краткое замыкание

***

 

из грены говорит:

вращение небес вело меня сюда,

сияние морей, морщины злой земли,

огонь в сердце звезды вели меня сюда.

вспотевшее лицо, заплывший жиром хвост,

сухой остов кита, мурлыкание сирен вели меня сюда.

смятение грубых форм, укусы молока,

кипение смолы и шорох земляники

и радуга над пеплом вели меня сюда.

 

из грены говорит:

я выберусь на свет, прекрасна, как змея,

я выйду на поверхность земного бытия,

я запою стишок и обращусь в слова,

я выберусь на свет земного бытия.

я вылезу на лист, дрожащий подо мной,

я запишу в дневник глаза небесных снов,

я выскочу наружу, как пуля из ствола,

и примощусь в объятия зеркального тепла.

 

из грены говорит:

я запишу рецепт древесной желтизны

и формулу надежды и формулу войны,

я запишу плевки по тине тростника,

я запишу признание сонного грибка.

я разделю на строки густую нить смолы,

я различу глаза под серым взмахом крыл,

я излечу портреты от шороха равнин.

я уступлю корону под солнечным пятном,

я разолью мазурки под стылою корой,

я изгоню тела и излечу души трагический порыв,

я дам приют тебе, мой шёлковый герой.

 

так шелестела в грене белёсая роса,

готовая проклюнуться наружу из яйца,

пройти недлинный путь по зелени листа

и завернуться в кокон драного белья,

в котором все отгадки слепого бытия.

портреты на кусте, покрытые корой,

дрожат от фиброина под восковой стеной,

ломаются от пара, трещат по волокну,

в крови слоновой кости вены поутру.

 

 

***

 

мёртвые не ожидают открытия магазина

не толпятся в дверях в часы распродаж

не изнывают в очереди от скуки

не боятся опоздать на работу

не спешат после смены домой

не страдают от неразделённой любви

не тоскуют в разлуке с родными

не мечтают выйти за любимого замуж

жениться на далёкой красавице

не торопят звонок с урока

не переживают из-за оценок

не плачут из-за разбитой коленки

мёртвые не голодают не жаждут не потеют не мёрзнут

не рисуют не пишут не страдают не устают

не поют не танцуют не обижаются не скучают

лица их изменяются ногти трескаются кожа течёт 

волосы растворяются голоса покрываются жиром

мёртвые тянут пальцы из-под алмазных камней

шлют слепых голубей достают жаб и кроликов из грудной клетки

все двадцать семь толстых пальцев в колыханиях речного ила

за мутным стеклом покачиваются дромадеры

вороны на эскалаторе скалят коронки примеряют короны

кап кап кап не выключай лунный свет

тук тук тук знакомый перестук электрички

три тысячи лет трансвосточный экспресс

через барханы и дюны

каюта первого класса в персиках и гранатах

мягкий вкус кофе начищенные сапоги

шёпот цикад востребованные услуги

расшифровка татуировок на интимных местах

отделение манны от плесени плевел от козлищ

сожжение рукописей писем архивов

сохранение затопленной библиотеки

сонные низкие волны

паутина нежная пыль

эхо эхо среди снежных ветвей

смех голых звёзд

барабаны

колокольчики

погремушки

 

 

***

 

вечерняя чашка чая, чашка зелёного чая,

чашка мятного чая, чашка отвара шиповника,

смолотого в кофемолке, заваренного в кипятке,

налить в прозрачную чашку, в чашку с двойными стенками,

эффект сохранения тепла, чашку забытых книжек,

пончиков в сахарной пудре и сиропчиков на осле,

чашку сони и кролика, чашку королей и капусты,

чашку черепахи с грифоном, с трещиной на голубом,

с заклеенной белым трещиной и корзиной печенья

и горшочком варенья, с тысячью громов и молний,

чашку багровых туч, варенье из земляники,

стой, прекрати, сезам, через порог за крыльцо,

за резные ворота, ключ скрежещет в замке,

варенье ручьями по улице, плещутся в вареньеворотах рыбки,

залитые поздним светом, шоколадки, зефирки, бананки,

взлетают над пузырьками, скалят острые зубы

в густом земляничном варенье, стучат глухо о стены,

пищат жалобно тонко, забираются в трещины вечера,

бьются зеркальным боком, прокусывают стылую ткань.

сыплется мелкий песок, стирает чертежи на асфальте,

крестики крестики нолики, ножички из кармана,

затяжной прыжок с парашютом из кратера на луне,

приземление в классики, вращается вечная мельничка,

на прорехи истерзанной ткани ставит заплату, другую,

орудует шёлковой нитью в ушке слепой иглы.

на черноту дыры штопка аккуратной решёткой,

регулярным вращением солнечного колеса,

стежок за серебристым стежком, стежок за серебристым стежком,

пока не заделана брешь, из которой сочится тьма,

что зальёт всё на свете, если б не стежок за стежком.

 

так вознеси слепому возничему славу, спой благодарственный гимн,

предложи чашку остывшего чая, чашку отвара шиповника,

угости бессмертного слабостью, дрожью рук, туманами в голове,

покажи потолок, вращающийся, как юла.

дребезжание рук музыканта есть признак гения.

катание на лодках по безумному озеру есть признак безумия,

начинать следовало накануне, тогда был еще шанс

закончить утром живыми в постели. выдохнуть, переглянуться,

спеть на прощание песню, можно мне аллилуйя,

краткое замыкание на неведомом языке,

спой вот она я вот она я.

 

 

 ***

 

С наступлением тепла появляются яркие птицы,

Нахлебники, вылезают из закоулков в шкурах слепых кенгуру.

Вода мечется за грозовыми облаками по небу, не решаясь пасть

Вниз головой, как летучая мышь на верёвке.

Слишком ярки примеры застрявших меж двух проводов.

Слишком яркие вспышки. Вода закрывает дверь,

Возвращается в море с другой стороны земли.

Серые птицы ходят клинописью по песку,

Оставляя следы предвечного знания, вечной любви,

Жизни без смерти, пожара без пепла, мира без войн,

Знаки в сухом песке, которые не прочесть.

 

 

 ***

 

Если глядеть изнутри, ночь это

Ароматный пирог с цукатами

Рассечённый на секторы

Поделённый на четверых.

Если глядеть снаружи

Ночь это лишь дольки

Тепла с человечками

За накрытым столом

Отступаешь и отступаешь

И отступаешь и оно

Уменьшается в точку

Исчезает бесследно, если только

Не было нарисовано тушью

Или записано, чем только найдёшь

Под рукой, на бумаге