Кит по имени Тим

Скамейка была старая, без спинки, с остатками облупившейся жёлтой краски. Но зато она стояла на самом краю мира под бескрайним небом, полным звёзд и чужих галактик. В ясные дни, когда воздух звенит, как хрустальные сосульки под Новый год, с неё хорошо видны далёкие планеты, летящие сквозь океан Вселенной. Тая приходила посидеть на скамейке, когда дома становилось совсем одиноко. Тут, на самом краю мира, девочка следила за падающими звёздами, за взлетающими самолётами, за уходящей далеко-далеко, туда, где ничего не видно, дорогой в чужие миры и пространства. Иногда Тая слышала, как поют свои песни могучие серебряные киты, плывущие от планеты к планете через весь космос. Это удивительные жители Глубокого Космоса, которые плохо видят и ориентируются в пространстве только с помощью звуков. При этом они слышат пение друг друга только на определённой частоте. Говорят, где-то во Вселенной живёт серебряный кит, поющий на частоте, на которой его никто не слышит. И даже если он будет проплывать совсем рядом с сородичами, они не заметят его, а он не увидит их. Этот кит очень одинок, прямо как Тая.

Конечно, у Таи есть мама, папа и младший брат Антошка, но… Папе всё время некогда, он много работает, а когда не работает — спит, или в магазин ходит, или за компьютером сидит. Мама устаёт с братом и часто сердится на Таю: собаку завести нельзя, кошку — нельзя, не шмыгай, не прыгай, не играй с мячом, а то брата разбудишь! Не смотри мультики — зрение испортишь, ешь кашу каждый день, а конфеты только по праздникам! А какая может быть счастливая жизнь без конфет?! Каждый раз, когда Тая пытается объяснить это маме, та только сердится сильнее. Мама говорит, что она не высыпается, потому что Антошка по ночам плачет, а Тая ей совсем не помогает да ещё и не слушается. А как тут поможешь, если ты сама ещё маленькая и не знаешь, что делают с малышами?

Антошка славный. Тая его любит больше всех на свете. У него смешные пухлые щёки, огромные карие глаза и улыбчивый беззубый ротик. Брат обожает смеяться и всегда радуется Тае, тянет к ней ручки. Тая гладит маленькую голову брата, целует его в лобик и тихонечко рассказывает, что нового она увидела, сидя на своей скамейке. Антошка внимательно слушает, и Тая уверена, что брат её понимает. Но малыш ещё не умеет разговаривать и ходить, поэтому дружить с ним сложно. Вот почему дома девочке часто бывает одиноко. Её никто не слушает!

А Тая столько всего хотела бы спросить и рассказать! Девочка любит придумывать новые слова, которые кажутся ей более правильными или интересными. Она всегда говорит не второй, а дватый, потому что есть слово «два», а не слово «вто». А ларёчек, куда они с папой ходят покупать фрукты, каждый ноябрь Тая называет хурмовником, потому что именно в ноябре в ларьке появляется спелая рыжая хурма. Вместо «спать» девочка всегда говорит «сурчить», потому что мама сказала, что Тая спит как сурок. А сурки сурчат!

Ещё девочка любит думать о сложных вещах. Например, откуда берётся ветер или как рождается внутри, где-то в животе, нежность к брату? Где спит солнце и есть ли у него подушка? Как зовут зайку, который живёт на Луне? Ещё Тая часто размышляет про серебряного кита, про того, который одинок. Как он там, в глубине космического океана, в темноте, совсем один? Никто не поёт ему колыбельную и не гладит по китовьему пузу. Никто не делится последней конфетой и не приносит молоко с мёдом, когда он болеет. Тае грустно от таких мыслей. Никто не должен быть один — это плохо и ужасно несправедливо! Вот когда Тая вырастет, она непременно отправится в научную экс-пе-ди-цию и найдёт кита, а потом они вместе отыщут его семью!

Вот только в детском саду воспитательница Валентина Ивановна убеждает Таю:

— Таисия, детка, учись говорить грамотно! Ты уже взрослая, хватит дурачиться!

Тая только молчит в ответ. Что тут скажешь? Вот бы на время стать волшебницей, тогда бы Тая запретила детский сад. Насовсем. И запретила бы называть себя взрослой! Ну и суп молочный с пенками на обед тоже оказался бы под запретом на веки вечные!

Именно с холодного молочного супа с пенками всё и началось.

— Тая, ешь! — сердилась Валентина Ивановна. — Смотри, все детки поели и уже играют. Что ещё за капризы?!

— Это не капризы, — вздохнула девочка. — Это ес-тес-твен-ная реакция! Суп склизкий, и у меня от пенки живот ворчит!

— Тая, я всё расскажу твоей маме! Маленькие дети обязательно должны обедать! Ты хочешь маму расстроить?

Тая не хочет никого расстраивать, но и суп ей тоже не хочется. Странные, эти взрослые: когда им надо, чтобы Тая слова не говорила, они называют её взрослой, а когда надо суп доедать — маленькой. И где логика?!

До вечера Тая просидела одна: не ела, спать отказалась и играть не пошла — обиделась. А вечером маме рассказали и про суп, и про капризы. Что дома было! Таю ругали сильно-сильно, самое обидное — непонятно за что! Тая молчала, только слезинки текли по щекам. Как же так, неужели мама в детстве любила молочный суп и пенки?! А вдруг… мама никогда не была маленькой?! Вот ужас-то!

Таю наказали. Целый месяц нельзя смотреть мультики! От такой несправедливости слёзы бежали по щекам только сильнее, а нос распух и стал похож на помидор. Тая пошла к Антошке жаловаться, он гулькал в ответ, жалел, наверное.

— Никто меня не любит, Антошка, — сказала Тая. — Уйду я из дома. Маме я не нужна, папе не нужна, а ты ещё маленький. Вот когда вырастешь, я вернусь и спасу тебя от детского сада!

Обула девочка жёлтые туфельки, надела жёлтый сарафанчик, взяла с собой любимого плюшевого мишку и пошла посидеть на свою скамейку. А там… Дорога, уходящая далеко-далеко, приблизилась к краю земли настолько, что до неё можно допрыгнуть. Тая и допрыгнула. Страшно было — вдруг не удержится она на дороге из звёздной пыли. Но Тая лёгонькая, вся из улыбок и добрых мыслей, и дорога выдержала! Шаг, другой шаг, и малышка вприпрыжку бежит среди звёзд и туманностей! Девочка машет им рукой, а они светятся и подмигивают, как огонёчки гирлянды на ёлке. Весело стало Тае: впереди приключения, в руке мишка — что ещё надо?

— Мишка, вот бы нам планеты другие увидеть, да? Интересно, кто на них живёт?

Тая разговаривала с плюшевым другом, а услышала её дорога и повернула так, что Тая оказалась у самого края незнакомой планеты. А на ней — вечер, мохнатые сугробы, ёлочки и мишка белый в сугробе сидит, только глаза и нос поблёскивают.

— Привет, — помахала малышка рукой медвежонку.

— Привет, — улыбнулся мишка. — А ты кто?

— Я Тая, а тебя как зовут?

— Малыш я. А ты как тут оказалась?

— По дороге пришла, во-о-он оттуда, с планеты Земля. Я из дома ушла, меня там молочный суп с пенками есть заставляют.

— Фу, не люблю пенки, они склизкие и от них живот ворчит. А что ты теперь будешь делать?

—  Я… — задумалась девочка. И тут ей пришла в голову чудесная мысль! — Я серебряного кита найду, которого не слышит никто, и помогу ему домой вернуться!

— Ого! — восхитился Малыш. — Здорово!

— А ты что тут делаешь, Малыш?

— Я смотрю, — сказал Малыш и сильно покраснел.

— Куда смотришь? — не поняла Тая.

— Не куда, а на кого!

— На кого?

— На неё. — И медвежонок махнул лапкой в небо. — Смотрю и думаю о ней с нежностью, сегодня и всегда. Ведь она самый прекрасный медведь во всей Вселенной!

Сначала Тая не поняла, что видит Малыш в тёмном вечернем небе, но потом…

— Это же созвездие Малой Медведицы!

— Ага! Я верю, что однажды она спуститься ко мне с неба и мы сможем вместе играть и кататься с ледяных горок! Я её очень жду! Как думаешь, она смотрит на меня?

— Конечно, смотрит! И я точно знаю: когда кого-то сильно ждёшь, он обязательно приходит!

— Это хорошо, — улыбнулся медвежонок.

— До свидания, Малыш! Мне пора искать моего кита! Не знаешь, в какую мне сторону?

— Я не знаю, а вот сурок Филипп наверняка знает, загляни к нему в гости, он поможет! Планета Филиппа будет справа от туманности, похожей на ракушку.

Планета сурка по имени Филипп оказалась удивительной. Издалека она походила по форме на большую грушу. А вместо черенка у этой груши было огромное дерево с корявыми, узловатыми ветками, на которых вместо листьев росли печенюшки и прянички, а ещё кружечки с цветочками и пузатые заварные чайнички. А под деревом сидел за круглым столом сурок и пил чай.

— Здравствуйте, вы Филипп? — подошла к нему Тая.

— Филипп, а что? — спросил сурок и сладко зевнул.

— Меня зовут Таисия. Мне сказали, что вы знаете, где живёт одинокий серебряный кит. Подскажете, в какую мне сторону?

— Подскажу, но сначала ты попьёшь со мной чай с печенюшками и расскажешь что-нибудь. Скучно у меня здесь, даже поговорить не с кем. Тебе какую кружку сорвать — с розочками или с ромашками?

— С ромашками. И пряничек с белой глазурью, пожалуйста!

— Ну, Таисия, спроси у меня что-нибудь! Я всё на свете знаю!

— Ух ты! Ура! Скажите, откуда берётся ветер? А зайку на Лунекак зовут? А у солнышка какого цвета подушка? Почему конфеты всегда кончаются быстро?

— Та-а-ак. Ветер появляется от того, что на всех планетах цветут одуванчики. Они рано или поздно покрываются пушинками, а небо любит сдувать эти пушинки. Оно надувает щёки и делает так: «Фу-у-у-ух!» И появляется ветер. Лунного зайку зовут Артемий. Он печёт потрясающие пироги с вишнями и угощает ими своих друзей. У солнышка подушка белого цвета, потому что это облако. А конфеты всегда кончаются быстро, потому что ты их быстро ешь.

— Вот это да! Дядечка Филипп, а можно я к вам буду в гости приходить и вопросы задавать?

— Ну конечно! Конечно, приходи! Буду очень-очень рад! Вот, держи печеньку, она со сгущёнкой.

— Ой, а ещё одно: скажите, вы спите или сурчите?

— Сплю, естественно!

— Жаль, мне казалось, что сурки должны сурчить.

— Не-е-ет, это слово мне не нравится: я букву «р» не выговариваю.

— Тогда ладно. А про кита мне расскажете?

— Я слышал, твой кит живёт где-то на самом краю Вселенной. Иди по дороге из звёздной пыли, она всегда приводит тех, кто ищет, к тем, кого ищут.

— Спасибо, дяденька Филипп! Я пойду. Но чай у вас замечательный!

— Пожалуйста, заходи ко мне почаще, Таисия!

— Обязательно! До встречи, дяденька Филипп!

— До свидания, Тая!

Дорога оказалась прозрачной и извилистой. Шагать по ней было легко, она как будто пружинила под ногами. И привела дорога Таю к окраине новой планеты, на которой жираф в синем шарфике ссорился с маленьким рыжим котом.

— Это ты во всём виноват! — ворчал кот. — Не уроню, не уроню! Надо было меня между рожек сажать и фонарь мне в лапы давать, а не самому его удерживать! Ты же снова простыл и чихаешь, вот фонарь и не удержался! Такой большой и такой глупый!

— Мотя, я не глупый, я болею…

— Ты всегда болеешь, у тебя горло не проходит, еле-еле уговорил шарф носить! Смотри, под носом уже сосулька выросла! Когда ты начнёшь молоко с мёдом и маслом пить? Когда, я тебя спрашиваю?!

— Но я его не люблю! Оно же тёплое и с маслом. Невкусно!

— Гришка, оно и не должно быть вкусным! Оно должно тебя вылечить! Говорю же, такой большой и такой глупый!

— Эй, вы зачем ссоритесь? — окликнула их Тая.

— Ой, — удивились жираф и кот. — Ты откуда здесь?

— Я мимо шла, услышала, что вы ссоритесь, и подошла помирить. Я Тая.

— Мы, Тая, не ссоримся, — вздохнул жираф. — Меня Гриша зовут, я Маяк Вселенной, а он, — Гриша кивнул на кота, — Матвей, я зову его Мотя, Смотритель Маяка.

— Как это, ты — маяк? У маяков должен быть фонарь! Свет фонаря на маяке указывает путникам дорогу во тьме… А у вас фонаря нет… — растерялась Тая.

— Именно, — вздохнул Матвей. — Гришка опять простыл. То есть он всегда простывает, а лечиться не хочет. У нас планета, куда прилетают зимовать ветры на тот период, пока одуванчики в их краях не цветут. Из-за ветров здесь царит постоянный сквозняк, и Гришка постоянно болеет. Так вот, был фонарь, Гриша обычно его между рожек на голове держит. Жираф высокий, и свет фонаря видно далеко-далеко. А тут у него случилась простуда с насморком. Гришка чихнул сильно, фонарь выскользнул, упал и разбился! А завтра вечером к нам ветры Южных морей должны прилететь, как они теперь нас найдут?! А ещё Гришка болеет и лечиться не желает! А я за него волнуюсь! Что делать, прямо не знаю!

— И я не знаю, — сказал жираф и громко чихнул.

— А я знаю, как вам помочь! — улыбнулась Тая. — Это просто! Варенье у вас есть в стеклянной банке?

— Есть, — кивнул Мотя. — Малиновое!

— Малиновое как раз подойдёт! Сделаем Грише чай с вареньем! Он хорошо при простуде помогает! Мне бабушка говорила, что малиновое варенье лечит насморк, горло и плохое настроение. А бабушки никогда не ошибаются! Всё, что останется, перельёте куда-нибудь, банку помоете, а потом Гришка соберёт в банку звёзды — он высокий, дотянется. Наберёте полную банку, и получится фонарь, ведь звёзды сияют ярче всего на свете!

— И правда! — обрадовались Мотя с Гришкой. — Как здорово ты придумала!

— Тая, а жираф точно выздоровеет от чая с малиной? — спросил Матвей. — Он мой самый близкий на свете друг, не хочу, чтобы он болел!

— Поправится, вот увидишь! Но важно, чтобы чай ему именно ты заваривал. Забота лучшего друга помогает лучше любого варенья!

— Спасибо, Тая, ты нас очень выручила! Пойдёшь с нами звёзды собирать?

— Нет, мне пора в путь, я ищу одинокого серебряного кита. Посветите мне на обратном пути?

— Непременно, — пообещал Гришка и снова громко чихнул.

— Пока, Мотя, не грусти! Пока, Гриша, выздоравливай поскорее!

Долго-долго шла Тая, крепко сжимая в руке плюшевую лапку любимого медвежонка. Всё дальше и дальше уводила её дорога. Девочка искала кита повсюду, но нигде его не было. Всё темнее и печальнее становилось вокруг. И когда печаль в девочке превысила допустимый уровень нетерпимости, Тая тихонько начала напевать песенку странствий. Её Тае пел дядя Данил, мамин брат, самый добрый и смелый человек на свете! Он работал штурманом на кораблях дальнего плаванья и говорил Тае, что, когда в пути ему становилось грустно, он пел эту песенку, и мир сразу же немного добрел.

И Тая запела:

 

Я иду. Неуютна дорога. Неужели прошу так много?

Чтоб варенье в банке, чудеса с изнанки

И ромашки в июле цвели.

Чтобы солнце близко, облака так низко

И лениво-лениво у самой земли.

 

Чтобы рядом кто-то, самый-самый нежный,

Повторял мне часто: я тебя люблю.

И тогда нестрашно знать, что неизбежно

Приведёт дорога прямо к февралю.

 

Ведь варенье в банке, чудеса с изнанки

И ромашки прямо под окном цветут.

И часы на кухне тихо, безмятежно

В доме, где мне рады, каждый миг идут.

 

И вдруг где-то совсем близко Тая услышала, как поёт ей в ответ серебряный кит. Протяжно и намного громче, чем серебряные киты поют обычно. И Тая поняла, что кит сам её нашёл! Он услышал Таино пение и приплыл на голос.

Кит оказался огромный, больше, чем дом или даже пять домов. Его серебристая кожа слабо светилась и была прозрачной. А внутри Тая увидела на месте, где должно быть сердце, золотистую рыбку с ажурным хвостом. Рыбка смотрела на девочку внимательно и настороженно, одно неверное движение — махнёт хвостиком и исчезнет. Тая осторожно протянула руку, а кит доверчиво наклонил к ней свою голову. На ощупь его кожа была нежной, как щека Антошки.

— Здравствуй, Кит! Вот я тебя и нашла. Давай я отведу тебя к твоей семье. Если ты меня слышишь и понимаешь, кивни.

Кит кивнул.

— Кит, а у тебя есть имя?

Кит помотал головой.

— Тогда я буду тебя называть Тим, можно?

Кит кивнул, и Тае показалось, что улыбнулся. Наверное, ему понравилось имя.

— Вперёд?

В ответ кит по имени Тим аккуратно развернулся и подставил Тае плавник, приглашая забраться к нему на спину. Со спины Тая увидела все планеты, мимо которых она шла, дорогу, туманность в форме ракушки и… и серебряных китов! Они медленно шевелили огромными хвостами и тихо пели!

— Тим, смотри, там твоя семья! Плыви направо! Быстрее!

И они поплыли так быстро, что у Таи дыхание перехватывало!

— Киты, киты! — звала девочка. — Смотрите! Тут ваш брат! Подождите нас!

Серебряные киты замерли и повернулись на звук Таиного голоса. Но когда Тим и Тая подплыли совсем близко и киты рассмотрели Тима, они замотали головами, зашумели грозно и стали отталкивать носами Тима от себя. Киты его не приняли! Они развернулись и поплыли прочь! Ни один не остался.

Тим растерянно замер, а потом… Потом из его глаз медленно потекли огромные серебристые слёзы. Слёзы, сорвавшись с ресниц Тима, повисали в воздухе и резко взмывали вверх. Высоко в небе они замирали на мгновенье и начинали сиять. Сначала слабо, а потом всё ярче и ярче! Так Тая узнала, что такое на самом деле звёзды — это слёзы серебряных китов!

— Тим, не плачь! Не плачь, мой маленький! Я тебя больше никогда не оставлю. Плывём ко мне домой! Я по маме соскучилась, она хоть и сердится иногда, но она моя самая любимая мама на свете, она тебя тоже полюбит. Обязательно! Хочешь быть моим лучшим другом?

Тим кивнул.

— А ты печенье и пряники любишь?

Тим снова кивнул.

— Вот и славно, буду тебя ими кормить!

И они поплыли обратно. Мимо Моти с выздоровевшим Гришкой, у которого между рожками сияла банка со звёздами, мимо норки сурка Филиппа, мимо Малыша, катающегося с горки наперегонки с Малой Медведицей. Все махали Тае и смеялись от радости, кроме Филиппа, который сурчил, то есть спал.

А на самом краю земли всё ещё стояла старая скамейка, без спинки, с облупившейся краской. На скамейке сидела Таина мама и плакала.

— Мама, мама! — закричала Тая.

Девочка быстро скатилась по спине Тима на землю.

— Тим, подождёшь меня чуть-чуть за краем земли, ладно? — попросила Тая.

Кит кивнул.

— Я вернулась, мамочка! Я так по тебе соскучилась! Прости меня, пожалуйста, я больше никогда не убегу от тебя!

— Девочка моя! Самая любимая моя девочка! Как же я испугалась, что ты не вернёшься!

Мама обняла Таю крепко-крепко.

— Мама, а как ты меня нашла?

— Я тоже, когда была маленькая, приходила сюда и смотрела на звёзды. И не любила суп с пенками, и убегала из дома, и гуляла по дороге из звёздной пыли. Но я выросла и больше не состою из одних улыбок и доброты, поэтому дорога меня не удержит.

— А со мной так тоже будет?

— Никогда, ты же у меня особенная! Ты всегда будешь лёгонькой, как пёрышко. Тая, я обещаю никогда больше не сердиться на тебя по пустякам! Ты мне веришь?

— Верю, мамочка! А я обещаю не капризничать часто и не убегать без предупреждения. А ещё… Можно мне завести рыбку?

— Ну, конечно, можно! Хоть целый аквариум!

— Любую, какую я захочу?

— Любую, какую захочешь!

— Даёшь слово?

— Даю слово.

— Тогда… я хочу его!

Тая взяла маму за руку и подвела к краю земли, из-за которого осторожно выглядывал серебряный кит.

— Мама, это мой кит по имени Тим. Я буду его сама кормить и ухаживать за ним! У него нет семьи, давай мы его усыновим, пожалуйста!

— Тая, он же ужасно большой, — растерянно согласилась мама. — Как мы его усыновим?! Где он будет жить? И чем его кормить?

— Жить он будет на площадке за домом, а кормить его можно печеньем и пряниками!

— Где же взять столько сладостей?!

— Я знаю где! Я найду! Ты согласна?!

Мама растерянно кивнула.

— Поплыли тогда скорее домой, я по папе с Антошкой соскучилась! Тим нас довезёт!

Тая и мама поплыли домой к Антошке и папе на спине у кита Тима. Тая сразу уснула, прижавшись к родному маминому боку, а мама ласково гладила Тима по спине и улыбалась.