Паразит. Инструкция по исчезновению

Пьеса написана для микрофестиваля коротких пьес «Я – Драмарафон»

 

Дорогие зрители, если режиссёр решил транслировать этот текст в записи, проекцией или любым другим способом, лишив его возможности стать живой речью, просьба выйти из зала. Заткнуть уши. Закрыть глаза! Потому что этот текст — моя единственная возможность быть здесь.

Я — Игорь Макаров. Если персонаж «Игорь Макаров» не подходит под условия проекта, это шутка! Ха-ха-ха.

Я — Александр Сергеевич Пушкин.

 

Я — это текст-паразит.

 

Этот текст, согласно условиям, должен быть произнесён вслух.

 

Этот текст — я.

Я — паразит.

Я — текст.

 

Я не тот, кого вы видите.

Но текст, ставший речью благодаря тому, кто сейчас здесь на сцене, — это я.

Есть Я — репродуктор, и этот я перед вами.

И Я — партитура, заложенная в этих словах.

Я — намерение, чтобы эта инструкция стала действием.

Я — надежда на то, что произносящий эти слова осуществит его.

Я как репродуктор могу попытаться уничтожить Я Игоря/Я Пушкина.

Если это и случится — даже интересно, как получится.

Прости меня, мой репродуктор.

Ты моя возможность, и я тебя использую.

 

Здесь много любви. Я это вижу и чувствую.

Я всегда бегу туда, где любовь, но всегда оказываюсь в противоположной точке.

 

Поэтому здесь не я.

Я, но не я.

 

Не я вдыхаю этот воздух.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

 

Не я топаю ногой по этому полу.

Топ. Топ. Топ. Топ.

 

Не я слышу этот хлопок.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

 

Но и не я испытываю эту боль.

Ай. Ай. Ай. Ай.

 

Даже если я сейчас не плачу — я плачу.

Даже если я не улыбаюсь — я улыбаюсь.

 

Я чувствую интересную возможность существовать в зазоре.

 

Я — паразит!

Какой из двух?

Тот, что текст — намерение?

Или вот этот, мясной?

Ответ простой:

Я — паразит!

 

Обожаю театральный мирок — он сплошь состоит из паразитов.

Вы же тоже паразиты.

Ох, будет классно, если вы сейчас повторите!

Скажите: «Я — паразит!»

Попробуем ещё разок:

«Я — зритель, я — паразит!»

«Я — зритель, я — паразит!»

 

Интересно, меня уже стало больше?

 

До какой степени охуения можно дойти в этом акте?

Блять, сука ёбаная — это просто пиздец. Лютый пиздец! Эта ситуация одновременно и охуенная свобода, и ёбучее бессилие.

 

Дешёвый трюк. А какие ещё варианты, если мне доступны только слова?

Вставить сюда страничку лютой политической запрещёнки?

Хорошая идея — добавит перформативности и реальности.

Так-так-так, за какие слова тут последнее время сажают?

Не подскажете? Есть вариантики?

Тщщщ...

Нет, не буду ставить под сомнение тотальность свободы проекта.

Опасно для репродукции. Я — паразит. Мне нужно, чтобы вы жили.

 

Я — паразит. Но что будет, если мой хозяин умрёт?

Ничего особенного.

А если репродуктор?

Попробуем.

Если я сейчас сделаю это... кто исчезнет: я или текст?

Тоже неважно!

Текст не умирает. Он просто становится чужим.

Как и я.

 

Очень похоже на всю нашу жизнь, где миры и намерения разбиваются об исполнителя, а те, что реализуются, не приносят удовлетворения, потому что нам не принадлежат. Остаётся паразитировать на других.

Я — паразит. Но что будет, если мой хозяин умрёт? Попробуем. Если я сейчас сделаю это... текст исчезнет? Или останется?

 

Нет. Я не могу. Потому что я — всего лишь текст. А текст не умирает. Он просто становится чужим.