Жопокрыл и те, кто с ним. Продолжение

Начало читайте в предыдущих номерах (№ 51 - 58)

15. Служба

 

Плечеглаз сидел за столом в своей комнате и внимательно читал письмо, переданное ему Жопокрылом. Животозуб, как правитель деревни, в подробностях описал все события, суд, очищение. Упомянул, что дальнейшее очищение должно тоже проходить как можно строже. Плечеглаз отложил бумагу и задумался.

Обычно тупи, прилетавших на службу из ближайших деревень, он отправлял в другой стор, подальше. Чтобы не было соблазна улететь в самоволку домой. Но что делать с Жопокрылом? Он и так пережил семь дней висения вниз головой, удивительно, как только смог? Видно, что ещё слаб и тощий, как палка. Плечеглаз помнил, каким увидел его впервые: тот был сильный, с блеском в глазах, даже немного нагловатый. Сейчас же поникший, в глазах такая боль и печаль, что даже жаль его. И он сын Рукохвоста и Векошейки. При мысли о родителях Жопокрыла Плечеглаз вздохнул, встал и заходил по комнате. Ну не может быть у таких тупи сын законченным злодеем, хотя оправдать то, что он сделал, ничем нельзя. Первый раз Плечеглаз не знал, что делать с новичком.

Мысли старшего воина прервал шум за стеной. Выйдя из комнаты, он увидел в дальнем конце веранды сцепившихся Локтеглаза и Жопокрыла.

—  Какого Ерохора? А ну, прекратите! —  закричал Плечеглаз.

К этому времени Локтеглаз прижал Жопокрыла к перилам, от чего тот перевалился через них и в любой момент мог сорваться вниз. Рядом стоящий Ротоног размахивал кухонным полотенцем и что-то кричал Локтеглазу. Но воин продолжал наседать на соперника, не обращая внимания на Ротонога.

Плечеглаз подлетел вовремя. Ноги Жопокрыла оторвались от пола веранды и тело почти вывалилось за перила, когда Плечеглаз рванул Локтеглаза на себя. Жопокрыл с грохотом рухнул на пол, кашляя и тяжело дыша. Плечеглаз откинул Локтеглаза в другую сторону, и тот тоже оказался на полу. Ротоног стоял, теребя полотенце в руках, и переводил ошарашенный взгляд то на Жопокрыла, то на Локтеглаза, то на старшего воина.

— Что происходит? Вас что, Белый Ерохор покусал? —  кричал Плечеглаз. Он был пунцовый от гнева.

Все молчали.

— Я спрашиваю, Локтеглаз, что происходит? —  уже спокойнее произнёс Плечеглаз.

Локтеглаз медленно поднялся, кривясь от боли. Он придерживал локоть, которым сильно ударился при падении.

— Да мы тут просто упражнялись… с Жоком… Немного поборолись… — сбивчиво произнёс Локтеглаз.

Плечеглаз перевёл взгляд на сидевшего на полу Жопокрыла, из рассечённой брови которого стекала по щеке тонкая струйка крови. 

— Мы, наверное, чуть увлеклись с Локом, — сказал Жопокрыл, пристально смотря на соперника.

—  Ага, увлеклись, значит. — Желваки Плечеглаза заходили ходуном. — Ну раз вам нечем заняться, кроме как калечить друг друга, то будете рыть землю, чтобы не было сил увлекаться. А сейчас приведите себя в порядок. —  Он перевёл взгляд на повара: — Ротоног, а ты что стоишь? Накрывай давай, обед уже!

Ротоног растерянно кивнул и побежал к печке.

— Жопокрыл, умойся и ко мне! —  приказал Плечеглаз, развернулся и пошёл к себе в комнату.

Прохладная вода немного приглушила боль в правом глазу. Красноватая жидкость стекала в отверстие умывальника. Жопокрыл ещё раз набрал в ладони воды и, опустив в них лицо, замер на несколько секунд. Голова гудела. Дыхание пришло в норму, но тело ещё трясло от возбуждения и обиды. До очищения Жопокрыл как следует отделал бы этого самодовольного болтуна — Локтеглаза. Но сейчас он был слаб, и это бессилие злило.

Зайдя к себе в комнату, он достал из вещевого мешка бутылёк с мазью. Немного намазал разбитую бровь и заклеил рану листочком словобога, который сорвал, выйдя из прачечной.

—  Семь дней вверх ногами тебя ничему не научили? —  услышал Жопокрыл, переступив порог комнаты старшего воина.

Плечеглаз сидел за столом и пристально смотрел на вошедшего новичка. На столе лежал развёрнутый клинокнут, два коротких кинжала, камень для заточки, скребок, несколько спиц-отвёрток, тряпка и небольшой кувшинчик с маслом. По-видимому, старший воин чистил своё оружие.

Жопокрыл молчал, но смотрел, не отводя взгляда.

— Садись! — Плечеглаз указал на стул рядом со столом.

Жопокрыл присел, ощущая боль по всему телу.

— Обычно я новичков отсылаю в дальний стор, — продолжил Старший воин, — но пока ты не придёшь в себя и не окрепнешь, будешь здесь. Я знаю, что Локтеглаз острый на язык, но ты не в том состоянии, чтобы с кем бы то ни было мериться силами.

Жопоктыл молчал, но внутренне соглашался со словами Плечеглаза.

— И я не потерплю мальчишеских выходок. Ты новичок здесь, так что слушай: терпи и подчиняйся. Ты понял? — старший воин встал и пристально смотрел на него.

—  Да, — ответил Жопокрыл.

—  Я надеюсь, что это «да» осмысленно и мне больше не придётся вести с тобой такие разговоры. А теперь свободен, иди и позови ко мне Локтеглаза.

Все уже сидели за обеденным столом, когда Локтеглаз, бледный, как ликт[1], вышел от старшего воина. Он, не поднимая глаз, прошёл и сел на своё место. Плечеглаз тоже сел за стол, и все как по команде заработали ложками. Никто не произнёс ни слова.

 

***

На следующее утро отряд поднялся с первыми проблесками зари. Полностью снарядившись, полетели на небольшую поляну недалеко от стора.

Бег, разминка, полёты на скорость, затем парные силовые упражнения. Жопокрыл совсем выбился из сил, когда они с Грудоухом отрабатывали вертикальное парение. Нужно было взяться за руки, взлететь вверх и на высоте, не разжимая рук, крутиться вправо или влево на одном месте.

Видя, что Жопокрыл вот-вот рухнет, Грудоух дал команду, и все опустились на землю для передышки.

— Сейчас, Жок, тяжеловато, но скоро ты привыкнешь, — Грудоух подмигнул Жопокрылу, который сидел на траве и не мог отдышаться. — Я первый месяц еле до кровати доползал. — И наклонившись к Жопокрылу шёпотом добавил: — Даже хотел улететь. — Затем выпрямился и сказал уже громче: — Но потом стало полегче, а через два месяца так привык, что как будто с детства занимался. Ты просто потерпи.

Жопокрыл, отдышавшись, понимающе кивнул.

Отдых вскоре закончился. Прилетел Плечаглаз, и начались упражнения с оружием.

Воины разбились попарно. Плечеглаз встал в пару с Жопокрылом. Пока остальные отрабатывали приёмы ближнего боя, старший воин терпеливо показывал новичку, как развернуть клинокнут в боевое состояние, как ослабить положение оружия, чтобы оно было подвижным, как кнут. Затем показал несколько выпадов, которые Жопокрыл повторил. Когда все остальные поднялись и стали отрабатывать упражнения в полёте, Плечеглаз взлетел с ними, чтобы следить за тренировкой, а Жопокрылу приказал отрабатывать на земле то, что ему показывал.

После тренировок и завтрака Плечеглаз распределил всех на посты. Жопокрыл с Грудоухом полетели на самый дальний — западный.

 

***

Смотровая площадка располагалась в кроне огромного словобога. Два на два метра с невысокими перилами, надёжно укрыта листьями, она была незаметна для постороннего взгляда. Здесь было несколько кувшинов с водой, мешочек с сушёными фруктами, корзина с нарукавниками-арбалетами, дротиками, кинжалами и клинокнутами. Два огромных мешка, набитых опилками, заменяли стулья.

Грудоух стоял спиной к Жопокрылу и смотрел вдаль.

— Ты сам пошёл в граничные воины? — спросил Жопокрыл, передавая Грудоуху кувшин с водой.

— О, спасибо! — Грудоух с удовольствием сделал глоток. — Да, сам. Я рано остался сиротой. Мама умерла от лихорадки, когда мне исполнилось пять, а отец в грозу год спустя. У нас, в Тупиборе, ветра сильные, в грозу попадёшь — счастливчик, если жив останешься. До шестнадцати лет у дяди жил, а потом полетел в другие деревни посмотреть, работу поискать. — Он сделал ещё глоток, вытер тыльной стороной ладони рот и продолжил: — Так вот, я тогда был в Тупиполе и познакомился с Синебровом, он из умни, но давно живёт с тупи. Это старший воин на западе. Он-то и посоветовал в граничные воины. И вот я здесь. Уже третий год. А ты чем занимался?

— На складе работал. Иногда отцу в кузнице помогал.

— А жёлтую туру ты уже кому-нибудь подарил? — Грудоух улыбнулся и подмигнул.

По тому, как изменился в лице Жопокрыл, Грудоух понял, что задел болезненную тему. И чтобы избежать затянувшуюся паузу продолжил:

— Как сегодня печёт… Боюсь, воды не хватит. Надо будут на родник слетать. Как раз тебе покажу.

— Да, конечно, слетаем. — Жопокрыл внутренне поблагодарил Грудоуха, что тот не продолжил расспросы.

Вернувшись вечером в стор, Жопокрыл хотел только одного — быстрее оказаться в постели. Наскоро поужинав, он принял тёплый душ и, как только его голова коснулась подушки, сразу провалился в сон.

 

16. Сон

 

Дни проходили один за другим. Жопокрыл стал привыкать к ранним подъёмам. Тренировки давались ещё с трудом, но он окреп и уже неплохо управлялся с клинокнутом. По крайней мере, перестал бояться отрезать себе нос или уши.

Локтеглаз, хоть и продолжал язвить, но откровенно провоцировать Жопокрыла перестал. С остальными сложились хорошие отношения, особенно с Грудоухом. Плечеглаз нередко ставил их вместе в дозор, и они сдружились.

Жопокрыл вспоминал деревню, прежнюю жизнь. Он скучал по родителям и друзьям. Хотя мать часто писала, как они с отцом живут, что нового у соседей, спрашивала, как чувствует себя Жопокрыл, не тяжело ли ему. Он отвечал, что всё в порядке, здоров и ест за троих. Хвостолоб и Боконос тоже писали, рассказывая последние новости, происшествия и забавные шалости, что они продолжали совершать. Ждали его возвращения, чтобы, как в былые времена, подоить виноромы, посидеть в шалаше за стаканчиком сиха, полетать над Муроткой наперегонки. Как же всего этого не хватало Жопокрылу, но он понимал, что, даже если вернётся, всё уже не будет как прежде. Они изменились, он изменился.

Так размышлял Жопокрыл, копая землю. Плечеглаз. как и обещал, заставил их с Локтеглазом заниматься подготовкой запасников. Эти запасники граничные воины делали как под землёй, так и на деревьях. Там хранились запасы воды, еды, оружия. И каждый воин знал, где находятся такие места. Если вдруг будет нападение, всегда можно перекусить и обновить оружие. Локтеглаз занимался этим в южной стороне, а Жопокрыл здесь, в северной.

Солнце уже клонилось к земле, но было душно. Обливающийся потом Жопокрыл решил слетать на озеро искупаться. Оно рядом, да и проверять, на месте ли он, никто не будет.

Раздеваясь, Жопокрыл смотрел на противоположный берег, вспоминая, как был там в прошлый раз и что было потом. Сердце защемило от нахлынувших стыда, вины и боли. Тряхнув головой, он отогнал болезненные воспоминания.

Вода показалась прохладной для разгорячённого тела. Но вскоре Жопокрыл уже блаженно плескался в прозрачных водах озера. Усталость отступала, мышцы наполнялись лёгкостью и силой.

Сидя на берегу и обсыхая, он смотрел на поблёскивающую водную гладь. Тёплый ветерок обдувал его обнажённое тело, и он, расслабленный и счастливый, не двигался, чтобы не нарушить прекрасного момента. Но вдруг Жопокрыл заметил какое-то движение на противоположном берегу. Он приподнялся и стал всматриваться, но больше ничего не происходило. Решив, что ему показалось, откинулся на спину, ещё несколько блаженных минут полежал на теплом песке, встал, оделся и, так как крылья не высохли, пешком пошёл к месту работы.

Он проработал ещё несколько часов и, когда солнце скрылось за горизонт, собрав инструменты, полетел в стор на ужин.

Ротоног устроил целый пир. Заливной пирог с циртами[2], рагу из овощей, жареные сладкие оладушки, запеканка с мортикой и краялони, запашистый чай с ризмой — всё источало такие ароматы, что воины не могли дождаться, когда же сядут за стол. После разрешения Плечеглаза приступить к ужину все в радостном возбуждении расселись по местам и немедля ни секунды с наслаждением заработали челюстями. Ротоног краснел от похвал. Даже старший воин отметил, что повар превзошёл себя.

— Где ты так научился готовить? — спросил Жопокрыл, помогая Ротоногу убирать со стола.

— О, это всё мама. Я… это… любил играть на кухне, вдыхать запахи. Ну и смотрел, а потом и сам готовить стал.

— Сегодня ты прям в ударе, очень вкусно, да ещё столько всего! — Жопокрыл похлопал его по плечу.

— Я… это… Просто сегодня… это… день, когда я родился, — смущаясь, ответил Ротоног.

—  День, когда родился? — удивился Жопокрыл.

— Ну да. Это… все отмечают Праздник Истинного Имени, как рождение нового тупи, а мама и мой день рождения всегда отмечала и готовила всё, что я люблю.

— Как интересно, — улыбнулся Жопокрыл. — Ты скучаешь по ней?

— Да, сильно, — признался Ротоног. — Я часто вспоминаю мамину синюю юбку. Я, когда маленький был и ползал по полу, всё время смотрел на подол этой юбки. Даже… это… во сне вижу маму именно в ней.

— Ты давно её не видел?

— Это… да… давно. Но скоро у меня отпуск. Так что увижу, — заулыбался Ротоног.

— Ох и трудно же будет без тебя. Не думаю, что кто-то из нас умеет сносно готовить. Помнишь, на прошлой неделе Шеехвост готовил? — И они вместе захохотали. — Суп был на вкус как будто подбродивший, солёный сих с разваренными краялони.

— Да… это… жуть… есть невозможно, — согласился Ротоног, продолжая смеяться.

Их разговор прервал старший воин. Он хотел знать, как продвигается подготовка запасника. Рассказав Плечеглазу о том, что уже сделано и получив рекомендации по конструкции сооружения, Жопокрыл вышел на веранду. Тёплая влажность и сгустившиеся сумерки дарили умиротворение. Он несколько минут постоял, вглядываясь в неясные очертания деревьев, потом, глубоко вздохнув, отправился в общую комнату.

Уже засыпая, Жопокрыл прокручивал в голове прошедший день, и чувство неясной тревоги, возникшее на озере, растворялось в подступающем сне.

 

***

— Ты не сделаешь этого! — кричал отец, размахивая перед Жопокрылом молотом.

Они стояли в его кузнице. Было темно. Несколько ламп, горевших на столе и по углам, не давали достаточно света, чтобы можно было полностью разглядеть обстановку.

Жопокрыл не мог понять, что происходит.

— Ты не сделаешь этого! — повторил Рукохвост и бросил к ногам сына молот.

Только теперь Жопокрыл обратил внимания на свои руки. В правой он держал кувшинчик с крамони[3].

— Нет! — одними губами произнёс Жопокрыл.

Его бросило в жар. Он задрожал, внутри как будто чья-то железная рука стала сжимать и скручивать все органы. Его затошнило, голова закружилась.

— Не смей! — кричал отец.

И сам того не желая, Жопокрыл, поворачивал руку с кувшинчиком. Он не хотел этого делать, но неведомая сила продолжала управлять его рукой. И только теперь он

увидел перед собой мать, лежащую на полу у его ног. И крамини тоненькой струйкой вытекал из кувшина на её крылья. От ужаса Жопокрыл замер и как будто смотрел на всё происходящее со стороны. Мать всхлипывала и стонала. А крамони всё тёк и тёк. Струйка становилась больше. Поток не прекращался. И вот уже Векошейка полностью скрылась под слоем тёмной смолы.

Рукохвост продолжал что-то кричать, но Жопокрыл не мог разобрать слова. Он в оцепенении наблюдал, как нескончаемый поток с силой, бурля и клокоча, вырывается из горлышка кувшина и заполняет кузницу. Крамони уже доходил до пояса Жопокрыла.

Он смог разжать пальцы, и кувшин скрылся в тёмной жиже. Но уровень крамони стал подниматься ещё быстрее. И вот уже отец скрылся с головой. А недвижимый Жопокрыл, задрав голову вверх, пытался ещё дышать, но вязкая смола стала заполнять уши, рот и, добравшись до глаз, лишила его способности видеть. В ужасе Жопокрыл понимал, что сейчас задохнётся. И, теряя сознание, где-то отдалённо слышал голос Сисипятки: «Я рада, что ты жив». И это последнее мгновение перед тем, как…

Жопокрыл проснулся. Весь в поту, тяжело дыша, он сел в кровати, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и дрожь во всём теле. 

Немного успокоившись, поднялся и вышел на веранду. Начинало светать. Свежий прохладный ветерок окончательно вернул его в реальность. Постояв несколько минут, он услышал сигнал для подъёма.