Оксана Леврель : Рассказы - №68

Скрабл

Жила-была Я.

Любительница романов Дафны де Морье и высокой кухни. «Хочешь высокую кухню, — острит по привычке Серёжа перед нашими друзьями, — могу тебе духовку к потолку приделать и стремянку поставлю, будешь на высоте!» Я улыбаюсь вместе со всеми и уже давно ничего не готовлю из неприлично необычного. «Мы люди простые, — повторяет муж, — пожарь нам отбивные и картошечку с луком. А вот эти извращения, на которые ты тратишь полдня, для кого это?» Я жарю отбивные, а потом лук режу. Со слезами. И прячу романы об английских женщинах, которые «сами не знают, чего хотят», во второй ряд на книжной полке за серией модных детективов.

Ещё я — чуть-чуть красавица. Особенно с левого полупрофиля. Когда мы познакомились с Серёжей, я млела, замечая, как он ловит глазами и сердцем вот этот мой полупрофиль в пронзительном свете уходящего дня. Это навсегда, думала я. «А знаешь, к этой горбинке я уже привык», — нежно целовал меня в нос Сергей через несколько дней после первой встречи, и я заверяла себя, что это больше, чем навсегда.

Я, конечно же, счастливица и удачница, повторяет моя свекровь, когда приносит нам пироги и закрутки. Во-первых, у меня, наконец, будут закрутки. Ну, а во-вторых, мужа какого рукастого отхватила! Он же всё по дому делает: чистит кран, забившийся после моего невнимательного мытья посуды, полочки прибивает для книг моих — будут стоять теперь пыль собирать, и с Артёмчиком в футбол бегает. А то что футбол — это удовольствие, а не «по дому», так это я придираюсь. Да и с характером моим, вечно капризным и недовольным, Серёженьке не слишком-то повезло. Разве что красавица, и то так, слегка. С левого полупрофиля.

Я — классная тётка, твердит Виолетта, моя подруга детства. Сама, правда, Виолетта, совсем не классная, считает Серёжа, и вовсе не тётка по моим меркам. Но у Виолетты это звучит как комплимент. И мне хотелось бы слышать его почаще, но муж недолюбливает Виолетту за беспорядочные связи с мужчинами и заграничные поездки. Хотя он никогда не признается, но я уверена, что Виолетту он не хочет к нам приглашать, потому что та не ест картошку с луком и каждый раз беспардонно рассказывает о ресторанах высокой кухни.

Можно было бы дополнить мой портрет должностью помощницы нотариуса — «секретаря» исправляет меня Серёжа всякий раз, когда речь заходит о моей работе. И моим уважаемым статусом матери десятилетнего ребёнка. Пусть «забывчивой», временами «излишне строгой» либо «преступно нетребовательной», но безумно любящей.

Крепко вжившись в выданные мне роли, я бы продолжала счастливо жить с подрастающим футболистом Артёмчиком и «несущим свой крест» Серёженькой, если бы в прошлом месяце в нашу контору не зашёл частный предприниматель Копылов О. Д. Чувствовал ли он, что в то утро смешает все мои роли в густую кашу, даже ни разу не взглянув на мой левый полупрофиль? А дело всё в том, что, пока я оформляла документы, Копылов О. Д. разговорился с нашим нотариусом об английском языке. И посоветовал ему для практики играть в «Скрабл». Отличное приложение, по мнению Копылова, который каждую свободную минуту «скраблит» на английском, расширяя тем самым свой словарный запас. В обеденный перерыв я установила приложение «Скрабл» на телефоне, потому что давно мечтала прочитать «Ребекку» Дафни де Мюрье на английском. Неофициально, конечно. Официально я мечтала научиться делать закрутки.

Уже к вечеру следующего дня, забыв обо всех обязанностях по дому, я скатилась в позорный статус «подсевшей на компьютерные игры». Серёжа тоже часто играет после работы. Но, во-первых, у него огромнейший стресс на должности замначальника, нужна разгрузка, а во-вторых, не ему же в это время ужин надо готовить. Я ставила жарить картошку и бежала к телефону составлять новое слово. Оказалось, что я неплохо помню английский, а радость от жонглирования буквами и превращения их в слова и смыслы наполняла меня чем-то новым. Я бросала котлетки на сковородку и открывала «Скрабл», чтобы посмотреть, кто ответил. Люди со всего мира отправляли мне приглашения, составляли знакомые или какие-то невиданные слова и писали: «Дафна851, теперь Ваша очередь играть!» Я улетала с кухни в Америку, Австралию, в Чехию и в Голландию. А два дня спустя, после приготовлением фарша на голубцы и решения задачи по математике с Артёмчиком, в приложении «Скрабл» возник ОН. «Новое приглашение на игру» — засветилось на телефоне. «Meticulous — странное имя» «Скрабл» вот, о чём я прежде всего подумала. «Мне нравится такой тип мужчин — викинг», — непонятно зачем подумалось само собой, когда я рассматривала нарисованное мужественное бородатое лицо с волной тёмно-русых волос над голубыми глазами.

«ПРИВЕТ», — игрок Meticulous составил своё первое слово. Вдруг, непонятно почему, я заволновалась. Как бы ответить? Конечно, «ДОБРЫЙ» или «ВЕЧЕР», но нет букв. Есть, правда, буквы на такой же «ПРИВЕТ». Но это неоригинально, подумает, что у меня фантазии нет. Компот закипел и перелился через край кастрюли. Ладно, будет «ИГРА». И двадцать очков за букву «Y» на красном. Пусть знает, на кого попал! Вместо того чтобы вытереть плиту, я срочно начала искать фото с левым полупрофилем, чтобы загрузить рядом с моим именем в приложении «Скрабл». Meticulous ответил через несколько секунд: «КРАСИВАЯ». Я поставила: «ДОСТОЙНАЯ», попав на двойной счёт за слово.

— Мам, когда будем ужинать? — влетел на кухню Артёмчик. — Я голо-о-о-о-о-о-о-одный!

— Через десять минут! — ответила я, глядя в телефон. — Можешь пока на стол накрыть!

— Ещё чего! У меня сегодня нерабочий день, — со смехом убежал Артём к себе в комнату.

«ВОЗБУЖДЁННЫЙ» — засветилось на доске «Скрабл» слово от Meticulous.

— Ну так что, мы ужинаем, наконец? — На пороге кухни появился Серёжа, и у меня предательски задрожали руки. — Ты вообще видела, что у тебя вся плита в компоте?

Мы ужинали, а я краснела, бледнела, молчала, перебирала в уме свои буквы в «Скрабл», выбирала слова, чтобы не потерять честь, но и не спугнуть викинга. Артём и Серёжа не обратили внимания на мою мечтательность, рассказывая о своих приключениях в школе и на работе.

После ужина за мытьём посуды я решилась на «ФЛИРТ». Отправила это слово, даже не домыв сковородку. Положила телефон рядом. Практически моментально ответ — «ЧУВСТВО». Он ждал меня! Всё это время, пока мы ужинали, он сидел возле телефона и ждал, что я сыграю! Конечно, я не изменю Серёже ни с кем и никогда, но викинг — это другое, это только моё. Я даже Виолетте не расскажу. Всего лишь приму его восхищение без моей взаимности. Приготовлю ему разок-другой нежнейший мусс из северной рыбы с кружевным хрустящим печеньем со вкусом исландских трав. Или нугу с северными ягодами. Или… Несмотря на расстояние между нами, мне показалось, что он, как никто, понимает меня. Я выбрала нужные буквы: «БЛИЗОСТЬ». И сразу же ответ: «ВОЛШЕБНАЯ». Счёт сравнялся: 97 — 97. Как трогательно! Он специально нашёл такое слово, чтобы сравнять наш счёт.

— Ты чё в кухне застряла? — зашёл Серёжа выпить воды. — Полчаса уже посуду моешь! А я жду тебя сериал досматривать!

— Не буду досматривать, — бормотала я. — Ты сам, а я не хочу… не сегодня.

— Ну ты даёшь, мать! Могла бы предупредить, чтобы я тебя полчаса не ждал! — вскипел муж. — Вот это отношение ко мне, как всегда, — супер! — И он вышел из кухни, хлопнув за собой дверью.

Я взглянула на часы. Полдевятого. Проанализировала свой декаданс. И ужаснулась. Я некрасиво поступила с Серёжей. До сих пор не забрала телефон у Артёма, которому вредно играть перед сном, и не отправила смс свекрови с новостями о её рулете с вишнями.

Из окна было видно, как солнце пряталось за верхушками цветущих каштанов.

«ХОТЕТЬ» — решилась я, а буква «W» попала на тройной счёт, и я вышла в лидеры. Я — умная, сильная и страстная женщина, ради которой далёкий викинг весь вечер не отходит от экрана телефона. «СТРАСТЬ» — пришло в ответ от Meticulous. Я — невесомый шар, летящий в небо, я — энергия и сила, я — женщина-космос!

— Ты собираешься укладывать Артёма? — прорвался недовольный голос Серёжи через закрытую дверь кухни.

Я спрятала телефон в карман брюк и с осанкой королевы Виктории пошла в комнату Артёма. С боем забрала у него телефон.

— А ты сама целый вечер сидишь в телефоне, — пререкался Артёмчик.

— Я, между прочим, в умную игру играю. Не то что твои догонялки. Ещё и на английском!

— Покажи!

— Спать пора!

— Ну, мама, покажи! Не покажешь — не пойду спать!

Мы уселись с ним на кровати, и я открыла «Скрабл». Бывает так, что хочется кому-то рассказать даже то, что разум подсказывает хранить глубоко внутри.

— Вот, видишь, этот игрок Meticulous, он отвечает мне сразу, — по-ребячески хвасталась я Артёмчику. — Представляешь, где-то далеко, в другой стране, он целый вечер сидит и ждёт, когда я сыграю. И сразу же отвечает, мгновенно!

— Мам, так это ж бот! Естественно, он отвечает мгновенно, — объяснил мне сын. — Ну, мам, ты вообще! Ты серьёзно подумала, что там кто-то сидит? Смотри, у некоторых есть имя настоящее и фотография, а у этого картинка какая-то и имя странное. Точно бот!

Я хотела выйти из комнаты Артёма, чтобы он не увидел, как мне обидно. И пусто, особенно внутри. И глупо. И глупо, что обидно. И грустно, что пусто. Я немолодая и уставшая. Неинтересная и нелепая. Вдруг мой сын обнял меня сзади, прыгая, словно на лошадку, дурачась и кривляясь, и я чувствовала, что ему тоже немножко обидно.

С тех пор прошёл почти месяц. Я так и не научилась делать закрутки, не знаю, чем закончился важный сериал о наркоторговцах, Серёжа чаще обычного ругается со мной, а я реже обычного мирюсь с ним. Я перестала играть в «Скрабл». Почти.

А вчера вечером закат окрасил небо яркими малиновыми полосками. Серёжа смотрел сериал, а Артём чем-то занимался в своей комнате. Из открытого окна кухни доносился совсем близкий аромат сладкого лета. Недомыв казанчик от плова, я открыла приложение «Скрабл» и отправила приглашение на игру всем тем, кто в этот вечер был одинок. Всем с нормальным именем и настоящей фотографией! Через пару секунд пришёл ответ: «Marc89345 принял ваш вызов». На фотографии рядом с его именем были море, и луна, и звёзды. Он составил слово: «ПРИГЛАШАТЬ». Я решила не торопить события и ответила: «ДЕЛИКАТЕС».

Немного, сильно, страстно, до безумия

«Qui dit que je suis fou, ne l’a jamais été d’amour ».

Alexandre Jardin

«Кто говорит, что я безумен, никогда не сходил с ума от любви».

Александр Жарден

«Нежная моя,

сегодня утром я проснулся рядом с тобой. Ты, как всегда, спала на животе. Кончиками пальцев, чтобы не разбудить тебя, я дотронулся до любимой родинки. Прошёлся губами по шёлку плеча. Вдохнул аромат твоего тела. Это первый за сегодня вдох счастья. Ты что-то пробормотала. Я ничего не разобрал. Что ты сказала, Элен?»

Марго сжимает в руке письма Мишеля. Свёрнутые вчетверо, шершавые, желтоватые листья бумаги больше не обжигают. Приютившись в тёплой ладони, они ждут приговора вместе с Марго и со всем залом суда, густо заполненным в эту пятницу, семнадцатого апреля, незнакомыми лицами. Рядом с ней ёрзает на стуле худощавая журналистка с короткой стрижкой и орлиным профилем, бросая на Марго и Грега хищные взгляды неудовлетворённого любопытства. Зная, кем приходится Мишелю эта суровая девушка и сидящий слева от неё долговязый парень со встрёпанными волосами, веснушками и печальным взглядом, журналистка хочет подробностей. Хрустящих. С корочкой. Но Марго прячет их в своей тёплой ладони.

Мишелю вчера исполнилось семьдесят пять лет. Грег и Марго, единственные из всей семьи, пришли к нему в тюрьму в этот день. Брат Мишеля с семьёй давно живёт в Канаде. На суд не приехал. Беатрис, сестра Элен, вычеркнула Мишеля из своей жизни. Навсегда. Нет, Марго и Грег не пришли поздравить: какие тут поздравления, да и чего, собственно, желать? Хотели увидеть его, сказать, что помнят о нём, об этом дне. Мишель молчал во время их визита, смотря в пол. Марго показалось, что он хотел спрятаться за длинными, склеенными в жирные пряди волосами, многодневной щетиной, тишиной. Грег не к месту рассказывал об их с Марго последнем путешествии в Аргентину. Лишь в конце Мишель поднял голову, не убирая волосы с глаз, привстал, вынимая из кармана помятые жёлтые листы, и протянул их Марго. Без слов.

«У меня в камере листы от отрывного календаря. Откуда они здесь? Иногда мне кажется, что я знаю. Это ты, Элен, ведь так? Ты мне подарила когда-то этот отрывной календарь. Универсальный, без года и дней недели. Лишь число и месяц. Сказала, что будем отрывать лист календаря, только когда проживём удивительный, необыкновенный, волшебный день. Я перебираю высохшие, жёлтые листы. Четырнадцатое августа семьдесят седьмого года — милонга в Буэнос-Айресе. А вот пятое сентября восьмидесятого года, помнишь, — новоселье в Старой Усадьбе. Иногда попадаются странные даты. Двадцать пятое декабря девяностого года — рождество в Монреале с Кристофом и Анн. Я знаю этих людей, Элен? Все эти даты под моим матрацем. В камере. Зачем я здесь? Элен, почему ты не приходишь ко мне?»

Пять лет назад, переехав жить во Францию, Марго оказалась в Старой Усадьбе на празднике в честь дня рождения Мишеля. Это его жена Элен пригласила любимого племянника Грега с невестой. Сюрприз для Мишеля! Ну прямо уж невестой, кипятится Беатрис, всякий раз, когда её сестра называет так Марго. Пока они ничего не оформили. И всегда через паузу в несколько секунд добавляет: насколько мне известно.

Грег встретил Марго в Таиланде. Влюбился в неё в первую секунду и навсегда. Они буквально столкнулись в каком-то местном храме с заковыристым названием. По-нашему «Храм Истины», улыбается Беатрис с некоторым сарказмом. Теперь Грег уверен, что это истинная любовь. Как маме, ей всё это кажется слишком театральным, постановочным. Настоящая любовь — ежедневный труд, хочет она сказать она Грегу и этой украинке из Одессы, незнакомой черноглазой худышке с длинными, гладко причёсанными волосами. По-моему, заявляет Беатрис, Грег со своей несерьёзной работой — колесить по миру, снимать какие-то репортажи и собирать просмотры в YouTube — не готов к серьёзным отношениям. А как украинка оказалась в Таиланде? Приехала туда, почему-то вздыхает Беатрис, составлять маршрут для туристического агентства своих родителей. Беатрис с ними ещё не встречалась. Но Грег уже видел их в Одессе. Сказал о них только одно — прикольные, значит, не понравились.

Рядом с Грегом Марго интересно и спокойно. Ну и, конечно, стильно. Не то чтобы Марго изо всех сил стремится к богатой жизни — она просто в ней выросла и не знает, что можно по-другому. Она не капризная, нет. Даже согласилась однажды в Новой Зеландии ночевать в палатке в спальных мешках, но предпочитает гостиницы. Класса «люкс».

Марго ездит с Грегом по миру и помогает снимать видео для его канала. Нашего, поправляет её Грег за завтраком в Сиднее, на первом этаже пассажа «Стрэнд», который Марго любит за респектабельный викторианский стиль и дорогие магазины. Марго морщится, сама не понимая отчего. Она отодвигает от себя омлет и сосиски. Ты хочешь круассан? — волнуется Грег. Нет, ничего не хочу. Когда-нибудь у неё будет своё дело. Возможно, собственный канал на YouTube? Как Грег воспримет её стремление к независимости? Наверное, обидится. Словно читая её мысли, Грег подвигает к ней свой стул, обвивает длинной и крепкой рукой: может, всё-таки круассан? Они тут вкусные, как в Италии, с заварным кремом.

В зале суда душно. Все окна закрыты. От журналистки рядом с Марго пахнет какими-то странными духами. Продымленный, лесной запах, который Марго встречала где-то раньше. Вдруг словно удар в солнечное сплетение. Появляется Мишель и занимает место на скамье подсудимых. Зал суда шуршит, выдыхает, напрягается. Длинные волосы Мишеля аккуратно зачёсаны назад. Он одет в чистую белую рубашку и гладко выбрит. Если бы не журналистка, которая, Марго знает, следит краем глаза за её реакцией, она бы расплакалась. Но эта орлица её бесит. И Марго сдерживается изо всех сил при виде жалкого двойника её любимого Мишеля из прошлой жизни. Грег накрывает своей ладонью левую руку Марго и сжимает. Больно. Как хочется плакать! Она проклинает журналистку, натыкаясь с тоской на пустой взгляд пронзительно голубых глаз подсудимого.

Пять лет назад, на том дне рождении, о котором Марго будет часто вспоминать, она, наконец, познакомилась с Элен и Мишелем. Грег рассказывает о них с восхищением, взахлёб. Элен — мамина старшая сестра. У них с Мишелем скоро будет золотая свадьба. Нет, детей нет, но понимаешь, у них такая любовь, как же объяснить, там даже детям нет места. Элен и Мишель живут в деревне под Лионом, но объездили полмира. Прикинь, они танцуют танго! На день рождения Элен, традиция у них такая, представляешь, Мишель дарит ей поездку на самые известные милонги — вечеринки танго. И обязательно каждый раз в другой стране. На троих с ними мы уже почти весь мир объездили, произносит Грег без хвастовства, лишь констатируя факт. Элен и Мишель. У них антикварная лавка в деревне под Лионом. Ты сама увидишь, они не стареют. Элен можно дать лет пятьдесят, а ей на самом деле под семьдесят. Для Марго в её двадцать с хвостиком и пятьдесят попахивают старостью. Но она молчит. Переживает, понравится ли она Элен и особенно почему-то Мишелю.

В тот вечер у Мишеля и Элен собралось полдеревни. Грег и Марго чуть опоздали. Она сразу же почувствовала себя неуютно под колким взглядом Беатрис. Но Элен радушно поздоровалась с ней. А когда она поздравила с днём рождения Мишеля и тот наклонился, чтобы поприветствовать Марго, согласно французской традиции — лёгким касанием щёк, окутывая её каким-то пряным, древесным, слегка дымным запахом, ей показалось, что она чуть-чуть влюбилась в этот запах и глубину проницательных голубых глаз. Как и все женщины вокруг. Мишель любил очаровывать, но едва лишь в его поле зрения появлялась Элен, было ясно, что ни у кого на этом свете больше, чем на дружбу, шансов нет.

Всё-таки Мишель впустил Марго в своё сердце. Она почувствовала это в том, как он представил её гостям, как повёл её по саду показать пруд, заросший ряской, лохматые деревья и кусты бузины, из которой Элен варила вкуснейшее желе. Как смотрел на Марго, когда его лучший друг в дурацкой зелёной рубашке и галстуке-бабочке рассказывал, что они выкрали Элен из-под венца. Да, да, хохотал Мишель, продолжая невероятную историю похищения невесты, которая была совсем не против сбежать с собственной свадьбы. Родители Элен настоятельно мечтали, что она выйдет замуж за Антуана дю Бариль, сына их соседей, резко продвинувшегося на дипломатической службе. Элен сдалась и принялась готовиться к свадьбе. За пару месяцев до торжества, перехватил рассказ друг в зелёной рубашке, в нашем городке на центральной площади открылась новая антикварная лавка. А её владелец поселился в квартире напротив дома Элен, не оставив Антуану, галстук-бабочка похлопал Мишеля по плечу, ни малейшего шанса. Перебивая друг друга и наслаждаясь удивлением Марго, они восстанавливали события той несостоявшейся свадьбы в ненужных деталях и шутках. Затем к ним подошла Элен и увела Мишеля к другим гостям. Вот с того вечера Марго и привязалась к Мишелю, сама ещё не понимая, насколько сильно.

Праздник угощал, шумел и радовался. Тёплый июльский вечер, музыка, фуршетный стол с блюдами морепродуктов на почётных местах.

Элен и Мишель, словно магнит, притягивали взгляды. Миниатюрная Элен с короткими тёмными волосами и искрящимися молодостью карими глазами. В золотых босоножках! У Марго дёрнулся глаз, когда она заметила это грубое нарушение всего! Золотые босоножки на деревенском празднике! Однако она присмотрелась, оценивая эффект. Вместе с беззастенчиво широкой юбкой удлинённого алого платья из воздуха и облаков, они, безусловно, создавали образ. Какой? Марго ещё не нащупала его, но уже готова была вынести вердикт — шикарно! Эффект от светлых брюк и тёмно-синей рубашки Мишеля был более классическим, но не менее элегантным. Но как же не по возрасту они себя вели, держась за руки и жадно обнимаясь!

Гости пили шампанское, ходили по цветущему саду, собирались в группы, обсуждали новости и радости деревенской жизни. Подходили к столу, выкладывали на тарелках натюрморты из устриц, креветок, салатов, затем присоединялись к другим группам, образуя, как в детском калейдоскопе, разноцветные узоры счастливого праздника.

После традиционного барбекю наступил долгожданный момент. Столы отодвинули к стенке. Гости расступались, освобождая террасу. С первыми звуками танго Мишель и Элен вышли в центр импровизированного танцпола. Все задышали в такт зовущей, рыдающей музыки, перетекая в плавные движения танцоров, в их крепкое объятие.

«Наш первый танец, Элен. В полупустой гостиной моей маленькой квартирки. Той, напротив твоего дома. Заходящее солнце ласкает бархатным светом твоё загорелое лицо. Ты собрала волосы в какую-то сложную причёску. Зачем? Танго любит свободу. Ты покусываешь нижнюю губу, нервничаешь. В твоём кругу не танцуют танго. Не волнуйся, мы не расскажем родителям. Я кладу твою руку себе на плечо, а своей глажу твою спину и останавливаюсь над поясницей. Ты выпрямляешься. Вот так, Элен, и надо. Быстро запоминаешь шаги вперёд, назад, в сторону. Ты проговариваешь "один, два", смотришь на свои ноги. Сбиваешься и нервничаешь. Просишь не останавливаться. Наши движения становятся более плавными. Твои руки лежат у меня на плечах, мои — на твоих бёдрах. Я показываю тебе очо — шаг назад с поворотом. Ты грациозна! Знаешь, Элен, в тот момент я полюбил тебя навсегда. Ты напрягаешься, когда слышишь об украшениях в танго. Махать ногами? В какой момент? Когда захочешь. Партнёр их всё равно не увидит. Тогда зачем они? Для зрителей? А если их нет? Для себя, Элен, танго — это прежде всего для себя. История, которую мы рассказываем в танце, она о нас двоих. Но танцуешь ты для себя. Мы мягко скользим в сумерках гостиной. Я снимаю заколку с твоих волос. Ты ищешь мои губы. Не останавливайся!»

Едва заиграла музыка, гости притихли и следили, не отрываясь, за тангерами. Марго казалось, что на празднике в Старой Усадьбе исчезли все, кроме танцующей пары. Обыгрывая музыку, юбка длинного алого платья Элен кружилась, падала на пол, взлетала вверх. Неторопливо, резко, замирала. Золотые туфли на высоких каблуках наступали, убегали, заманивали, обманывали, просили прощения и отпускали. «Sólo acuérdate demi, amor mío» — плакал низкий женский голос под взрывные аккорды бандонеона. Мишель, прямой, напряжённый, принимал на себя алый огонь и разжигал его. Прижимал к себе Элен, а потом вдруг позволял ей уйти. То они были единым целым, то вдруг раскалывались надвое. В перекрёстных движениях их ног, быстрых, прерывистых, в плотных объятиях и в их стремительных разрывах, в молящих и страстных взглядах пронеслись миллионы историй. Любви. Страсти. Безумия.

Грег подошёл к Марго и обнял её сзади, как будто хотел показать, что и они замечательная пара. Вот смотрите, хоть мы и не танцуем, но мы молоды и влюблены. Да, конечно, тепло рук Грега за эти годы стало родным для Марго. Она знала каждую веснушку на его лице. Любила, когда он старался рассмешить её. Могла представить себе, что у них будут дети. И ещё танго отозвалось в груди тоскливым криком невыносимого одиночества. Уютные объятия Грега спасали от него. Но вспомнив о ссоре, из-за которой они опоздали на день рождения, Марго раздражённо стряхнула с себя его руки. Нам до них далеко, сказала бы она Грегу, если бы у неё возникло малейшее желание разговаривать с ним. В начале вечера Марго прыгала от радости по гостиничному номеру, получив сообщение от Маши, лучшей подруги. Мы два года не виделись! Она будет в Париже целых три дня. Но, Марго, у нас круиз в Антарктику! Люди важнее путешествий! Нас же приглашают, бесплатно. Мы собирались снять репортаж. Возможно, наш лучший репортаж! На миллион просмотров! Ты собирался, а я хочу увидеть Машу! Марго, у нас два пригласительных! Я остаюсь в Париже! Ты соображаешь, какой это шанс! Я хочу увидеть Машу! Ты иногда мне напоминаешь разбалованного, капризного ребёнка! Ты хоть понимаешь, что всё это я делаю для нас? Миллион просмотров!

Как же невыносимо жарко в этом суде! А судья в этой чёрной сутане — как она выдерживает? Марго чувствует капельки пота на лбу. Кто-нибудь может открыть окно? Всё это Марго думает громко, чтобы не вслушиваться в детали, которые немолодая и несимпатичная судья зачитывает перед оглашением приговора. «Преднамеренное убийство», такая жара в апреле, нереально, «задушил жертву», надо было розовый топ Stella McCartny без рукавов надеть, «смягчающие обстоятельства», «болезнь», зачем Грег решил ехать в Кению, там так жарко! Мишель смотрит в пол, затем в сторону окна, иногда в зал. Бормочет что-то. Снова встречается взглядом с Марго. Снова не узнаёт.

«Мы танцуем на эспланаде над морем. Ветра нет вообще, и жара, даже вечером, давит на нас. Ты не хотела туда ехать, в далёкий порт, как же он называется, Элен, но я мечтал станцевать на этой мифической милонге. И ты согласилась. Музыка заканчивается, но я ещё дышу в ритм твоим движениям. В этот момент он подходит и приглашает тебя. Зачем ты согласилась, Элен? Рубашка его расстёгнута, а взгляд нагловат. Твои пальцы уплывают из моей руки, и ты идёшь за ним. Он прижимает тебя слишком крепко, опускает свою руку слишком низко. Всё происходит слишком быстро. Наверное, он падает от моего удара. Я чувствую мои скользкие от пота пальцы на его на удивление прохладной шее. Ты кричишь, Элен?»

Марго боится посмотреть на Грега. Она никогда не видела его слёз. Видела злым, в гневе, удивлённым, ошарашенным. Грустным, печальным. Даже на похоронах Элен он не плакал. Поддерживал Беатрис. Мишеля на похороны не отпустили. Его адвокат подал заявку, хотя состояние его клиента резко ухудшилось. Он без конца спрашивал у адвоката: «Похороны? Какие похороны?» Альцгеймер стирает все недавние воспоминания, оставляя лишь старые кадры. Пока он ещё помнит Элен, объяснил им врач, но молодую. Ту, которая согласилась дать и принять безумную клятву: если кто-то из них двоих заболеет Альцгеймером, второй убьёт его. Ради милосердия. Спасти от потери себя. Сохранить их любовь от забвения. Это шок для Марго и для всей семьи. О клятве знал лишь лучший друг, галстук-бабочка. Он и рассказал Марго и Грегу, почему Мишель задушил во сне свою любимую, ненаглядную жену. Как же так? Все же знали, что болен он, а не она? Это трагедия. Начав терять память, Мишель замечал несуразности, ловил несоответствия, терял смыслы. Но не понимал, что проблема у него. Плечи галстука-бабочки трясутся, Грег протягивает ему бумажный платок. Он был уверен, что болезнь началась у Элен. Забывая, что сказала ему Элен, он думал, что она не поняла вопроса, не находя своих вещей, он полагал, что Элен кладёт их в другие места или выбрасывает. Она же больна, исповедовался он лучшему другу. А тот с ужасом вспоминал о клятве. Верил однако, что Мишель о ней забыл. Столько лет прошло! Да и Альцгеймер всё-таки у него. Мишель не забыл. Трагедия большой любви, высмаркивается галстук-бабочка.

Марго с Грегом выходят из зала суда. Впереди — пара визитов в психиатрическую клинику к Мишелю и несколько лет воспоминаний. До того, как закончится эта история. Большой любви.

Апрель выдался тёплым. От зала суда они спускаются по широкому бульвару. Грег идёт по солнечной стороне, Марго шагает в тени. Глубоко дышит, прогоняя духоту последних двух часов. Возле бордюра узкая полоска земли, отданная серым городом природе, а на ней — первая блестящая травка и жёлто-белые пуговки ромашек. Грег наклоняется, срывает одну и протягивает Марго. Она достаточно давно живёт во Франции и знает, что делать. Отрывая по одному тонкому лепестку, гадает «не любит, любит, немного, сильно, страстно, до безумия». Начинает заново. Остаётся последний лепесток. Марго медлит, смотрит на Грега, потом резко его срывает. «До безумия». Явно довольный Грег обнимает её за талию, а Марго комкает тонкий стебель лысой ромашки и бросает его подальше. Через три дня они едут в Кению. А в следующем месяце она купит билет и полетит к Маше в Берлин. Одна.

«Судьба моя, когда ты первый раз вошла в мою антикварную лавку, я сразу узнал тебя. Сколько раз мы встречались во сне! Я брал тебя за руку, ты распускала волосы, плакала музыка. Мы выходили в центр танцпола. Шаг назад, в сторону, очо. Взмахи ногой. Зачем ты делаешь украшения, Элен? Я же их не вижу. Для себя. Танго — это история о двоих. Но танцуют его для себя. Ты где, Элен?»

А с обратной стороны: «Пятое апреля тысяча девятьсот семидесятого года — первая годовщина нашего знакомства. Ужин при свечах в антикварной лавке. Я подарил тебе золотые туфли».