Из цикла рассказов «У меня есть звери»

Божьи коровки

 

— Смотри! — Залина протянула мне кулак и разжала пальцы. По её ладони побежали врассыпную божьи коровки. Подруга поспешно сжала ладонь опять.

— Как много! — ахнула я. — Где ты их нашла?

— Пойдём покажу.

Поляна, куда меня привела Залинка, утопала в сухих осенних листьях. Через некоторое время и по моей ладошке ползали красные, в чёрную крапинку коровки.

На улице было прохладно, и насекомые готовились к зимнему сну. Мы находили их под камнями, в коре деревьев, в осенней траве. В руках они отогревались и смешно щекотали кожу.

Вскоре Залинку позвали домой.

— Мам, сейчас, — откликнулась подруга. — Только божьих коровок спать уложим!

Мы оставляли насекомых на прежних местах. Одних укладывали под камни, других — в корни пожухлой травы, третьих отпускали карабкаться вверх по стволам деревьев. Под холодными порывами осеннего ветра божьи коровки всё медленнее шевелили лапками и, выбрав укромное место, замирали.

Пришла зима. Мы с Залинкой встретились на улице.

— Смотри! — подруга наклонилась и, смахнув снег с большого камня, приподняла его. На мёрзлой земле краснели две яркие капельки. — Запомнила место! Сейчас я их согрею, — она сняла варежку.

— Подожди! Они проснутся, а потом им опять замерзать?

Залинка поёжилась.

— Ладно, пусть спят. Весна придёт, и разбудим! — она осторожно положила камень обратно.

— Пойдём лучше с горки покатаемся.

Мы с Залинкой катились с горы, а я всё думала о божьих коровках, спящих под снегом: «Проснутся ли они весной? Не замерзнут ли?» 

И знала, что они обязательно проснутся. Мы хохотали, когда санки подпрыгивали на кочках, и я крепко обнимала подругу, сидящую впереди.

 

Улитки

 

Эта история произошла тогда, когда мне купили улиток. Их было две. Большую я назвала Клыком, а маленькую — Драко. Вообще-то, я просила собаку и клички придумывала собачьи. Но на щенка мама не согласилась.

Эти улитки раньше жили в джунглях Южной Африки. Для того чтобы в их домике было влажно, как в тропиках, я каждые полчаса брызгала на стены водой. Кормила их огурцами, иногда давала яичную скорлупу.

Мама увидев, как они скорлупу едят, воскликнула:

— Да они заживо и человека съесть могут!

Чтобы улитки не скучали по родине, мы купили им африканский грунт и живой мох. Я даже вырезала из журнала картинку с африканским джунглями и прилепила позади террариума — пусть любуются и чувствуют себя как дома.

Однажды я пришла из школы и увидела, что мама лежит на диване с закрытыми глазами, а улитки ползают по её лицу!

«Они хотят её съесть! — догадалась я. — Но почему? Я же дала им огурцов. И как они выбрались из домика?»

Я подскочила к маме и скинула Клыка и Драко.

— Сафия, что ты делаешь? — приоткрыла глаза мама.

— Тебе не больно? Они тебя ели? 

— Нет, - рассмеялась она. — Твои улитки — вместо крема.

Оказывается, улитки выделяют какую-то слизь, полезную для кожи. К маме, наверное, скоро подруги начнут приходить на такую КОС-МЕ-ТО-ЛО-ГИЮ. Но я ни за что не положу улиток себе на лицо. Бр-р-р-р, а вдруг они в рот ко мне залезут?

 

Хомячок

 

Улитки — это хорошо, да ещё и, как оказалось, полезно. Но через два месяца я опять стала просить у мамы собаку. И родители купили мне хомячка. Я назвала его Рексом. У него была мягкая светлая шёрстка, короткие лапы с ноготками, чёрные блестящие глаза и розовый подвижный нос. Я любила брать Рекса на руки и гладить. Мама с папой тоже любили подержать его на руках. Они называли хомячка «антистрессом».

Мы купили хомячку просторный домик, насыпали на дно опилки. Больше всего Рекс любил бегать в колесе. Папа прочитал в интернете, что за ночь хомяк может пробегать до шести километров. А это больше, чем до моей школы! Когда хомяк набирал скорость, колесо начинало постукивать. По ночам я выставляла клетку с Рексом на балкон — чтобы он не будил нас ночью этими марафонами.

На стене около клетки я повесила листок, где написала всё, что можно кушать хомяку и чего нельзя.

— Вот он у тебя обжора! — Подружка Залинка разглядывала список, когда приходила ко мне.

— Давай устроим аттракцион неслыханной жадности! — предлагала я. И мы скармливали Рексу семечки, кусочки яблока, морковку, изюм и арахис. Хомяк набивал себе щёки и уходил в уголок. 

— У него щёки толще, чем живот, — изумлялась подруга.

— Подожди, сейчас наоборот будет, — отвечала я.

Рекс съедал все запасы, и его живот раздувался, а щёки исчезали. 

Но вот однажды я уехала в гости к бабушке на два дня и забыла покормить Рекса. Я так и оставила его на балконе, куда выносила на ночь.

Когда я вернулась, то увидела, что Рекс неподвижно лежит в углу клетки. Я вытащила его и прижала к себе:

— Мама! Рекс умер! Почему ты его не покормила?

Мама заглянула на балкон.

— Ой-ой-ой! — она всплеснула руками и осторожно взяла у меня хомячка. — Сафия, — спросила она, — кто у нас кормит и ухаживает за хомяком?

Я раплакалась.

— Подожди. Еды у него не было, на балконе по ночам уже холодно…

Вдруг мне показалось, что Рекс чуть шевельнул лапками на руках у мамы.

— Мама, смотри, он живой!

— Конечно, живой! Ты просто устроила ему спячку. Что делают медведи, когда зимой нет еды и становится холодно?

— Спят в берлоге?

— Ага. Вот и наш хомяк решил, что наступила зима.

— Но Рекс же не медведь.

— Всё верно, совсем не медведь. Но хомячки тоже впадают в оцепенение, когда их не кормят и им холодно.

Тут Рекс перевернулся на живот.

— А теперь срочно еды ему и тепла, — скомандовала мама.

Мы поставили клетку с Рексом рядом с батареей, и я насыпала ему полную чашку корма. Его движения сначала были медленными и как будто ленивыми, но через несколько минут он уже жадно набивал щёки зерном и семечками.

Вечером я не спускала Рекса с рук. Потом до блеска вычистила клетку, помыла колесо и чашки для еды и воды. На ночь мы оставили клетку на кухне. Хомяк бегал в колесе в полной уверенности, что наступила весна.