можно долюбить

***

 

Вот, смотри — это город

с проспектом Ленина,

с Парком культуры и отдыха,

с панельными коробками,

с глухими одноэтажными улочками,

с вишнями за высокими заборами.

Даю тебе его, как мотылька,

как волшебный огонёк,

трепещущей на ладони.

Держи осторожно,

ведь это моё детство,

моя жизнь.

 

 

***

 

Рыжий Икарус, извергая чёрные клубы,

исчезал в колеблющемся горизонте.

Вновь замирал степной сонный звон.

Медленно лился полдень.

На мансарде, где пахло

сушёными яблоками,

сплавлялись воедино два тела.

Птичьи трели сверлили

горячий воздух.

 

 

***

 

сменишь работу разведёшься

отправишься автостопом

на Крайней Север

или же на тропические острова

 

переспишь

со случайно попутчицей

справишь вид на жительство

в Европе или Индокитае

 

будешь думать что ищешь

новое счастье

но на самом деле

будешь искать старое

 

то которое нашло тебя

когда-то само

 

 

***

 

сквозь сон почувствую

как останавливается ночь

свет фонаря застынет

на спящем лице соседа

 

в тишине

звон молоточка

по колёсам

электрический голос

говорит на

железнодорожном языке

 

задумаюсь в тишине

светло и спокойно о том

что осталось так далеко

но снова

дрогнет пространство

поплывёт жёлтый свет

 

будут сверкать

и переливаться в темноте

пустячные мысли

мыльными пузырями

и гаснуть

 

и сам буду гаснуть

и растворяться в ночи

 

 

***

 

Ослепительный ветер

плещет в лицо

бликами на воде.

Прохладное солнце

полощет флаги

на мосту.

Вот уже желтеют

одуванчики на Марсовом.

Вот уже проходит очередная

петербургская весна.

И не знаешь,

что делать с этим.

Проходит, и всё.

 

 

***

 

корытца с туристами

неспешно плывут

по Неве

в гранитном мундире

показывать им

дворцы и мосты

 

и вдруг пролетит моторка

в брызгах солнца

и сразу будто

Крым и море

 

 

на даче

 

на чердаке пожухшая

журнальная листва

 

на подоконнике тенетами

заботливо укрыты тела

солнечных насекомых

не сумевших вернуться

на солнце

 

вокруг стоит

глухой стеной осень

и только

бормотанье огня

и дальний

тепловозный крик 

 

 

***

 

Вечер плывёт над пустынной ширью Фонтанки.

Экскурсионный кораблик разворачивается,

что-то бормоча себе под нос.

Одинокий прохожий, как всегда,

идёт по набережной не спеша.

Город стихает здесь.

Мы говорим с Ерёминым

о Бродском, Довлатове, Сапгире.

О тех чудачествах, которые вытворяли

его друзья по Филологической школе

в далёкие пятидесятые, предчувствуя Оттепель.

О том, как он перебрался из строгого

по части надзора ГБ Ленинграда

в азиатскую глушь, где было легче дышать.

Мы говорим о нынешней

литературной жизни,

о степных дорогах, о войне, о Блокаде.

Он улыбается мне внутренним

тихим светом уже как будто издалека,

с другой стороны, оттуда,

где давно уже и Холин, и Кулле, и Лосев.

Тепло, уютно внутри

от выпитого, всё тонет в октябре.

Старый кот захотел тоже

принять участие в беседе,

но уснул.

 

 

***

 

сомкнётся за спиной

тёплая влажная

тишина

 

заскользит по шпалам

фонарик

засвистит сверчок

 

где-то шумит шоссе

играет музыка

где-то нас ждут

за накрытым столом

на веранде

 

уже холодна вода

в озере но кажется

что можно долюбить

то что недолюбили летом

 

 

***

 

прошедший день

остаётся

на другом берегу

когда у тебя

за спиной

горизонталь

становится вертикалью

 

и можно никуда

не спешить

хотя уже сентябрь

а до дома

ещё идти и идти

тихо улыбаясь

своим мыслям

 

 

***

 

зачем

ведь было красиво

 

но нет

смахивает нарисованное

и выводит

короткими точными движениями

вечер

дома машины нас

идущих под снегом

 

снова стирает

и снова рисует

каждый раз что-то новое