Сад семи вдохновений

Подарок

 

Ничего не произойдёт, пока ты читаешь это стихотворение

 

Как такое возможно? А вот так, давай проверим

 

Твой взгляд скользит по буквам — неважно, связаны они или е, р, л-л-ль, у, у, аффа

 

Ну как, что-то случилось? Вот видишь, я же говорил

 

Всё потому, что я пишу это стихотворение как убежище

 

Убежище, сложенное из мгновений затишья и пустоты

 

Представь, что рядом появилась моя ладонь — возьми её и пойдём вместе

 

В эти минуты ничто нас не потревожит

 

Может, конечно, где-то что-то и изменится (ведь даже заклинания — всего лишь иллюзия контроля)

 

Но пока что ты — со мной

 

И всё, что тебе стоит узнать, ты обязательно узнаешь — но не сейчас

 

Сейчас — месмер, заросли, урррр, твилл, рынья, сейчас только мягкие исчезающие знаки

 

Знаешь, кое о чём я всё же умолчал

 

Но ты простишь мне умолчание, я уверен

 

Это стихотворение — убежище не только для тебя, но и для меня

 

Пока я пишу, я дышу размеренно и глубоко

 

Как будто, кроме дыхания, нет на свете других движений

 

Конечно, что-то происходит, конечно, что-то случается

 

Но пока есть колодец гулких слов, всё остальное будто ждёт снаружи

 

И вот в чём секрет

 

(Может, самый дорогой, может, самый иллюзорный):

 

Только я решаю, когда выйти из убежища

 

Подняться из колодца

 

Ещё пара строк — и у стихотворения иссякнут слова

 

Но закончится ли оно для тебя?

 

Может ли подарок стать обиходной вещью и перестать быть подарком?

 

Я оставляю решение за тобой

 

И сам буду за тобой

 

Зрол, апека, лимф, рзае, уль

 

Потому что ты — всегда впереди, в самой желанной минуте

 

Мой навсегда будущий друг

 

 

Радио 

 

В детстве я вёл себя

как собака

 

Бегал и бегал

бегал и бегал

бегал повсюду

по лугам

 

Пока будто колючка

не попала в ухо

Но некому было её вытащить

некому помочь унять зуд

поселившийся в ухе

 

Тогда я пришёл в дом бабушки и дедушки

хотя до дома были сотни километров

сотни ушедших часов

но я мчался

и домчался

 

В центральной комнате

доски пола по-прежнему были выкрашены лоснящейся коричневой краской

диван, обеденный стол и телевизор

привычно расставлены у стен

будто и не исчезали

А на шкафу у потолка — советский радиоприёмник

издававший больше шума, чем звука

 

Я включил приёмник

и сквозь помехи до меня донеслись

голоса

 

Я не знал, кому они принадлежат

Незнакомцы будто находились за сотни световых лет от меня

может, уже иссякшие

может, ещё не зародившиеся

 

и тихо, сквозь помехи, говорили что-то важное —

ни для кого

для меня

 

Тогда я и понял, что колючка в ухе —

не источник раздражения

а крошечный радар

И выцепить колючку — значит потерять связь

с голосами

дальше которых ничего нет

важнее которых ничего нет

 

Я зажал одно ухо рукой

а другим прислонился к радио

как к груди незнакомого, но родного человека

и слушал и слушал

и слушал и слушал

 

и слушаю

до сих пор

 

 

Геологов, 4А

 

Его зовут Фабиан — и он великолепен

 

Родился в прошлом месяце

мал и бел

и шерсть первозданно лоснится

 

Жаль, его мама

сама ещё слишком юна

не хочется делиться каждой минутой

и в глубине сердца знает:

скоро отпускать сына на волю

 

Бежать им лапами в разные стороны

 

И потому великолепный, но безутешный Фабиан

сворачивается клубком

в складках огромного мехового покрывала —

мы сняли его с дивана

и подложили под дверь

на укутанный снегом балкон

 

Покрывало защищает нас от сквозняка по ногам

и защищает Фабиана от сквозняка по сердцу

 

Будто выход сторожит крупная шерстяная мама

не хватает только стука сердца

 

Но со временем Фабиан расслышит

как в стук его сердца вплетается ещё один

изначальный

 

И слышать его он будет

пока не сбежит в приоткрытую дверь

оставив на полу белоснежную пустоту

в форме собачки

 

 

Геологов, 4Б

 

На уступе сверху

над нашим балконом

поселилась берёза

 

Прозрачная ладошка

махала небу, когда оно сияло

махала небу, когда оно хмурилось

подставляла пальцы снежинкам

никогда не сжималась в кулачок

никогда не била птиц

 

А потом пришла пора помахать и нам

Мы продали квартиру

и уехали далеко и навсегда

 

Вот только когда мы выходили за порог

в последний раз

ладошка не успела

погладить наши затылки на прощанье

 

И тогда ладонь начала расти

вбок выпирала рука из балкона

рвалась и тянулась

за нами следом

 

Корни берёзы оплетали кирпич и бетон

и струились по полу квартиры сверху

в коридоры

на лестницы

до подвала

впиваясь всей силой разлуки в дом

чтоб напитался ствол

 

Люди пробирались среди корней

едва сохраняя жилые гнёзда

а потом клали руки на корни

давая берёзе всё больше сил

 

И вот она росла и росла

стала чудовищной и неповоротливой

берёза-титан

берёза-конструктор

 

И вот она ползла и ползла

улёгшись брюхом на землю

прорезая постройки и заросли

ломая горные хребты

 

И вот она тянулась и дотянулась

через все границы

до нашего окна

 

И вот я вижу в окне ладонь

она заслоняет всё на свете

такая огромная

такая сокрушительная

и такая нежная

и я говорю:

 

— Привет

Так вот ты какой была

всегда

Мы не можем расстаться

 

 

Ласточки

 

Слепили гнёзда в верхних углах окон

будто грозди насекомых в подмышках

 

вылетают — из ниоткуда

зарождаясь в крохотных чёрных дырах

 

прекрасные, острые

 

и проносятся мимо глаз

не привычных к броуновскому движению

 

Какими они видят

мужчину и женщину на балконе

в торце восьмого этажа?

 

Герои монументальной книги, забытой на пляже?

Статуи в ячейках рукотворной горы?

Блики, плывущие из лунки в лунку?

 

Или для них мир — один

головокружительный кувырок?

 

Какая радость — всю жизнь кувыркаться

Какая радость:

 

сверху земля небо внизу

сверху земля небо внизу

сверху земля небо внизу

 

 

Сад семи вдохновений

 

Сад семи вдохновений

разбит посреди

твоей жизни

 

Вдохновение первое

колет кончики пальцев

что коснулись

чужого запястья

 

Вдохновенье второе

предвкушает

как солнечный луч

вдруг воскреснет

в изящный светильник

 

Вдохновение третье

разлито в безлюдном

лесу

где аукнешь

и эхо

принесёт незнакомую

песню

 

Вдохновенье четвёртое

это просто пещера

без входа

где на стенах теряются

образы

и имена

 

Вдохновение пятое

скрыто на дне

быстрой речки

только храбрый нырнёт

и достанет со дна

отраженье

 

Вдохновенье шестое

рассыпано мелкою галькой

и однажды в узоры

соберётся

роенье камней

 

Вдохновенье седьмое

начинается маленьким вдохом

и кончается

выдохом

больше которого

нет

 

Испытай, пока солнце не село

все семь вдохновений —

и тогда наконец

будешь изгнан

из сада

 

из хрупкого

сада

 

 

Всё

 

Жизнь всё побеждает

 

Всё побеждает и побеждает...

 

А если не побеждает —

всё.

 

Но и тогда побеждает

 

Что?

 

Всё