От ноября до наурыза

ноябрь желтое горло осени

жаром бабьего лета сушит

вяжет ленивый язык

привкусом жухлого зноя

паучиха округло-черная

выпускает в паутине коконы

бабочка из нелинейного порхает

утро зимнего солнцестояния

следы на свежевыпавшем снегу —

две строчки от крыльца

по улице безлюдной

петляют через парк до речки.

бесшумно пролетает ворон

в ночь обратно —

черное на белом.

потухли фонари

тускнеет очертание елей.

тают тени

осыпаясь, заметают

одинокие следы

высокие обрюзгшие карагачи.

стрекочет длиннохвостая сорока

солнце, солнце —

выписывая легкие стежки.

в зеркало смотрит женщина.

оплывающая свеча

мечет тени в тревожном молчании

изогнутой в серп луны.

ускользающие приметы

всполохи с двух сторон

обнимают весну и осень

матовой рамкой стекла.

в зеркало смотрит свеча.

женщина с оплывшими веками

отражается с трех сторон

в отсветах гибкого пламени

волнение треск слеза.

в копоти бледной свечи

зеркало…

когда не было галогенных

светодиодных

ни лампочек ильича

ни самого ильича

жизнь освещал шанырак

с выходом в космос.

когда тенгри мог видеть почти все

страшное случалось

чаще всего зимой

поздней осенью

по ночам:

джут

война

нападения

кражи —

берегись

пока не наступит наурыз.

февраль умножает страхи

больших малых

сёл городов аулов

тоску обмелевших рек

по большой рыбе

вздохи больных елей

карагачей

по сереньким воробьям —

берегись.

когда не было галогенных

энергосберегающих

когда ильич экспроприировал славу

у эдисона и лодыгина

страшное случалось

постоянно:

аресты

расстрелы

раскулачивание

депортация

голодомор.

когда ни один бог не мог

даже тенгри

от безысходности потолков

протекаюших крыш

спасали аруаки

бегство

ложь

с эшелонов сошедшие —

берегись

грузовиками прибывшие —

берегись

пока не наступит наурыз

февраль умножает страхи

больших малых

сёл городов аулов

с бессмертными

на потолке

как ильич лампами

и бесславными

светодиодными —

берегись.

под куполом

стилизованным под шанырак

представители этносов

больших и малых

как говорит чиновник

читают стихи

хорошие и другие

как говорит классик

о большой малой родине.

чаще всего в рифму

о белоснежных горах алатау

о вьющихсях ветвях винограда

от том как гордо текут ручьи

из предгорий великого алатау

на великолепные улицы

величественной алма-аты.

под искусственным шаныраком

из люминесцентных ламп

представители этносов

читают стихи

на языке ильича —

берегись...