Фанфик в стиле Бориса Слуцкого

Than

Для книги Антона Долина «Джим Джармуш:

Стихи и музыка» (2017)

 

Ева (Сначала —

думает он в ритме неблагополучия — ты

срежешь венгерскую

кожу.

 

Очаруешь пространство

на ярком солнце.

 

Вернёшься.

 

Переоденешься вечером. Мне и не

вспомнить, как я

не хотел, чтобы ты приходила.) вплетается в перекрёсток — как развязка врезается

в утренний глаз-не-

сморгнуть.

 

Сквозь корковатый рельеф, угловатую среду протянутых отношений,

по траектории

односложных

слов

— в Кливленд.

……………………………………………………………………………

 

О, трудности перевода!

 

О, степень сравнения

между раем и раем!

 

Зеркало для героя

Не справившись с обязательным экзаменом, Пятница 6'5"

отправляется в Измышленное-Настоящее, о котором С. Зонтаг

в книге “Regarding the Pain of Others”, изданной в «Ад Маргинем

Пресс» в 2013 году под названием «Смотрим на чужие страдания»,

пишет не как об исключении, но как о норме (в переводе В. Голышева).

 

На (известную только по фотографиям) войну. Впереди Пятницы

отправляются копия заявления с тройной печатью, две копии паспорта,

справка от психиатра, СНИЛС. Вместе с Пятницей отправляются паспорт,

подлинник заявления с тройной печатью, мыло, пакет раскрошившегося печенья.

Мобильной связью на высоте Безымянной пользоваться запрещено.

 

Персональная карточка Пятницы выдаётся уже на месте. Первое, что

он видит, когда поезд пробивает незримую стену на въезде, —  город

в просветах стен, но без стёкол (кто цитату узнал, тому выговор).

Насквозь проржавела лопасть, закреплённая в центре пустого двора,

взбивающая дни недели: сегодня, сегодня, сегодня, сегодня, сегодня.

 

С другой стороны тащится броневик, в который вставлены неопрятные

будущие мертвецы с тупым камнем в сердце (кто понял, о ком здесь,

тому подзатыльник). Дым полностью застилает разлинованный видеовоздух, об этом Пятница и

напишет в мессенджер. Скорей бы завтра,

думает он, пока на другом конце города, упс, кто-то включает пеленг.

 

Проходит полгода, остановилась планета (кто в курсе, тому пиздец точно).

Издалека доносится отвратительный звук сирены, резонирующий с сигналом

бедствия, исходящим прямо из корковой зоны. «Всю ночь обстреливали!» —

кричит Пятница. «Всю ночь обстреливали каркас мира!» — не своим голосом

вопит он, когда его, еле живого, волочат за шкирку по уценённому льду.

 

 

couloir

1

Переведи дыхание. То,

что пронизывающе пугало,

вжимало в воздушную стену,

чего боялся n лет назад,

не зная, зачем ты нужен,

произошло. Просто случилось.

 

Случилось, и маленький остров

между кроватью и лампой

наполняется, словно аэропорт

чужими вещами, крепкой

венозной кровью. Проснувшись,

были и будут другие войны,

 

думаешь — оттолкнувшись

от берега, сшитого из предупреж-

дений, затрещин и выволочек,

которые нужно запомнить,

чтобы не провалиться под лёд

всех обстоятельств — ты.

 

2

Мы — через всю стену скользит чёрная трещина —

не — ещё одна ровная трещина поперёк —

думали, что такое возможно. Мы — сыпется штукатурка —

не знали, что такое произойдёт. Мы вообще не думали,

что такое способно произойти.

 

Выйти из слизистой оболочки несправедливой земли

и отправиться в наступление. Опуститься на стратегическую

глубину и, только вернувшись, быть горсткой праха —

захватывай каждый атом! — в десерте последнего лета,

не терпящего только меня.

 

Проходит полгода, и сквозь тёртую камнем линзу помним:

виделись в какое-то воскресенье, были и будут другие

войны, внезапно заснеженный май. Уже не возня 2020 года.

О чём это ты? Никто из сидящих в комнате не погибнет

в ближайшие два часа.

 

3

22 сентября 2022 года

Мы сидим в осветленном самым последним

солнцем зале, пока нам резонно не скажут:

заведение закрывается, извините, до завтра.

 

Не забудь зажигалку из черепа стойкого

воина, знавшего толк в покорении повседнева,

приобретённую на Ближнем Востоке.

 

Hе оставляй отпечатков сомнений и сгустков

газовых слёз, о которых см. выше (или не надо,

быть может). Мы говорили о политических

 

заключённых и больше, наверное, не будем

о них говорить. Солнце садится. Немного

тошнит, но до дома недолго, от слова совсем.

 

Из быстрого сообщения, которое ты удаляешь,

неминуемо следует, что мой хуй отправляется

на войну, которая, видимо, планирует продолжаться.

 

 

Фанфик в стиле Бориса Слуцкого

 

Помню сражение при «Элеганте»,

 

вдруг налетевшее на рельеф:

вторгшиеся в полуденные объёмы

ослепляющие разрывы

ветхих снарядов, прямые удары

железа из-под земли,

 

— впустившие в топкую память

бес — как казалось тогда —

смысленные уроки падений,

прицельного зрения, лжи,

прыжков, перебросок, дыхания,

 

прочих быстрых движений

(Воображение — развлеченье

для бедных и очень бедных.

Простые решенья любви

в воскресного полдня марле.)

 

О, дымный вкус наступления,

быстрый хрум кладки во рту

негодяя, хватающем чёрную гарь

в бесцветной лакуне. С. М. Боура

об этом много писал, но

 

война нихуя не стихия ведь

— констелляция пространственных

и экономических ограничений,

слишком скорый распор

галантерейной Античности.