Январский травелог

Иногда чтобы что-то визуализировать, нужно описать картинки так, словно они происходят в настоящем. В кино этот приём называют «вспышка-воспоминание», или MEMORY HIT // Мы идём с мамой в магазин, и я замечаю, что на пустыре, где мы в детстве пасли коров, появились новенькие, одетые в броню из красного кирпича, дома. Целый переулок. Мама рассказывает, что сюда переехало пол-аула Қарашілік, который упразднили. Мне эта история запала.

У одного знакомого, когда он узнал о карачиликцах, возникла смешная ассоциация. Во втором сезоне «Спанч Боба» есть серия, где на Бикини Боттом нападает Аляскинский Бычий Червь, и Патрик предлагает перенести город в другое место. Кажется, будто карачиликцам это удалось: они кучно поселились рядом друг с другом, некоторые даже построили дома на новом месте из материалов разобранных старых домов. Про «удалось» — это, наверняка, заблуждение. Что-то важное осталось там.

На севере, где я родилась, только в одной Костанайской области с 2019 по 2021 годы упразднено около тридцати маленьких посёлков. Қарашілік не стал исключением и исчез с карт страны в 2019 году. Люди уезжали отсюда в поисках лучшей жизни: те, кто побогаче, — в город, остальные осели в соседних деревнях.

В деревне живут от зарплаты до зарплаты, каждое лето беря кредит, чтобы запастись углём, дровами и кормом для животных. И беспрестанно смотрят российское телевидение, в котором очень много пропаганды. Особенно в северных деревнях очень сильна ностальгия по Советскому Союзу, по мечте о лучшем обществе, где у всех есть стабильность и жизнь идёт по заранее расписанному плану. Люди не задумываются, что платой за эту «стабильность» были уничтожение этнической идентичности и тотальная несвобода. Как раз о ностальгии как о «болезни модерности» (Svetlana Boym «Future of Nostalgia) я и решила снимать свой фильм.

Декабрь, 2021. Моя подруга, режиссёрка Кристина, предложила мне подать заявку в Школу Документального кино и познакомила с Даной, которая потом стала моей продюссеркой. Тогда о том, что такое документальное кино, понятие у меня было весьма отдалённое, но я вписалась. Чтобы заявку одобрили, нужно было снять тизер. Мне предстояла длинная дорога. Проект тогда начал существовать под названием «Там, откуда я». Одни из первых строчек, которые я написала о нём: «Там, откуда я, говорят громко, смеются заливисто, но совершенно не способны выражать чувства и признаваться в любви. Там, откуда я, женщины умеют разделывать туши и стричь баранов, а мужчины не гнушаются и цветок вырастить, и утку ощипать. Там, откуда я, дети получают отметину на всю жизнь в подарок от клюнувшего в висок петуха. Там, откуда я, тепло, даже когда минус 40». Сейчас эти строки могут показаться наивными, но они искренние, и я до сих пор сверяю по ним свой монтаж. И если бы я описывала свою родину, я бы описала её так.

***

камера Sony HDR-XR 350

кольцевая лампа LED Filling Lamp

штатив Tripod Continent A3 Black

аккумулятор для камеры Sony NP-FV50

аккумулятор для камеры Sony NP-FV70

зарядка для аккумулятора Sony BC-TRP

термос

бутерброды

я

кто-то, кто решился снять фильм

 

4 января 2022 года. В посёлок, где я живу, нет прямых поездов из Алматы. Я взяла билеты до Астаны, город тогда назывался по имени того, кого стыдно называть.

Итак, Астана, план такой: сидим там три часа — и пересадка. Это тогда казалось самым дешёвым способом добраться до места. Со мной поехал мой братишка-студент. Мы ехали долго и нудно в пропахшем потом, дошираком и рыбой плацкартном вагоне. Я как-то видела, как в подпол вагона проводник прятал какой-то груз. Теперь я всегда представляю, что под нашими ногами там целая вселенная: червивое море, в котором плескается балхашский жерех горячего копчения, как он своими мощными плавниками разгребает густую субстанцию, чтобы плыть, но она становится всё плотнее и плотнее. А сил всё меньше и меньше.

Плакали дети, просили мультфильмы, но интернет в наших необъятных степях — явление обрывочное. К ночи дети поутихли и стали жить обычной «аналоговой» жизнью. А ближе к полуночи и вовсе заснули, спрятавшись за плотные занавески, сооружённые из сложенной вдвое простыни. Так — сном младенца — все спали до утра. Это был богатырский сон, сон порвавших с цивилизацией. Наш поезд бухал по рельсам, а казалось, что он блуждал в снах людей, ехавших в нём. Мне в ту ночь не приснилось ничего. 

5 января 2022 года. Около 11 утра мы уже были в столице. Нервные алматинские новости уже гуляли по всей стране. Вообще по стране что-то гуляло, явно не террористы.

В какой-то момент интернет пропал совсем. Нам нужно было добраться от нового вокзала до старого. Хромающий после перелома братишка, я с сумкой кинотехники — мы еле нашли бомбил, которые согласились нас отвезти. Таксисты, как обычно, заломили цену, но куда деваться. Мы ехали и ощущали, как январский воздух становится душным от тревоги. На улицах было непривычно безлюдно. Новость о чрезвычайном положении мы услышали уже на старом вокзале. У многих тщательно досматривали вещи. В зале ожидания ходили слухи, что поезд остановят в любой момент в степи и как бы забудут о нас. Из Алматы тем временем дозвонилась Кристина. Она была напугана. После её звонка я сходила вниз за лишним пакетом китайской лапши. И пирожков взяла с капустой. И печенек. И ещё чего-то, что не портится. Наш поезд был последним поездом, который выпустили в тот день.

6 января 2022 года. В Сарыколь, мой родной посёлок, мы приезжаем обычно около 4 часов утра. Мы звоним на подъезде, и нас встречает папа. Связи не стало уже около 12 ночи, может, раньше. Оставалось надеяться, что на нашей станции поезд остановится и мы увидим любимую семенящую походку.

Я заранее выперлась с сумками в холодный тамбур. Я всегда так делаю, потому что боюсь пропустить (на нашей станции поезд стоит всего три минуты). От нечего делать я пялилась в пол, на котором лёд смешивался с угольной пылью. Я тогда подумала: вот лежит лёд рядом с углём и не подозревает, какой внутри угля притаился жар. Сонная проводница протёрла грязной тряпкой поручень. Мы приехали. 

7 января 2022 года. Мы приехали. Но приехали в какую-то другую реальность. Реальность, где все сидят по домам, реальность, где работает только домашний телефон, реальность, где все смотрят бесконечно новости о том, как рушится привычная жизнь. Кристина и Дана должны были вылететь 7-го, чтобы помочь мне в съёмке, но этого по известным причинам не случилось. Я дрожащими руками взяла в руки камеру в первый раз. Снимать я начала числа 10-го или 11-го, когда всё улеглось. Я даже попала в Қарашілік. Там зимой живут три семьи. Мы поехали к Каирбеку. Его семья приезжает к нему из города только на каникулах. Квадратномордой лопатой он прорыл нам проход к школьной двери и отпёр навесной замок. Дверь открылась лишь на чуть-чуть.

В видеоматериалах осталась запись, как кто-то, кто решился снять фильм, с включенной камерой протискивается в эту щель. А я, растерянно хватая воздух, словно остаюсь на улице по колено в этом слепяще белом, в белизне отмоченном снеге. Как Спанч Боб, я не пыталась отговорить Сэнди сразиться с червем, чтобы спасти Бикини Боттом, я стояла среди мёртвого пространства аула и боялась пошевелиться. Мне кажется, я и сейчас закоченело стою там. А фильм теперь называется «Ыстық жер» (Burning land).

// BACK TO PRESENT

Кто пошёл снимать школу и кто остался стоять в снегу? Обе эти ипостатаси живут во мне. В юнгианской психологии есть противостояние понятия «самость» как подлинного «я» и понятия «персона» как социальной маски. Бергман в фильме «Персона» работал с этой психологической коллизией. Я не знаю, насколько релевантно сравнение, но попробую объяснить. Путешествуя через всю страну в момент социального катаклизма, я нащупала в себе политическое «я», по ощущениям очень похожее на политическое «я» моего народа, живущего в оковах страха, и «я» творческое, которое пытается создать мир, где свобода не пустой звук, где сложные концепции не упрощаются, где травма проживается, а не замалчивается или заменяется другой травмой. В этом конфликте не может быть выигравших и побеждённых — я говорю об огромном разрыве мировоззрения внутри одного народа. Я нахожу себя внутри этого разрыва и документирую этот факт. Мне внутри этого разрыва жить обжигающе больно. Надеюсь, тем, кто идёт за мной, будет легче. Фильм «Ыстық жер» (с каз. «горячая земля») — это обжигающая встреча с самой собой и несколькими поколениями моих соотечественников. 

30 января 2024 года