Жопокрыл и те, кто с ним. Продолжение

Начало читайте в предыдущих номерах (№ 51 - 61)

 

21. Благодарность

 

Мать обо всём узнала. Ещё неделю Розовоноска выслушивала от неё нравоучения и угрозы. Отец, прилетевший на выходной, тоже получил своё за то, что не сообщил сразу, что случилось. Синегрудка собственноручно положила два бутылька противоядия дочери в поясную сумку и сказала — будет проверять каждый день наличие. Но постепенно ураган улёгся и пристальное внимание стало ослабевать.

Всё это время Розовоноска думала о тупи, который её спас. Она вспоминала их первую встречу и как он был ей противен. Прокручивала в памяти все те моменты, когда тайком наблюдала за ним. И не могла не признать, что от первоначальной неприязни не осталось и следа. А чаще она вспоминает, как заходящее солнце освещало его тело, как с упругих мышц стекала вода, как он встряхивал голову после ныряния, как подставлял лицо солнцу, когда сидел на песке, обсыхая. Даже Белохвостке не признавалась, что мысли постоянно возвращаются к нему, к его перепуганному лицу, когда её нашёл, к ощущению его крепких рук, — она это вспоминала и хранила только для себя, не желая ни с кем делить.

Дни проходили, а Розовоноске нестерпимо хотелось вернутся на озеро. Увидеть его и поблагодарить за спасение. Но теперь нужно быть вдвое осторожней. После случившегося она должна возвращаться вовремя домой, летать куда-нибудь только с разрешения матери и никаких вылазок на озеро.

План созрел, когда Розовоноска услышала разговор Жёлтозубки и матери.

— Сиги, дорогая, тебя каким Ерохором, сюда занесло? — улыбаясь, обнимала подругу Жёлтозубка.

Розовоноска была на втором этаже, смешивала краски и в окно увидела приближающуюся мать. Синегрудка редко прилетала на работу к дочери. Обычно её хватало на несколько минут, затем она начинала безудержно чихать — не переносила запаха краски — и быстро улетала. Что же её сегодня привело?

Розовоноска спустилась на первый этаж и незаметно встала за стеллаж, прислушиваясь к разговору.  

— Привет, Жёзи! Вот как день начнётся, так и продолжится. С утра всё из рук валится, да ещё на восточном виноромовом поле стеблеед[1] завёлся. После обеда надо лететь обрабатывать. Это до вечера, потом ещё пока вернусь. Ты за моей присмотри. Знаешь же, какая упрямая и своенравная.

— О, это-то я знаю. И даже знаю в кого! — засмеялась Жёлтозубка.

— Что? Да я сама сговорчивость! — засмеялась в ответ Синегрудка.

— Конечно, присмотрю Сиги, не волнуйся.

— Спасибо. Да, кстати, у Чёрномочки завтра Друмов день[2], она просила, чтобы ты немного голубой краски захватила.

— Конечно, возьму. А ты уже её умни видела?

— Нет, пока никому не показывает. Но завтра-то точно увидим.

Жёлтозубка кивнула в знак согласия.

— Ну всё, Жёзи, полетела я, — Синегрудка обняла подругу и чмокнула в щёку.

— Лети, дорогая! До завтра!

— До завтра!

Розовоноска приободрилась. Значит, матери не будет до позднего вечера. Надо только придумать, как провести Жёлтозубку. Она быстро поднялась на второй этаж и среди больших кувшинов нашла отмеченный голубой полосой. Неся его к раковине, по весу определила, что там ещё не меньше половины. Голубая жидкость, булькая и пузырясь, вытекала из горлышка. Когда кувшин опустел, Розовоноска поставила его на место, основательно закрыв пробкой. В соседней комнате отыскала мешочек с сухим экстрактом синего и закинула его в кладовку, прикрыв сверху тряпками и корзинами. Затем вымыла раковину и с улыбкой стала разливать в небольшие миски приготовленную ей ранее ярко-красную краску.

После обеда выяснилось, что в мастерской не осталось голубой краски. Жёлтозубка налетела на оправдывающихся Розовоноску и Белохвостку. Они в один голос утверждали, мол, была краска, не знают, почему не осталась, извинялись, что недосмотрели.

Обедая, Розовоноска предупредила подругу, что нужно ей подыграть, когда Жёлтозубка начнёт их ругать. И если тётка скажет Белохвостке лететь за краской, сказать, что она повредила крыло и лететь не может. Удивлённая Белохвостка стала задавать кучу вопросов, но Розовоноска отвечала, что так нужно и потом всё расскажет.

 Недовольной Жёлтозубке ничего не оставалось, как послать за краской Розовоноску.

Это был самый быстрый полёт к дому. Розовоноска неустанно махала крыльями и через рекордные минуты уже спускалась к крыльцу, чётко зная свои действия дальше. Зайти в дом, на кухне в стенном шкафу взять мешочек с конфетами, обменянный на ярмарке на прошлой неделе на цветной браслет, который она плела несколько дней. Затем написать записку, вложить в мешочек и лететь так быстро, как только может, благо, что дом стоит как раз по направлению к озеру, через лес. По расчетам Розовоноски, она должна успеть, чтобы не вызвать подозрений у Жёлтозубки.

Вылетая из дома, осмотрелась, не видит ли кто, куда она направилась. Поблизости никого не было.

Розовоноска часто бывала у отца и знала все посты и смотровые площадки граничных воинов. Огибая опасные участки и помня о времени облёта воинами своих постов, она благополучно долетела до озера. Перелетела на другой берег и, чтобы мешочек был точно замечен, выложила на песке большую стрелку из листвы.  

Она понимала, что ещё слишком рано для появления Жопокрыла, и не знала, прилетит ли он вообще сегодня, и всё же несколько минут оставалась на его берегу. Но время шло, и, разочарованно вздохнув, она стремительно полетела обратно.

Великий Умнисоб[3] был сегодня на её стороне. Розовоноска незамеченной долетела до деревни. А там, прихватив из дома мешок с соломой, чтобы создавалось впечатления груза, спокойно полетела к мастерской.

Стараясь не попасться на глаза Жёлтозубке, поднялась на второй этаж, достала из кладовки мешок с экстрактом синего, а свою подделку закинула на его место.

Ткачихи, сидя за станками, над чем-то дружно смеялись, когда Розовоноска с мешком в руке зашла в ткацкую. Жёлтозубка около большого стола возилась с красной бобиной, разматывая тунироку[4] и проверяя на свет, как она прокрашена. Белохвостка с виноватым видом стояла рядом.

— Дал же Умнисоб племянницу, ничего нормально сделать не можешь, — причитала Жёлтозубка. — Ну, посмотри, посмотри, цвет же уходит, не прокрашено! И где подружка твоя? Давно пора уже было прилететь.

— Да вот она! — Белохвостка подняла руку, указывая на Розовоноску.

Жёлтозубка обернулась.

— Ну наконец-то! Ты что, в соседнюю деревню летала? А почему мешок такой маленький?

— А… э-э-э… у них больше не было. Э-э-э… синий корень закончился, должны накопать на следующей неделе. Я потом ещё слетаю! — Розовоноска подошла ближе и протянула мешок Жёлтозубке.

Та недовольно взяла мешок и, качая головой, бросила на стол.

— Слетает она, как бы не так, — ворчала Старшая ткачиха. — Ты посмотри на тунироку! Как попало прокрашена. Нам нужен ярко-алый, а это что? — она трясла бобиной перед Розовоноской.

— Сейчас перекрасим, до вечера ещё высохнет.

— Да, высохнет, — подхватила Белохвостка. — Мы быстренько.

— Ой, идите уже, чтоб я вас не видела! — Жёлтозубка впихнула в руки Розовоноске бобину и махнула, чтобы они поскорее исчезли.

В покрасочной Белохвостка не могла усидеть на стуле, пока слушала рассказ подруги.

— У тебя точно Ерохор разум забрал. После всего опять на озеро? А если тебя кто-то видел у дома или как ты в лес летела?

— Скажу — залетала домой, чтобы мать предупредить. Она же мне запретила без её разрешения куда-либо летать, — улыбалась Розовоноска. — А в лес — ну увидела кого-то, поздороваться подлетела.

— А если выяснится, что ты у собирателей не была и краску не брала? — настаивала Белохвостка.

— Кто будет проверять? Краска есть? — вопросительно посмотрела она на подругу. — Есть! Какие ещё вопросы?

— Ну ты даёшь! — Белохвостка вздохнула и печально опустила глаза. — Всё.

— Что «всё»? — не поняла Розовоноска.

— Потеряла я подругу. Этот тупи все мысли и последние остатки ума у тебя забрал, Ерохор тут ни при чём, — улыбалась Белохвостка.

— Да перестань ты! Я же только из благодарности. Э-э-э… он же меня спас. И… и…

— И ты влюбилась.

— Я? Нет же!

— Ну, конечно, — Белохвостка пристально смотрела на подругу. — Ты когда о нём говоришь, у тебя аж глаза блестят. 

— Да перестань, Бехи! Давай лучше краску разводи, а то твоя тётка нас за ноги подвесит.

— Ага, она может, — с улыбкой закивала Белохвостка.

Остаток дня они провели за покраской. И всё это время Розовоноска то отшучивалась, то злилась на подругу за вопросы о спасителе-тупи. Хотя сама начала замечать, что ей приятно говорить и вспоминать о нём.

 

22. Озеро

 

Жопокрыл не выспался. Долго не мог уснуть, ворочался, не находя места. В беспокойном сне куда-то летел. Безжалостные ветровые потоки мотали его из стороны в сторону, не давая взмахнуть крыльями. В какой-то момент начал падать, не в силах сопротивляться, и за секунду до того, как разбиться, проснулся в холодном поту.

После тренировок и завтрака полетел на южный пост — сменить с ночи Зубобока.

— О, Жок, привет! Как слетали? — быстрым речитативом поприветствовал Зубобок.

— Привет, Зуб! Нормально слетали. Правда, далековато. И Плечеглаз не очень-то давал отдыхать. Так мчались, как будто от Белого Ерохора улетали.

— Это ты ещё в совместных учениях на скорость не летал. Вот там можно все внутренности выплюнуть от кашля, дыхание так перехватывает, как будто весь воздух вышел.

— Значит, мне ещё повезло? — улыбнулся Жопокрыл.

— Это точно! — Зубобок оглядел пост, проверяя всё ли на месте, и продолжил: — Так, воды полно, в корзине ещё съестное осталось, маскировка в порядке — вроде всё.

— Отлично. Ты там Плечеглазу скажи, что вечером я к запаснику полечу — доделывать нужно.

— Конечно, Жок, скажу, — срываясь с площадки, ответил Зубобок, и уже в полёте добавил: — Хорошего дозора!

— Спасибо, Зуб!

Оставшись один, Жопокрыл наконец-то смог погрузиться в свои мысли. Суматоха последних дней не давала спокойно подумать. Он достал из поясного кармана несколько ароматных конфет и, почувствовав их кисловато-сладкий вкус, с улыбкой вспомнил Розовоноску, которая чуть приоткрыла глаза и прошептала: «Спасибо». Жопокрыл только сейчас понял, что скучает по ней, и это, с одной стороны, пугало, а с другой — приятно щемило сердце, потому что появился кто-то, кто ему дорог. Хотя можно ли скучать по девушке, если видел всего два раза? Ведь он совсем её не знает.  Может, он всё выдумал? Может, Розовоноска уже забыла о нём? И вообще, глупо надеяться, что что-то получится, тем более с умни.     

Жопокрыл вздохнул, перевёл взгляд с далёкой сопки на востоке, на стройный ряд деревьев чуть левее. Ему показалась, что какая-то тень отделилась от основания деревьев. Силуэт тени напоминал укрога. Он внимательней стал всматриваться в ту сторону, но ничего больше не увидел. Жопокрыл взволновано осматривал весь видимый участок по периметру.

Чтобы успокоиться, полетел на место, где заметил тень, — никаких следов присутствия кого бы то ни было. Трава не примята, кора на деревьях целая.

Укроги имели странное строение тела. Они были бескрылыми, зато с длинными хвостами и мощными ногами коленями назад. На тактических занятиях Плечеглаз рассказывал, что они могли быстро бегать и прыгать ввысь до десяти-пятнадцати метров. В прыжке укрог-воин, балансируя хвостом, очень точно мог наносить удары своим обоюдоострым топором на длинной рукояти. Так же они могли быстро забираться на деревья, прыгать, отталкиваясь от стволов и веток. Зеленоватый цвет кожи отлично маскировал их в листве. 

«Это всё из-за того, что рассказал мне Щёкорук, — возвращаясь на пост, думал Жопокрыл. — Теперь мерещатся повсюду».

Ступив на деревянную площадку, он прошёл к корзине с едой, достал сушёный краялони[5], плюхнулся на мешок с соломой и стал без аппетита жевать.

 

* * *

 

В это время Розовоноска развешивала сушиться только что покрашенные в тёмно-зелёный цвет тунироки, доставая из широкополых корзин, которые приносила Белохвостка, увесистые мотки. В небольшом дворе ткацкой мастерской, на длинных жердях, стоящих рядами, тунироки свисали зелёными волнами. Она напевала себе под нос весёлую песенку о глупом маленьком кури[6], который хотел стать огромным словобогом:

— Маленький кури мечтал

Быть словобогом могучим.

Маленький кури не спал.

Маленький кури, глупенький кури.

— Ты сегодня подозрительно весёлая. — Белохвостка смотрела на подругу, прищуривая левый глаз. — Ну-ка, выкладывай, что опять придумала?

— Я? — удивлённо вскинула брови Розовоноска.

— Хватит прикидываться. Что? — настаивала Белохвостка.

— Мама сегодня допоздна на полях, у отца учения на дальних постах. Ну… и…

— И?

— Ну и можно на озеро по-быстрому.

Белохвостка закатила глаза:

— Опять? Ты же ему конфетки оставила, записку написала с благодарностью, что ещё-то? Может, он сегодня и не прилетит.

— Может, и не прилетит, — тихо повторила Розовоноска.

— Тогда зачем тебе лететь? Ты что, действительно в него влюбилась? — Белохвостка подошла к подруге и, забрав из её рук очередной моток тинироков, небрежно бросила на жердь. — Ты же сама понимаешь: он — тупи. А родители? Они же тебя с… — Белохвостка не договорила.

— Хватит! — перебила её Розовоноска. — Сама знаю.

Она отошла к стене мастерской и села на скамейку, подруга присела рядом. Обе молчали.

— Я знаю, всё знаю, Бехи. Но понимаешь… не могу о нём не думать, — Розовоноска глубоко вздохнула. — Я постоянно вижу его лицо.

— Ну и голый торс, — с игривой улыбкой отозвалась Белохвостка.

— Перестань, Бехи.

— И попка тоже вполне себе.

Возмущённая Розовоноска посмотрела на подругу, и через секунду обе рассмеялись.

 

* * *

 

Жопокрыл подлетал к запаснику. В прошлый раз из инструментов он оставил только небольшую клиновидную лопату, чтобы с её помощью срезать поверхностный слой травы и прикрыть им утрамбованную землю над сооружением.

Управился за час. И теперь удовлетворённо смотрел на свою работу. Ровно застеленный травяной ковёр хорошо скрывал небольшой холмик запасника, а листья раскилока[7] надёжно прикрывали вход.

Можно было лететь на озеро, но Жопокрыл присел на зелёную траву и глубоко вдохнул.

Он боялся. Возможно, Розовоноска уже прилетала, а он не появился. И сейчас, боясь увидеть противоположный берег пустым, Жопокрыл медлил. Но оттягивать неизбежное не имело смысла. Поднявшись, он медленно прошёлся взад-вперёд и затем, до боли стиснув зубы, взмыл вверх.

Лёгкий ветерок приятными волнами обдавал лицо, солнце, клонившееся к горизонту, окрашивало в ярко-розовое редкие облака. Жопокрыл смотрел вдаль, подлетая к озеру, старался отодвинуть миг, в котором увидит лишь пустую песочную полосу её берега и безмолвный лес дальше.

Влажный воздух дал понять, что он совсем близко, и, опустив взгляд, Жопокрыл увидел сидящий силуэт на противоположном берегу. Без сомнений — это была она! Заторопившееся сердце толкало лететь быстрее, щёки горели, дыхание то и дело сбивалось, но Жопокрыл ликовал, задыхаясь от радости.