Рассказы

Встреча с прекрасным

 

Из всех видов транспорта мне больше всего нравится автомобиль, поэтому в турагентстве я с удовольствием соглашаюсь присоединиться к группе туристов, отправляющихся в Китай на такси. Даже интересно погружаться в другую страну постепенно, начиная с таможенного поста и до самого отеля.

Сначала покоряем горный перевал, от которого дух захватывает: и красиво, и высоко. Затем спускаемся на равнину. За окнами по обе стороны обработанные поля мелькают ровными рядами, встречаются деревни с маленькими однотипными постройками, неброскими на вид. Отличные дороги, замысловатые развязки при въезде в город. Приехали.

Стоя на крыльце, смотрю, как ловко водители такси вытаскивают сумки из багажников и заносят в фойе отеля, складывая всё небольшой кучкой.

У стойки ресепшена стоят несколько человек, администратор терпеливо отвечает на вопросы. Цели поездки у всех разные. Я в командировку на четыре дня. И какая разница с кем жить — в группе все незнакомые люди, тут уж как повезет. И, как будто услышав мои мысли, ко мне подходит молодая женщина:

— Вы не против, если мы с вами поселимся в один номер?

На мой удивлённый взгляд она добавляет:

— Я вас выбрала. — И добродушно засмеялась.

— Пошли.

Я уверенно направилась к лифту, на ходу подхватив дорожную сумку из общей кучи. Шагая по ковровой дорожке длинного коридора, искоса поглядываю на свою будущую соседку по номеру: надо же хоть как-то визуально оценить человека. Тёмные волосы до плеч, ростом чуть ниже меня, нормальное телосложение, довольно мелкие черты лица.

— Рассказывай. Имя? Почему выбрала именно меня? — сдерживая улыбку, начинаю разговор, усаживаясь на кровать у окна. Как интересно бывает: просто живу, как могу, сама себе режиссёр, и вдруг оказываюсь в центре чьего-то внимания, и меня выбирают.

— Имя — Фая. Дорога-то длинная, это семь часов пути, я обратила внимание, что ты такая спокойная, не болтливая, не унываешь, на остановках зарядку делаешь. Мне понравилась.

«Нет, не так всё просто. Это знак. Она мне послана для чего-то», — размышляю я, раскладывая свои вещи по ящикам тумбочки. Заглядываю в душевую, раздвигаю шторы на окне: уютный, продуманный интерьер. Хоть отель пятизвёздочный, чувствуется — звёзды подустали.

На стене напротив моей кровати висит странная картина, очень непонятная. Специально такую «кадабру» вешают в номерах, чтобы у постояльцев серое вещество шевелилось? Или руки не оттуда растут у художника, или это детский рисунок?

Очень быстро понимаю, почему меня выбрали. Моя соседка оказывается полной моей противоположностью, беспокойная, всем недовольная особа. Пучок нервов ходячий. Она напоминает симпатичную, но неудобную колючую кофточку, которую не хочется надевать, а наденешь — приходится терпеть.

Фая постоянно на телефоне, разговоры не заканчиваются: с китайскими продавцами, поставщиками, складами, своими близкими и ещё с кем-то. Не просто говорит — кричит, не выбирая выражений, возмущается, психует, иногда швыряет телефон. У неё их два.

Понимаю, что не все крышки подходят к кастрюлям, сервизы не той расцветки, склад не принимает, лампы не светят, люстры надо перевесить, квитанции оплатить, муж мало работает, надо больше, надо... А зачем так орать?

Я молча, с интересом разглядываю уже знакомую картину на стене. Каждый раз, глядя на неё, вижу что-то другое: то собака скучает под фонарём, то птицы в шторм попали, то лодка на ремонте стоит. А может, это ветер? Что за ерунда? Кто так рисует?! 

— Знаешь, я люблю своего мужа. Не могу без него. Он отлично работает, старается, я так по нему скучаю! Нервов никаких не хватает, срываюсь. Сейчас он один. Там. С ума схожу! Что он без меня делает? Да что всё про меня? Ты замужем? — Фая пытается перевести стрелки на меня.

Я не такая открытая, не обсуждаю свою личную жизнь с незнакомыми. Тем более всё про себя знаю. «Если ты в свои сорок выглядишь на тридцать, это не значит, что ты молодеешь, — говорю я себе. — Замуж тебе надо». А зачем? Мне и одной хорошо.

Бывает, действительно не хватает мужского плеча, или рук, или ещё чего-то, но я стараюсь об этом не думать. В моей жизни окончательно всё налажено, просто своего человека я ещё не встретила. Возможно, он сейчас где-то строит карьеру или собирается в путешествие, дочитывает книгу, или выбирает себе одежду, или пробует новое блюдо. Мы далеко друг от друга, в разных статусах, возрастах и городах. Но мы связаны невидимой нитью судьбы.

Мой взгляд непроизвольно останавливается на уже родной мне картине. Сейчас я вижу: на ней изображено внутреннее состояние человека, его метания, терзания, надежды. Как же раньше я этого не разглядела?

Пролетают незаметно три похожих друг на друга дня. Складываем свои вещи по сумкам. Домой. Все на выход, такси у крыльца отеля. Фая радостно выскакивает из номера и мчится по коридору. Я окидываю взглядом комнату: ничего не забыла? Останавливаюсь возле картины. Вот кто мне стал хорошим другом, который меня развлекал, создавая новые вопросы, находя невероятные ответы, главное — отвлекал от реальности.  

Хочу запечатлеть на память. Фотографирую картину на телефон. Интернет выдаёт: автор Жоан Миро, «Зеленая луна», 1955 г., стиль модерн, сюрреализм. На короткое мгновение я замираю от неожиданности, а потом... Я смеюсь. Над собой смеюсь. Нашла себе друга!

 

Я приехала

 

Самолёт приземлился в прекрасном южном городе Ташкенте. Уже на трапе меня встретил горячий гостеприимный воздух, наполненный незабываемой восточной атмосферой. Я вздохнула полной грудью, и счастливая улыбка непроизвольно появилась на моём лице. 

Выйдя из здания аэропорта, надела любимые солнечные очки. Ярко сияло солнце, на небе — ни облачка, жаром исходил раскалённый асфальт, а красочные клумбы и обильная зелень благоухали и радовали приезжих своим разнообразием. Вдруг… Густой аромат чайных роз пахнул мне в лицо, и я чуть не застонала от удовольствия! Такой родной запах объял меня, и шлейфом потянулся следом. Я шла к стоянке такси и, как чокнутая, улыбалась. 

Я ехала домой, к маме. Это ещё дальше, вглубь страны. Километры не в счёт. Майка, шорты, макасы, ветер в лицо, проплывающие за окном окрестности — вот оно счастье, вокруг, рядом, такое близкое. Скоро я увижу маму!

Кончилась асфальтированная дорога, дальше — пешком, уже недалеко. Жарко. Кажется, что каждый градус температурного столба несёт в себе энергетический заряд и пронизывает меня воспоминаниями: хлопковые бескрайние поля, купание в поливочных лотках, сбор хлопка, беготня за перекати-полем, пыль по щиколотку. Я разулась, мои ноги утопали в мягкой, ласковой пыли, и так медленно, с наслаждением двигалась к дому.

Наш дом второй с краю. Сердце просто с ума сошло, того и гляди выпрыгнет. Мама не знает, что я приеду, не ожидает. А я ей — сюрприз! Интересно, что она сейчас делает? Второй подъезд, второй этаж. Босыми ногами тихо ступая на каждую ступеньку, шепчу про себя: «Мама, я приехала». Сейчас откроется дверь и… Дверь оказалась незапертой, я осторожно, крадучись захожу в комнату — никого нет. «Мама, ты где?» Конечно, у плиты! Сердце застучало оглушительно громко, я заглянула на кухню, и… там никого. «Мама!» — позвала я, держа рукой сердце. «Мама! Я приехала!» — закричала уже во весь голос. 

Поезд внезапно резко затормозил, послышались звуки дребезжания кружек, ложек и падающих вещей, вагон дёрнулся и остановился. Я открыла глаза. В купе на соседней полке сидел сын Артём, тревожно глядя на меня, сочувствующе произнёс:

— Тебе приснилась бабушка? Мы приедем завтра рано утром. — Помолчав минуту, продолжил: — Хорошо, что Виталик встречать будет на машине. Представь, у них такая холодрыга! Северный Казахстан всё-таки.

Разговаривать мне не хотелось. Проглотила пару таблеток валерьянки и уставилась в морозное окно, покрытое причудливыми узорами, сквозь которые пробивался чуть сероватый свет. Поезд тронулся, плавно, с привычным перестуком колёс, покатил по рельсам, набирая скорость. Мои глаза замёрзли смотреть в окно. В вагоне тепло. «Лучше смотреть в потолок», — решила я и вытянулась на полке.

Утром на заснеженном перроне нас встретил мороз и Виталий. Мой младший брат заметно повзрослел. По-хозяйски заботливо взял нашу дорожную сумку и понёс к автомобилю. Под ногами хрустел снег, все деревья были окутаны пушистой утренней дымкой. Мороз знакомился с нами, пощипывая за нос и щёки. Мы быстро уселись в машину и тронулись в путь.

Дорога от станции до города занимала полчаса. Степь да степь кругом. Здесь нет алматинской загазованности, и всё раздолье покрыто ослепительно белым снегом. 

Виталик был поздним ребёнком в семье, «последняя радость» — говорила мама. Рано женился, но жил неподалеку от неё, поэтому «радость» всегда была рядом. После приветственных слов серьёзный Виталий перешёл к делу:

—  Слушайте, порядок такой. Сейчас едем ко мне, завтракаем, тепло одеваемся и будем хоронить. В городе температура минус двадцать, на кладбище, в степи, ещё ниже, да ещё и ветер. Вы же южане, если нужна тёплая одежда, поделюсь.

— Брр, как вы здесь живёте? Я уже конкретно продрог. Нет! Наш климат ни за что не променяю, — Артема передёрнуло.

Он родился и вырос в Алматы. А сюда, к бабушке, приезжал только летом на каникулах. 

Небольшой такой провинциальный городок. Он был весь в снегу, поэтому смотрелся чистым и белым. Ровные ряды цветных многоэтажек, мост через реку, покрытую крепким льдом, аллеи тополей, наряженных морозом и... тишина — без автобусов, пробок и людей. Вдруг вспомнился наш разговор с мамой, когда приезжала погостить, попроведать.

— Не хочу умирать зимой, — говорила мама, — Умирать всё равно придётся, но лучше не зимой. Пусть будет тепло.

— Какая тебе разница, когда умирать? — спрашивала я. — Что, замёрзнуть боишься?

— Боюсь! Замёрзнуть боюсь, — смеялась мама.

Мы направились к дому, где жила мама. Моё сердце бешено колотилось. Выпила сердечных капель и пузырёк взяла с собой, прежде чем выйти на улицу. Солнца не было, только серое небо. Небольшая кучка людей у подъезда, возле которого уже поставили гроб. Потихоньку собирались соседи, подруги, друзья семьи. Холодно. Переминаясь с ноги на ногу, тихо прощались. 

«Я сейчас увижу маму!» И внутри что-то взорвалось.

Я с огромным трудом заставила себя идти. Какие-то люди здоровались со мной, расступались… 

Наперекор её желанию в двадцатиградусный мороз мама смиренно лежала, сложив на груди руки.

— Мама, я приехала.