Квир-базар и квир-мазар

24 февраля 2024 года в театре-студии «Дом культуры» в Алматы состоялась премьера спектакля «Отчёт для академии». Вот как описывают его сами создатели: 

«Спектакль — результат годичной лаборатории по рассказу Франца Кафки “Отчёт для академии” — истории о захваченной моряками обезьяне, которой пришлось уехать в большой город, получить имя и стать человеком, чтобы выжить. В 2019 г. Поль Б. Пресьядо, философ, писатель и активист, выступая перед академией психоанализа, использует образ Красного Петера, резко критикуя академию и системы патриархального колониального угнетения. 

Как и Пресьядо, мы рассматриваем человеческое тело как политическую арену».

Для начала контекст: «Отчёт для академии» — один из самых известных рассказов Кафки, в котором писатель создаёт новый миф о сотворении человека, используя для этого специфический жанр «абсурдистской басни». Слушатель, к которому обращается главный герой Кафки Красный Петер, является высокопоставленным академиком, а сам рассказчик — обезьяна, которая своим трудом и упорством избавилась от «обезьяньего естества» и начала выступать в театре, ходить на приёмы в академию и посещать вечеринки. Однако та новообретённая свобода, та новая сущность, которой завладел рассказчик, не вызывает у него бескрайнего восторга — он не впадает в экстаз оттого, что стал «венцом творения», а говорит: «Я не испытываю ни сожаления, ни радости».

Много лет спустя известный теоретик транс- и квир-теории Поль Б. Пресьядо использовал этот образ в качестве метафорической основы своей программы. Как говорила поэтесса Оксана Васякина, «Пресьядо мыслит тело как поле политической борьбы, сопротивления властным дискурсам, и это неподчинение со стороны субъекта может происходить на молекулярном уровне — если он или она принимает гормоны. Таким образом, можно наметить две разнонаправленные линии транс-теории: утопическую, которую представляет Пресьядо…»[1]

Что же делает спектакль с данными текстами? Он их оживляет, проживает, визуализирует и иллюстрирует (как иллюстрировали персидскую поэзию гератские мастера).

«Основные лица» спектакля — это автор идеи Кеша Басинский, драматурги Женя Сташков и Альмира Исмаилова и два главных актёра — Елена Набокова и Максим Сиваков. Описать действие, которое происходит в спектакле, словами бессмысленно, трудно, затратно, однако если попытаться, то будет звучать так: «На сцене в этом спектакле сразу шесть одномоментно работающих точек привлечения внимания: три экрана, на каждом из которых самостоятельный видеоряд, два перформера и экраны с текстом. Иногда возникает седьмая — фоновые голоса, которые тоже транслируют какой-то нарратив. Переключаясь с одной точки на другую, авторы спектакля обманывают психологию зрителя: в “Отчете для академии” просто не может наступить кризиса внимания»[2].

«Действие», точнее, движение (смысловое, нарративное) в спектакле происходит постоянно. Точнее, постоянно. Если попытаться описать «структурно», как он устроен, то на ум (мне, а это очень индивидуальный спектакль) приходят «две умные вещи» («Вы, главное, не обижайтесь»).

Первое: видеоигры с открытым миром — те, в которых главный герой (то есть игрок) волен ходить туда, куда ему вздумается (в отличие от линейных, где режиссёр, а точнее, геймдизайнер, ведёт тебя самостоятельно). Это лукавство отчасти, ведь в них чаще всего есть сюжет (даже если он сквозной) — как и здесь, потому что это всё ещё спектакль, а не огромная инсталляция, происходящая одновременно. Но то, пусть иллюзорное, чувство свободы, которое вы можете испытать в спектакле из-за его перегруженности символами, образами и аллюзиями, стоит многого — в Алматы аналогичных спектаклей не так много.

Второе, как ни странно, — это Лев Николаевич Толстой. В бинарной оппозиции Чехов — Толстой, как говорио филолог Армен Захарян, отсылаясь к Константину Кедрову: «Толстой даёт ответы на все вопросы, а Чехов не задаёт вопросов и не даёт ответов»[3]. Там же он проводит до смешного проницательный анализ, сколько Толстой в «Анне Карениной» использует слов «почему-то» — 12 раз примерно за 250 тысяч слов. Чехов в рассказе «Невеста» использует слово «почему-то» 13 раз — за 5 тысяч слов. Если попытаться представить среднестатистическое предложение у Толстого (что сложно, ибо мало у кого, кроме пловцов, хватит дыхания его выговорить даже за один раз), то это будет похоже на длинную змею (предложение), всю покрытую контекстом, уточнением, разъяснением, описанием, объяснением, контекстом — в общем, это такая попытка объять словесно весь возможный мир, всё возможное бытиё.

Аналогичным, но более хаотичным образом устроено движение в спектакле (и попытка следить хоть за какой-либо линией повествования): с жестов главной героини, Елены Набоковой, взгляд падает на монитор перед ней, в которой текст на казахском языке (сотканный из цитат местных активистов, писателей и учёных) не повторяет сказанное; а оттуда на проектор за ней, на котором транслируется клип Pink Floyd; а после — на телевизор сбоку, где проигрывается «Берсерк»; а после — прислушиваешься к колонкам, из которых доносится первый гимн Казахстана. Вы пробовали собрать единый текст в Google Documents, где поверх тела текста наклеены десятки комментариев от разных людей к каждому предложению? Именно таково погружение в спектакль «Отчёт для академии», в котором попытаться угнаться за всем — бессмысленная затея, а лучше только ловить «то, что ловится». Представьте, что вы на «квир-базаре», где каждый образ пытается одновременно и украсить происходящее, и сманипулировать вами, и быть прекрасным сам по себе (такова классификация искусства по Максиму Кантору, чья выставка проходит сейчас в музее им. Кастеева). Попробуйте не покупать всё, а поддаться всему. 

Столько слов в рецензии спустя, наконец стоит уйти от формы к содержанию, но тут я могу либо выразиться стихами (это далее), либо, как это принято в апофатическом богословии, могу сказать, о чём этот спектакль точно не.

Во-первых, он не[4] о бессмысленном вливании в себя нового без раздумий о Боге, как говорят одни критики, наоборот, там размышлений о Боге[5] даже слишком много. Можно разве что отметить, что множественные высказывания в адрес Бога-Отца в алматинском контексте не слишком работают, потому что в исламе Отца как концепта просто нет, но это мелочи. 

Во-вторых, он не[6] о том, что нам нужно «фак аур анцестерс», как говорят другие критики. Там действительно в одном из слайдов есть фраза: «Fuck the ancestors they are already dead», что является пересказом слов одной алматинской художницы, но это лишь ещё одно мнение из сотен, которые высказаны в спектакле. О том, что нужно «фак аур анцестерс», был другой[7] недавний спектакль уйгурских артистов «Жиллар сири»!

О чём же он? Это «квир-мазар» — попытка преодолеть телесную смерть и поставить ей постамент. По крайней мере, для меня, а для другого читателя может быть совершенно о другом.

 

P.S.:

Отчёт для отчёта для Академии, или мой вспоротый живот

 

И ты, Непорочный, просишь выпустить из себя слова,

 

Так вот, уважаемые Академия наук Уйгурского Каганата, который мёртв;

Академия воли Илийского султаната,

который мёртв;

Академия чувств Малой Бухарии,

которая мертва;

Академия воздуха бесстрастного мира Кашгарии

 

как жаль, что вы мертвы.

а я ещё — нет. видимо,

вы услышите данный отчёт лишь после

капитальной инвентаризации мира, так же

известной как Страшный суд. жаль,

что ваши души сейчас мертвы. Их ещё

не воскресили.

 

я стою посреди осенней степи и пожираю ломаным телом ледяной воздух —

 

лишь чтобы вчувствовать запах той

виртуально-священной земли, куда

ты меня ведёшь своими не раскрытми воплями лишь

воплями ледяными и ломаными

которые противопехотным-минам-подобно лежат на моём пути из-за тебя

 

говоря о теле

 

когда я понял, что мне данный набор костей,

похожих на биониклов китайские копии,

что он не приближает роскошь небытия,

я перестал собирать свои китайские игрушечные кости

 

/ если смерть — китайская игрушка как сказал мой двоюродный прадед что был конокрадом и как-то однажды выиграл женщину в карты/

 

я ушёл от анцесторст

фак май анцесторст

фак ёр анцесторс

фак детр анцесторс

есть только я и мой Бог

а те кто были до нас меня обманули

 

я ушел. из бытия

 

или как минимум

очень хотел попытаться