 

Николай поднялся, осмотрел содержимое пакета — ничего не разбилось. Цветы лежали рядом, тоже целые. «Странно, — подумал он, — так грохнулся, а всё целое». Он засунул руку в карман, вытащил смартфон, посмотрел время. Половина пятого. Николай положил телефон обратно, как вдруг ему показалось, что что-то не так. Он снова достал смартфон и посмотрел на дисплей. Нет, не показалось. Надпись «Нет сети» прижалась к верхнему краю экрана. 

«Что это с ним? — подумал Николай. — Блин блинский! А если Любка звонила, а я не доступен?! Она же скандал закатит!»

Николай подобрал букет и быстро зашагал к дому. Поднявшись на седьмой этаж, вставил ключ в замочную скважину, но не успел его повернуть, как дверь подалась внутрь.

«Опять забыла закрыть, — проворчал про себя Николай. — Ну сколько можно напоминать?» 

Он зашёл в коридор, разулся и надел домашние тапочки. Снял куртку и повесил её на вешалку. Поглядел в зеркало, усмехнулся и, взяв цветы на изготовку в одну руку, с пакетом в другой прошёл в расположенную напротив выхода из коридора кухню, чтобы сделать сюрприз жене.

Зайдя на кухню, он не сразу понял, что увидел. Перед ним, опершись одной рукой о кухонный стол, а в другой держа сковородку, стояла, не шелохнувшись, его жена. Она чуть наклонила голову вниз, а сзади, под копной рыжих вьющихся волос, из прямоугольного отверстия в шее, похожего на отсек с батарейками в телевизионном пульте, торчало несколько проводов. 

Николай выронил пакет и попятился назад. Цветы он почему-то только крепче сжал левой рукой. Вдруг сзади раздался какой-то шум, заставив его резко обернуться.

В дверном проёме, ведущем из зала в коридор, стояли два совершенно одинаковых человека в одинаковых синих комбинезонах. У каждого из них был белый бэйджик с надписью большими чёрными буквами «Сервисная служба». «Комбинезоны» молча смотрели на Николая.

Когда оцепенение спало, он вдруг понял, что не слышит и не видит сына.

— Гоша, — прошептал Николай одними губами, и тут же закричал: — Гоша!

Он вскинул руку со сжатыми в кулаке цветами. С поднятым, как меч над головой, букетом, Николай бросился на странных «техников». Сбив их с ног, он влетел в зал. На диване спиной к нему сидел пятилетний Гоша и играл в приставку. Николай подбежал к нему и схватил за плечи.

— Гоша, Гошенька! С тобой всё… — он не договорил.

Гоша повернул в его сторону голову, не переставая нажимать кнопки на джойстике. 

— Надо пофиксить баги, папа, — сказал он ровным, холодным голосом. 

Николай выронил из рук помятый букет, отпрянул и упёрся спиной в подоконник. Гоша встал, не отводя от него немигающего взгляда и не двигая головой, повернулся к нему всем телом. В дверном проёме снова показались двое молчаливых «техников». 

— Это сон, это всё дурной сон, — пробормотал Николай, — надо проснуться.

Он дрожащими руками достал из кармана джинсов зажигалку. Чиркнув кремниевым колесиком, поднёс её к тыльной стороне ладони левой руки и тут же взвыл от боли. 

«Техники» стали двигаться в его сторону. Николай огляделся. Рядом стояла доска для глажки. Не раздумывая, он схватил её и, развернув горизонтально, пошёл тараном на надвигающихся врагов. Когда «близнецы» схватили его щит за края, Николай резким движением повернул доску вправо вместе с противниками и оттолкнулся от неё обеими руками. Не отпустившие доску «техники» полетели вместе с ней на диван. Николай кинулся в коридор, схватил ключ, распахнул дверь и, как был в домашних тапочках, так в них и выбежал на лестницу. 

Он добежал до первого этажа. Схватил ручку двери, распахнул её и тут же попятился назад. Возле подъезда стоял фургон «Сервисная служба». Боковая дверь отъехала в сторону, и из салона стали поспешно вылезать люди в синих комбинезонах, точно такие же, как те двое, в квартире. Николай захлопнул подъездную дверь и, спотыкаясь, побежал обратно. В голове пульсировал вопрос: «Что делать?»

Пробегая площадку второго этажа, он услышал скрип двери и голос:

— Колька, ты, что ли? 

— Баб Вера, баб Вера! — закричал он. — Скорее дайте зайти! 

Чуть не сбив её с ног, Николай влетел в квартиру, захлопнул дверь и повернул ручку замка. Потом подумал секунды две, задвинул щеколду и продел цепочку в паз.

— Баб Вер, дайте позвонить, срочно! — сказал Николай, поворачиваясь. 

Баба Вера прищурившись смотрела на него.

— Колька, опять нажрался? 

— Нет, баб Вер, честно! Телефон! Пожалуйста! 

— Ну на нет и суда нет, — прошамкала старушка, и добавила: — В кухне он. 

Николай забежал на кухню. На столике лежал старый кнопочный телефон. Он схватил трубку и включил экран. Циферблат с большими кнопками загорелся подсветкой. Вверху экрана предательски высветилась надпись «Нет сети».

— Блин блинский! Что же такое со связью сегодня? Баб Вер, а городской у вас есть? 

Вместо ответа Николай услышал шарканье и скрип отодвигаемой щеколды. Он вылетел в коридор. Баба Вера уже сняла цепочку, отодвинула защёлку и поворачивала ручку замка.

— Что вы делаете? Не открывайте дверь! — завопил Николай.

— Милок, не обессудь, — скрипучим голосом пропела Баба Вера, — но пофиксить баги надо. 

Она крутанула ручку замка и резко распахнула дверь. В коридор ворвались люди в синих комбинезонах. 

Николай побежал обратно в кухню. Он рывком захлопнул дверь, со страшным скрипом придвинул к ней стол и, опустившись на него всем весом, забаррикадировался. Дверь напряглась под натиском с другой стороны, грохнула и завибрировала. Стол под Николаем дёрнулся. Через пару секунд всё повторилось.

«Долго я так не продержусь», — подумал он. Его мозг лихорадочно искал выход. «Второй же этаж! Балкон!» — озарила его мысль.

Николай ринулся к балконной двери, распахнул её и вылез на заставленное пустыми стеклянными банками узкое пространство. Перелез через перила, присел. Ухватившись за нижний выступ бетонной плиты, сполз немного вниз и затем повис на руках. Он услышал, как заскрипел отодвигаемый стол в кухне бабы Веры, и разжал руки. 

Прямо под балконом дворники намели большую кучу снега. Провалившись в неё, Николай с трудом выплыл наружу, потеряв где-то в её недрах один тапок. Куда именно ему надо попасть, Николай не знал, поэтому просто побежал в соседний двор. Подбежав к магазину, он уже взялся за ручку двери, как вдруг остановился в нерешительности. «А вдруг он тоже с ними? — подумал Николай. — Но он один, а я к тому же сильнее», — ответил он сам себе и толкнул внутрь пластиковую дверь со встроенным стеклом. Колокольчик на двери заголосил, и из-за прилавка встрепенулся Акиф. 

— Что случилось дорогой, забыл что-нибудь? — спросил он.

— Нет, дай позвонить, я трубу посеял, — соврал Николай.

Акиф покачал головой:

— Связь плохой сегодня. Совсэм нэт. 

— И у тебя тоже, — как бы размышляя сказал Николай.

— Что подэлать, надо багы фыксыт.

— Что? — не понял Николай.

— Пофыксыт багы надо, дорогой, — Акиф медленно начал выходить из-за прилавка, в руках он держал большой кабачок.

— Не подходи! — Николай попятился к ящикам с овощами.

Акиф улыбался, медленно приближаясь с кабачком наперевес.

Николай оглянулся. В ящиках лежали красные и жёлтые болгарские перцы, чеснок, лук порей, какая-то зелень и огромные огурцы-переростки. Он схватил огурец и повернулся, чтобы замахнуться им на приближающегося Акифа. Раздался глухой удар и шипение. Акиф со стоном повалился на ящики с фруктами. Сразу за ним Николай увидел Марика. Тот стоял, покачиваясь, держа в руках двухлитровую пластиковую бутылку «Толстяка». Из горлышка бутылки с шипением вырывалось тонкими струйками пиво. Во рту у Марика был пучок зелёного лука.  

— Ты как здесь? — только и смог выговорить Николай.

— Ст... стр... стрел... тьфу, — Марик выплюнул лук. — Сигарет стрельнуть зашёл. 

— А ты его не сильно?.. — сказал Николай, осторожно подходя к Акифу. 

— Да не боись, это ж пластик, — сказал Марик и постучал костяшками пальцев по бутылке, к шипению которой добавился тихий свист. 

Акиф улыбался, свернувшись калачиком в обнимку с кабачком.

— Тут что-то странное творится, — начал Николай, — пришёл домой, а там… 

— И не говори, — перебил его Марик. — Я-то думал, что в одного белочку словил, а тут ты огурцами бросаешься. 

— Марик, я серьёзно, — нахмурился Николай.

— Ну а я чё, шутки шучу, что ли? — обиделся Марик.

— Ладно, — сказал Николай. — Чего делать будем?

— Чего-чего, валить надо братан!

— Да куда?

Марик хитро сощурился:

— Есть одно место. Пшли. 

Они осторожно вышли из магазина и обогнули его с торца.

— Пригнись, — скомандовал Марик. Согнувшись, он побежал в сторону капитальных гаражей.

— А куда мы? — забеспокоился Николай. — В гаражи?

— Тсс, — шикнул на него Марик. — Давай, поднажми, Колян!

Пробежав с десяток пронумерованных белой краской ржавых гаражных ворот с навесными замками, они оказались в тупике.   

— Пришли, — резюмировал Марик. Он остановился, переводя дыхание.

— Куда пришли? — озираясь спросил Николай. — Куда дальше-то? 

— Никуда, братан. Всё, гейм овер. Ты только не обижайся, но пофиксить баги всё-таки надо!

Николай вытаращил на Марика глаза и попятился. Но шорох сзади заставил его оглянуться. Из-за угла гаражей вышла баба Вера, а за ней — люди в синих комбинезонах. 

Николай спиной отходил к закрытым воротам одного из гаражей. Баба Вера, Марик и присоединившийся к ним Акиф наступали на него с трёх сторон. Сзади их подстраховывали «техники» в синих комбинезонах. 

Баба Вера подняла вверх руки и прошамкала:

— Пофиксить баги!

И вся процессия дружно подхватила эту фразу. 

Они двигались на Николая, повторяя одно и тоже, как заворожённые. Николай нащупал сзади выступ на железных воротах, и его вдруг озарила идея. Он быстро развернулся и полез по железной двери на крышу гаража. Кто-то вцепился ему в ногу. Николай стряхнул балласт и полез дальше. Но вот его схватили уже несколько пар рук и резко потянули вниз. Он упал на землю, в глазах потемнело. 

— Едрид-ангидрид! Братан, ты чего? 

Николай открыл глаза. На фоне чистого голубого неба появилась небритая физиономия Марика.

— Хорошо-то как, — сказал Николай, глядя мимо Марика на небо. Он начал вспоминать, почему он лежит на спине, и вдруг подскочил как ошпаренный. — Не подходи, Иуда!  закричал он, пятясь.

— Ты чего? Это же я, Марик!

Николай огляделся в поисках остальных заговорщиков, но никого не увидел. Гаражи исчезли. Он вновь оказался во дворе жилого дома, рядом с ледяной горкой недалеко от магазина Акифа. Марик, слегка покачиваясь, пытался сохранить равновесие на скользкой тропинке. По двору шли случайные прохожие, искоса поглядывая на странную парочку.

— А где баба Вера? — спросил Николай, растерянно озираясь.

— Где, где — дома, — ответил недоумевающий Марик.

— Погоди, она же там, в гаражах…

— Едрид-ангидрид! Походу ты сильно башкой приложился. Баб Вера уже лет десять из квартиры никуда не выходит. А гаражи у нас в прошлом году снесли: будут строить спорткомплекс вроде, ЗОЖ и все дела. 

— Так, а как же… — Николай потрогал затылок — было больно. На ощупь он понял, что там образовалась огромная шишка. 

— Говорил, говорю и буду говорить, — сказал Марик, — если встал с похмела, обязательно полечиться надо. А то вон чего может быть, — он обвёл рукой в воздухе круг, как бы обрисовывая всю фигуру Николая. 

— Чего? — не понял Николай.

— «Чего, чего»... Шарики за ролики — вот чего! Братан, давай похмелимся, а? 

— Блин, блинский, вино! — Николай кинулся к валяющемуся рядом с букетом тюльпанов пакету из супермаркета и потянул его за ручки. Пакет звякнул осколками разбившейся бутылки.

— Стой! — закричал Марик. — Не расплескай только!

— Ну и что теперь делать? — грустно сказал Николай, держа за обе ручки пакет, со дна которого на землю падали липкие капли белого «Шардоне». 

— «Что делать, что делать»... — пробормотал Марик. — Опохмеляться! 

Он сел на корточки, наклонил голову и потянул на себя край пакета, откуда тонкой струйкой побежало разлившееся вино.

— Фу, кислятина, — сказал, сморщившись, Марик, и вытерся рукавом куртки.

Вдруг у Николая зазвонил телефон. Он достал его и, прислонив к уху, тут же отодвинул. Телефон кричал голосом Любы:

— Верзилов, ты где ходишь?! 

— Люба, это ты? — неуверенно произнёс Николай. 

— А у тебя что, ещё одна жена есть? Верзилов, не беси меня! Ты там, бухаешь, что ли? Вот только попробуй заявиться с перегаром... 

— Да я не... — начал было Николай, но Люба его перебила:

— Быстро домой, Верзилов! Господи, сколько можно тебя ждать-то!

Николай вздохнул, поднял букет тюльпанов и зашагал к своему двору.

— Привет, жене! — крикнул ему вслед Марик.

Поднявшись на седьмой этаж, Николай с опаской толкнул дверь. Она была заперта.

— Фу, — выдохнул он облегчённо. — Ну слава богу!

Открыв ключом замок, Николай вошёл в коридор. Он поставил пакет в ванную, чтобы ничего не запачкать липким «Шардоне», и достал продукты. Николай закусил зубами букет, собрал в охапку продукты и уже собрался зайти на кухню, но в последний момент решил заглянуть в зал. Там около плазменного телевизора что-то делали двое людей в синих комбинезонах с надписью на спинах «Сервисная служба». Николай открыл рот, и букет тюльпанов полетел на пол. За ним последовали продукты, вывалившиеся у него из рук.  Люди в комбинезонах повернулись, удивлённо глядя на него.

— Здравству… — начал один из них, но не успел продолжить, потому что Николай уже прыгнул на него с поднятыми кулаками. «Техник» ловко отскочил в сторону и пропустил Николая вперёд. Тот полетел прямо на разложенную гладильную доску. Запутавшись в сорванной при падении шторе, Николай попытался встать для следующего рывка, когда услышал гневный голос жены:

— Верзилов!!! Ты совсем офонарел?! Ты что вытворяешь?! 

— Они, — пыхтел Николай, пытаясь встать, — они…

— Что «они»? Ты что, пьяный, что ли? Господи! За что мне такое наказание?! 

— Извините, — обратился к Любе один из «техников», — мы тогда после праздников придём. А то у вас тут, — он махнул рукой в сторону барахтающегося Николая, — помеха. 

Люба проводила людей в синих комбинезонах, вернулась в зал и, скрестив руки на груди, пристально посмотрела на сидящего на полу Николая.

— Ну и что это было? — спросила она, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

Николай молчал. 

— Ты понимаешь, что теперь ребёнок на все праздники без приставки останется? — продолжила она. 

— Почему? — тихо спросил Николай.

— Потому что ты, Верзилов, идиот. А это были мастера из сервисной службы, которые должны были наладить приставку по гарантии.

Тут Николай вспомнил, что у них действительно утром сломалась приставка и Люба говорила, что вызвала мастеров из сервисного центра. Он встал, поднял с пола тюльпаны, протянул их жене и, виновато глядя на неё, пробормотал:

— Прости... С праздником.

Стебли в букете сломались посередине, и их верхние части с бутонами болтались теперь, как голова Марика после лишнего стакана.

— Господи, Верзилов! — воскликнула Люба. — Ну почему у тебя всегда всё не как у людей? — она всхлипнула, забрала у Николая тюльпаны и быстрым шагом ушла в кухню. 

Николай постоял немного в одиночестве, пытаясь собраться с мыслями. Решив, что на сегодня с него достаточно приключений, сел на диван и через некоторое время задремал. Во сне он увидел чистое синее небо. Облака пушистыми белыми котами мягко плыли по своим делам. Вдруг они превратились в лица. На него смотрели Гоша, Марик, баба Вера и Акиф. Гоша открыл рот и плаксиво закричал:

— Надо было пофиксить баги! 

Николай подскочил и чуть не упал с дивана. Всё тело трясла мелкая дрожь. Он прислушался. С кухни доносился детский плач. Николай подошёл к приоткрытой кухонной двери и осторожно просунул голову внутрь. За столом сидел Гоша и, всхлипывая, тёр маленькими ручками воспалённые от слёз глаза. Рядом с ним на корточках сидела Люба и гладила по голове, говоря что-то успокаивающее. Николай толкнул дверь и вошёл. Люба бросила на него мельком осуждающий взгляд и, отвернувшись, сказала:

— Полюбуйся, Верзилов. Теперь все праздники будем успокаивать ребёнка. Благодаря тебе.

Гоша снова заныл и, подавляя всхлипы, закричал:

— Я не успел сохраницца… в пиставке баи! Нада пофисить баи!

Николай вздохнул и вдруг заметил, что ходит в одном тапке.

— Люба, а где мой второй тапок? — спросил он.

— Где разбрасывал, там и ищи, — парировала жена.

Николай постоял с минуту, напрягая память, но так и не смог вспомнить. Он махнул рукой, подумал, что потом как-нибудь сам найдётся. Вышел из кухни, снова сел на диван и включил телевизор. Через пять минут он стал клевать носом, а ещё через пять безмятежно и громко захрапел.