Я/Она/Мы. Авторский голос в прозе казахстанских писательниц

Писать художественные книги на тему материнства и родов довольно рискованно. Казалось бы, что нового можно об этом сказать и кому интересно читать про разрывы, детские сопли и страхи молодых мам, кроме беременных и тех, кто недавно родил? Разве для этого не существуют специальные форумы? Но двум писательницам из Казахстана удалось создать небанальные истории, которые могут быть интересны пресловутому широкому кругу читателей. Несмотря на то что их книги-первенцы, опубликованные в 2024 году, поднимают похожие темы, они отличаются жанрами, приёмами и воспринимаются совершенно по-разному.

Алтынай Султан в романе «Отслойка», вышедшем в издательстве «Альпина. Проза», делится собственным опытом травматичных родов, поэтому текст, хотя у главной героини другое имя, заявлен как автофикшен и написан от первого лица, что добавляет интимности переживаниям читателей.

Роман дерзок и свеж, как будто написан в моменте, пока героиня ещё не вынырнула из описываемых событий. Саида — молодая женщина из семьи с достатком, училась в Сорбонне и готовится ко вторым платным родам. Но раньше положенного срока у Саиды происходит отслойка плаценты, и скорая везёт её в обычное отделение алматинского роддома, «место, где по-настоящему страшно» (цитата из аннотации).

Эта книга заставляет обнаружить себя в теле женщины, которая испытывает разные чувства, попав в довольно жёсткую систему. Возможно, кого-то отпугнёт излишняя физиологичность, за что часто критикуют автофикшен, другие сочтут это достоинством: наконец-то женщина после родов не выглядит как Мадонна — из неё выходит кровавая жижа, и ей трудно ходить в туалет.  

Интересно, как Алтынай Султан решает дилемму любого автора, задумавшего писать о себе: как не превратиться в героя, которому всё по плечу и не стать до тошноты идеальным? Она описывает всё как есть (или создаёт такое впечатление, мы не можем стопроцентно этого знать): её рождённая раньше срока дочь кажется ей некрасивой, иногда она свысока думает о со-палатницах, которые предохраняются бабушкиными методами, сбегает покурить, ест домашние пирожки и куриную грудку, приготовленные свекровью, пока остальные давятся невкусными больничными обедами. Героиня противоречива: то отчаянно смела и даст фору любой феминистке, то ей стыдно перед мужем за капли крови на полу, а перед родными — за недоношенного ребёнка. Она отличается от других внешне: у неё большие тату, она богаче и по-другому говорит, ей не придётся, как другим, после выписки угождать домашним, и название романа подчёркивает эту социальную и ментальную разницу между ней и другими роженицами. Но в моменты, когда Саиду помещают в необычную для неё среду, а жизни её ребёнка угрожает опасность, она обнажена и беззащитна, как любая женщина. 

Метафоры очень визуальны: чего стоит трагикомичный вид женщин, которые ползут по стеночке, как раненые с поля боя. Живой язык и накал компенсируют довольно простой сюжет. Героиня прописана настолько откровенно и точно, что через текст её будто можно потрогать. Эту книгу читаешь взахлёб, а потом ещё долго перевариваешь и обсуждаешь, чтобы не остаться наедине с наспех проглоченным комком противоположных чувств.  

В книге Камилы Ковязиной «Пять лет», вышедшей в издательстве Meloman Publishing, рассказывается о трёх женщинах, которые выписались из роддома и продолжают общаться в течение означенного срока. Одна из них, учительница Алия из маленького городка, осмелилась родить без мужа и становится объектом сплетен. Вторая, начитанная карьеристка Мадина, может откровенно обсуждать секс и просвещать подруг в вопросах современных подходов к здоровью, но боится признаться в том, что ей сложно испытывать «стандартные» материнские чувства. Третья, Акерке, настолько типичная в местной среде молодая женщина, что трудно выделить отдельные её черты. Каждая из них проживает собственные проблемы, иногда в одиночку, иногда получая поддержку из чата, причём две последние часто вступают в конфронтацию из-за противоположных взглядов. 

В текст органично вставлены актуальные темы и маркеры времени: выкладывание фотографий в «Инстаграм», терзания по поводу лишнего веса, религиозные секты и отношение к верующим, сексуальное просвещение на уроке биологии, антипрививочники и Ashyq в карантин.  

Язык лёгкий и хорошо подходит задачам текста: будто читаешь посты в «Фейсбуке» или заглядываешь в чужой телефон, и я здесь ничуть не обесцениваю писательский труд, напротив, Камила мастерски использует приём переписки с реакциями и смайликами, и на наших глазах разногласия, как это часто происходят в чатах, быстро перерастают в конфликты. Иногда хочется редактора подотошнее, чтобы избежать повторов, прыжков фокала и штампов, но в какой-то момент перестаёшь обращать на это внимание, увлекаясь эмоциональными переживаниями героинь. 

Финал, на мой взгляд, слишком «хэппи»: не очень понятно, каким образом даже неприятные персонажи стали разом «хорошими». Но всё это легко прощается за щемящие моменты, реалистичные диалоги, понятное — до физического ощущения — описание состояний и саму тему осмысления опыта материнства.

Любопытно, что в обеих представленных книгах описаны женщины из разных социальных слоёв и различия в их мировоззрении. Несмотря на то что Мадина из «Пяти лет» даже более склонна поучать и морализаторствовать, а Саида из «Отслойки» чаще делает это в мыслях, последняя в такие моменты раздражает сильнее. Почему? Потому что о ней написано в первом лице?

Как будто легче сформировать отношение и простить грехи героине, когда это именно «она». Но когда она осмеливается называть себя «я», и мы знаем, что история автобиографична, возникают смешанные чувства: восхищение откровенностью на грани с удивлением, а порой и возмущением: «Как так можно?» В любом случае я-текст вызывает больше попыток проникнуть в голову героини и понять, как там всё устроено, тогда как третье лицо как будто примиряет с мыслью, что и так сказано всё, что нужно.       

Также было интересно сравнить разный подход к оценке событий. В книге «Пять лет» у меня, как у читательницы, порой возникало ощущение, что обо мне чересчур заботятся, чтобы я поняла всё именно так, как имелось в виду, поясняя авторским голосом: здесь глупая шутка, тут яркие переживания. В то время как изложение в третьем лице, на мой взгляд, предполагает некую отстранённость и объективность.

В «Отслойке» создаётся иллюзия, что автору всё равно, как примут автогероиню, словно транслируется: «Я показываю, что происходит вокруг и внутри меня, что я думаю, чувствую, что ощущает моё тело, а вы уж разбирайтесь сами, какие эмоции это у вас вызывает». То есть при всей субъективности, когда мы видим всё из одних глаз, нас не лишают права самим оценивать происходящее. 

Обе эти книги примечательны не только как погружение в чужие истории. Подобно кнопке Enter, они запускают собственные воспоминания и рефлексию. Да, пока темы послеродовой депрессии, восприятия своего тела после сильных изменений, ощущения, что в декрете ты заперта в клетке со страхами и сомнениями, обычно обсуждаются лишь на специальных форумах и среди подруг. Те, кто вне этого круга, часто даже не представляют, с какими сложностями сталкиваются молодые матери. И прочитав эти книги, кто-то, возможно, станет лучше их понимать.