Последняя

Пьеса написана для микрофестиваля коротких пьес «Старый новый драмарафон»

 

Действующие лица:

Надя, женщина без возраста

Люба, женщина без возраста

Вера, женщина без возраста

 

Вера вытирает пыль, Люба вешает шторы. По телевизору клип «Ақпен бірге» Молданазара. Внизу экрана бегущей строкой новости. Вера подпевает:

 

Сеніп үміт үзбей,

Күдерсіз жол іздей

Ақпен бірге болуға...

 

В квартиру заходит Надя.

 

Вера. Ну наконец-то! Так долго тебя ждём.

Люба. Проходи, вон там, в углу, гирлянды, размотай пока. Подашь мне, на окно прицеплю, пускай мигают.

Надя. Вообще ничего не понимаю. Как я тут оказалась? Похоже на дом, где я в детстве жила…

Люба. Чего ты не понимаешь? Померла, наконец! Давай конец гирлянды.

Надя. Как померла?

Вера. «Как», «как» — каком кверху, говорили в чьём-то детстве. Как все мрут, так и ты — невечная же.

Надя. Ну все — это ладно, но я же…

Вера. Что «ты же»? Твоё время пришло. И так вон таскалась из последних сил сколько лет.

Надя. Но как же не вовремя! Как не вовремя… Они там…

Люба. Что «они там»? Полагаются на тебя? Ты свой комплекс Бога попридержи. Ишь, без неё ничего невозможно в этом мире.

Вера. Так, мне надо воду в ведре поменять. Надя, давай, помоги уже. Пришла, а как будто нет тебя. Новый год уже вот-вот, а у нас конь не валялся.

 

Надя уходит с ведром.

 

Люба. Мы, конечно, грубовато с ней. Я ещё помню свои ощущения. Тоже переживала. Конечно, давно это было. Но всё равно.

Вера. А я, представляешь, уже не могу вспомнить… Как будто не со мной всё. Ну что делать. Жизнь такая.

Люба. Но и мы, конечно, за это время подпортились. Ты такой жестокой не была раньше…

 

Надя возвращается с ведром чистой воды.

 

Люба. Надь, телек выключи.

Надя. Погодите, тут какая-то бегущая строка странная. (Читает) «Екатерина развелась с мужем. Постфактум она узнала, что измены не было. Но было уже поздно». Как? Ну как же так?! Она же в шаге от счастья была. (Читает дальше) «Марат покончил с собой после очередного отказа по работе». Господи. Следующее предложение же было лучше, оно идеально ему подходило. А теперь…

Вера (выключает телевизор). Надь, ну, хватит причитать уже. Уборку мы сделали без тебя. Но ёлку-то ты должна.

Надя. Должна?

Люба. Ну а кто ещё, если не ты? Вон там, в углу, коробка, открой.

Надя. Ой, это же наши украшения из детства. Я и забыла, какие они. Свечки на прищепках. Обожала их.

Вера. Вот их и доставай. По старой памяти ими украсим.

Люба. Первую — на верхушку. А то потом свалим всё остальные, будем тянуться.

Надя. Так. Девочки, надо разобраться. Я же не сразу там заметила, что вас нет рядом. Куда вы делись тогда?

Люба. Ну так померли ж.

Надя. Мне нужны подробности.

Вера. Ладно. Объясню. Люди — вот те, за которых ты так причитаешь, — сначала отказываются от веры. Им с ней, видите ли, неудобно. 

Люба. Потом они решают, что любви не существует. Они друг от друга чего-то хотят, используют друг друга. А ещё хуже, что то, что они называют любовью, ещё и купить можно. Печальное зрелище. Но их можно понять: с любовью сложно жить. На этом себя не сэкономишь.

Вера. А ты, Надька, долго продержалась. Я думала, что у тебя нервы гораздо раньше сдадут — терпеть их, ещё и без нас.

Надя. Да не в терпении дело… Я дело своё люблю. Любила… Ну я за них действительно душой болею. Болела… Да нет, и сейчас болею. Как же они там теперь, совсем без меня?

Вера. По своему опыту скажу: сначала один-два процента ещё страдают, а потом и те свыкаются. Когда выбора нет, то и так ассимилируются. Живучие они, как тараканы, всё-таки.

Люба. И ты привыкнешь. Есть, конечно, метод, как вернуться, я вначале, честно сказать, ещё пыталась. Но бесполезно. Потому что оно им не надо.

Надя. Какой? Какой способ?

Люба. Надь, сходи на кухню, принеси ножницы и скотч из пенала. И мандарины захвати, они там, в решётке, на столе.

 

Надя уходит.

 

Вера. Ну, Люба, ну зачем ты? Нет же никакого метода… Сейчас очередная истерика будет. И разочарование.

Люба. Да шучу я! Отвлечем её, детство заодно вспомним вместе. Ща увидишь. 

Вера (хихикает). Ты ещё хоровод её позови водить!

 

Надя возвращается.

 

Надя. Ну! Давайте про метод. Ничего не знаю, мне надо назад. Там у меня ещё…

Люба. Ладно-ладно, не надо подробностей. А то мне уже обидно, что ты нам так не радуешься, как этой планете голодранцев.

Надя. Ну-у-у?!

Люба. В общем. Чтобы получить шанс вернуться обратно, один раз в год, 31 декабря, ну то есть в Новый год, надо нарядить ёлку.

Надя. Что ты дуришь меня?

Люба. Я серьёзно!! Скажи, Вер?

Вера. Да-да, всё так. (С трудом подавляя смех) Я когда попала сюда первая, вот тут, на столе, записка лежала с инструкцией. Только я её выбросила лет пятьдесят назад, когда уборку в очередной раз делала.

Люба. Ну и вот. Наряжаешь ёлку, съедаешь мандарин. И потом надо идти хороводом вокруг ёлочки.

Надя. Хмм... Мы же в детстве так делали...

Люба. Ты же спросила, что надо делать, — я тебе рассказываю. Какие претензии?

Вера. Давай, довешивай свечки на ёлку. Их девять всего должно быть. Семь уже есть. Вот сюда и сюда, как раз на каждой стороне по свечке.

Надя. Какая красота.

Люба. На мандаринку. Я тебе почистила уже. Как в детстве.

Надя. Девочки, как же хорошо всё-таки с вами. Я скучала. И мандарины вкусные. Не то что эти пакистанские — как трава…

Вера. Слушайте, я уже танцевать хочу. Включу телек, пускай поёт?

Надя. Так, давайте в хоровод как раз!

 

По телевизору клип «Қайда?» Ерке Есмахан.

Они втроём встают вокруг ёлки, берутся за руки, начинают двигаться по часовой стрелке, пританцовывая, всё быстрей и быстрей. Вдруг им начинает казаться, что это не они двигаются, а пол под их ногами.

 

Надя (успевает прочитать бегущую строку из телека). «Алиса поступила в Гарвард», «Аскар получил повышение», «УЗИ показало, что Мадина беременна и у неё будет тройня». Тройня!!!

 

Надя с хлопком вдруг исчезает из хоровода.

 

Вера. Это что тако...

 

И тоже испаряется.

 

Люба. Такого я не ожида…

 

С третьим хлопком пропадает Люба.

 На сцене остаются запах мандаринов и ёлка, украшенная девятью свечами.