Арбол

1

 

По возвращению из четырёхдневной поездки с отцом-кузнецом и двумя младшими братьями Ертай не мог уснуть. Он ворочался в постели. Несколько раз ему всё же удавалось провалиться в сон, но тут же Ертай просыпался в холодном поту от кошмара, в котором были предсмертные крики людей и рёв дикого зверя. Это всё из-за этого свёртка в гнилой тряпице, что отец достал из болота. Молодой кузнец всё прокручивал и прокручивал в мыслях их совместную поездку.

Пять дней назад Ахметжан сказал Ертаю, чтобы он собрал младших братьев, подготовил коней и провизии — на четыре дня. Всю дорогу отец был сосредоточен и молчалив. А когда он достал из болота чёрный изгнивший свёрток, Ертай ощутил тревогу. Единственное, что Ахметжан проронил на вопросительные взгляды сыновей, было: «Вот оно — настоящее железо». Глаза кузнеца сияли. Его сыновья опасливо переглянулись между собой. Не сошёл ли их отец с ума. Но спросить об этом они не осмелились. Ахметжан торопился обратно в аул. Всю дорогу домой он молчал, но был суетлив и постоянно подгонял скакуна. Что это за настоящее железо?  Ертай никак не мог успокоиться, смотря в спину Ахметжану. С приближением к родному аулу его тревога только усиливалась.

Проснувшись от кошмара ранним утром, Ертай вышел из юрты. Взглянул на пестреющую степь, что дышала глубокими, ровными и могучими вздохами. В утренней прохладе был разлит горький запах полыни, смешанный с нежным ароматом повилики. Звенели жаворонки, стрекотали кузнечики. Ещё немного, и степь проснётся и оживёт.

Ертай обратил внимание, что кузница отца была освещена. Он поспешил туда. В свете факела в полном одиночестве сидел Ахметжан. На дощатом столе перед кузнецом на белой чистой тряпице лежал серый, величиной с кулак кусок металла.

— Әке, что вы тут делаете?

Ахметжан поднял усталые глаза на сына и кивком головы разрешил ему подойти ближе.

— Вот, Ертай, настоящее железо, — кузнец внимательно посмотрел на невзрачный кусок металла.

— Настоящее? Что в нём особенного? Чем оно отличается от другого?

— На нём от ногтя остаётся след. Попробуй. 

Ертай вдавил ноготь в кусок железа, и на металле осталась глубокая царапина. Глаза молодого кузнеца округлились.  Чудеса!

— Я не знал, что железо бывает таким мягким.

— Это предназначение нашего рода — ковать из младенческого, заново рождённого железа сакральное оружие. — Ахметжан увидел недоумение в глазах сына. — Твоему деду много-много лет назад было видение от Тенгри. Придёт с Востока демон Фэй. Принесёт с собой чуму и разруху. Погибнут степь, города, реки. Остановит демона только Отверженный, вооружённый древней кыпчакской саблей, что излучает иссиня-чёрный свет. Дед твой заготовил вот этот кусок железа и схоронил его в болоте. Недавно Тенгри приходил и ко мне. Он сообщил, что на горе Тайшань родился Фэй и нужно ковать саблю из божественного железа. — Ахметжан замолчал и перевёл взгляд на стол.

Ертай хотел что-то ещё спросить у отца, но кузнец не дал ему этой возможности:

— Это долгий разговор, сын. У нас много работы. Крепко спи. Наше искусство требует ясности ума и твёрдости в руках. — Ахметжан поцеловал Ертая в лоб, прикоснулся к его лицу своими тёплыми шершавыми ладонями.

Молодой кузнец мгновенно заснул, как только возвратился в юрту.

 

Целый месяц день и ночь Ахметжан и его трое сыновей не покидали кузницу. Они сменяли друг друга у наковальни. Раздували меха. Орудовали молотами. От работы отвлекались только чтобы поесть и выпить чаю. Ахметжан под удивлёнными взглядами сыновей тянул голыми руками проволоку из раскалённого железа. Скручивал её и плёл камчу. Вновь раскаливал плетни и вновь вытягивал их в нить. Дни были похожи один на другой. Аульчане украдкой подходили к кузнице, из которой доносился властный голос Ахметжана: «Переворачивай! Бей! Переворачивай! Ещё!» — и подглядывали за работой кузнецов. Два сына били молотами. Когда они уставали, Ахметжан сам брался за молот. 

 

Работа над кыпчакской саблей из младенческого железа была завершена. Ахметжан держал в руках изогнутый клинок, который переливался в солнечных лучах и излучал иссиня-чёрный свет. Ертай и братья смотрели на него заворожёнными глазами.

— Әке, проверим саблю? — не выдержал Ертай.

Кузнец кивнул и, найдя взглядом полоску ненужного железа, тут же одним ударом перерубил её пополам. Младший сын поднял с пола разрубленную половинку и увидел ровный срез.

— Ни царапинки, — Ахметжан показал сыновьям чистое лезвие сабли. — Мы, кузнецы, выполнили своё предназначение. Осталось завернуть оружие в белый войлок, отвезти в степь и оставить Каменному воину на сохранность.

 

До восхода солнца Ахметжан в сопровождении сыновей отправился в путь. Спустя сутки кузнец отдал почести одиноко стоящему тасбалу, положил на его плечо кусочек мяса, «напоил» водой, прочитал молитву, рассказал о степной жизни, закопал под ним саблю и напоследок дал наказ: «Именем Тенгри! Каменный воин Iсмет, отдашь саблю только Отверженному, чтобы он искупил свою вину».

 

2.

 

Прошло много лет.

Все в округе знали молодого батыра по имени Арбол. Он был силён, быстр, меток, не признавал авторитетов. Последнее помогало ему в спортивных состязаниях, в охоте, но в жизни порой доставляло много хлопот.

И в этот раз, после завершения соревнований по казахской борьбе күрес, весь аул поздравлял Арбола-победителя. Он купался во всеобщем внимании. Его восхваляли старики, девушки и многочисленные друзья-джигиты. От такой славы у Арбола голова шла кругом. Он был счастлив и готов свернуть горы. Но горы не понадобились.

Возвращаясь со спортивной площадки к себе в аул, окружённый друзьями и подругами, Арбол решил показать всем свою удаль и залез на каменного тасбала, на котором было высечено изображение древнего воина. Он встал ногами на плечи изваяния и стал издавать победные вопли. Джигиты и девушки смеялись и тоже ликовали. Джигит не заметил, что от головы до самого основания древнего тасбала проходила тонкая трещина, которая с каждым движением Арбола расширялась и расширялась. Из-за всеобщего ликования никто не заметил, как гранит стал трещать, и вдруг тасбал раскололся пополам и обрушился на землю, разлетевшись на куски. Арбол успел вовремя спрыгнуть с изваяния. Перед его ногами лежали осколки каменного воина.

— Что ты наделал, Арбол?! — на всю округу раздался скрипучий голос: к группе молодых батыров и девушек, хромая на правую ногу, спешил старейшина аула. — Зачем ты разбил каменного тасбала?! — Аксакал никак не мог унять дыхание. Он стоял у больших осколков гранита, и его всего трясло. На шум сбежались жители аула.

— Я не виноват! — возмутился Арбол. — Глыба сама развалилась! Вы же всё видели сами, — джигит обратился к аулчанам, показывая руками на осколки.

— Молчать! — закричал старейшина. Его лицо раскраснелось от ярости. — Молчать! Это не глыба! Это святой памятник воину, что пал здесь, защищая нашу степь от завоевателей! Благодаря ему родился я, родился ты и родятся ещё тысячи батыров нашей степи!

— Это просто гранит! Просто глыба! — Арбол не уступал старику.

— Ты не уважаешь память предков! Ты уничтожил её! Память предков — это святое! Это связь с нашим прошлым! Уважай её!

— Не кричите… — Арбол не успел договорить.

— Какой же ты глупец! Жизнь даст тебе урок! Я изгоняю тебя из аула! — Голос старейшины зазвенел как металл, и все ахнули. — Арбол, я, старейшина аула, обрекаю тебя на вечное скитание по степи! Нигде тебе не будет дома! Нигде тебе не будет покоя! А если ты остановишься на ночлег среди людей, то на утро придёт к ним всем чума! Люди! — Старик окинул взглядом собравшихся аульчан. — Разнесите весть по степи! Разнесите её за горизонт! Арбол-батыр отвержен! Разнесите по степи предупреждение, чтобы никто не впускал Арбола к себе в дом, в аул, в город. Я проклинаю тебя, Арбол!

Как только старейшина завершил свою речь, над степью воцарилась мёртвая тишина. Джигиты и девушки, что недавно ликовали вместе с Арболом, поспешили по своим юртам, оставляя отверженного.

— Возьми с собой только то, что сможет увезти твой конь. До заката покинь аул. И больше не возвращайся сюда, — тихо сказал старейшина и оставил Арбола наедине с гранитными осколками.

Под неутешное рыдание матери и молчаливую скорбь отца Арбол снарядил своего коня, взял с собой самку сокола-шахина по имени Алгыр и до заката покинул родной аул.

 

Арбол скитался по степи три дня. Провизия заканчивалась, коню нужны были вода и отдых. Да и сам джигит уже вываливался из седла от усталости. И вот вдалеке он увидел аул.

«Я думаю, что проклятие старейшины было простыми словами», — задумался Арбол, стоит ли ему ехать в селение, пустят ли его жители на ночлег, но заурчавший желудок всё решил за него. Джигит направил скакуна в аул.

Жители оказались гостеприимны. Они напоили коня Арбола, накормили его самого и шахина, дали провизии в путь. Джигит назвался путешественником, и у аулчан не было вопросов. Арбол был рад, что весть о его изгнании не успела дойти до этой части степи. Ему выделили отдельную юрту, где он наконец-то выспался.

Утром Арббол был разбужен истошными криками. Он выбежал из юрты и увидел мёртвых жителей, чьи тела были поражены кровоточащими язвами. Мимо него прошёл молодой джигит. Его лицо было бледным, под глазами были чёрные синяки, а на коже — красные пятна. Он сделал несколько шагов и рухнул замертво.

«Чума! Я проклят!» — пульсировало в голове потрясённого Арбола. Он быстро оделся, запряг коня и спешно покинул умирающий аул.

 

3.

 

Арбол больше не оставался на ночлег ни в одном из селений, что он встречал на пути своего скитания. Да и весть о его проклятии разнеслась по всей степи. Арбол даже не знал, живы ли его родители. Теперь он был настоящим изгоем. С помощью Алгыр охотился на мелкую дичь. Отлавливал разбойников и скотокрадов, что бандитствовали в степи, и этим добывал себе и коню на пропитание.

Однажды Арбол заметил, как группа людей кружится вокруг тасбала. Он подъехал ближе и увидел, что четверо молодых джигитов обвязали верёвками уже покосившегося каменного воина и с помощью коней пытаются его повалить на землю. Они смеялись, веселились.

— Прекратите! — закричал Арбол, приблизившись ближе.

— Ты кто?! Убирайся! Это наша земля! — ответил ему один из джигитов.

— Вы не достойны своей земли! Вы не уважаете память предков!

— А, это ты, тот самый Отверженный? — Голос одного из джигитов звучал пренебрежительно.

Арбол обнажил саблю, перерубил верёвки, и в этот момент главный из джигитов атаковал его. Арбол увернулся от его сабли и быстрым ударом полосонул противника по руке. Сабля джигита упала на землю, и все четверо тут же бросились бежать.

— Болтуны…

Арбол проводил взглядом удаляющихся джигитов, привязал верёвку к покосившемуся тасбалу и выровнял его с помощью своего коня. День уже клонился к вечеру, и он решил остаться на ночлег у спасённого каменного воина. Арбол достал из сумки кожаную флягу и провизию. Положил на одно плечо тасбала кусочек хлеба, на второе — немного вяленого мяса. Приклонил колено перед изваянием. Взглянул на него снизу вверх. Теперь он мог рассмотреть тасбала. На Арбола смотрело суровое лицо старца. В одной руке у него был кубок, вторая крепко держала клинок. Джигит закрыл глаза, прикоснулся к уже прохладному камню и стал читать молитву:

«Отец наш, кто в небе!

Благословенным будет пусть твой конь!

Пусть придёт твоё ханство, пусть претворятся твои желания, как на небе, так и на земле!

Дай пережить дни, которые ты нам послал.

Освободи все долги наши, как мы освобождаем долги, претворённые во зло нам.

Дай лёгкую ношу испытаний, но защити нас от всякого зла.

Аминь».

 

На рассвете Арбол проснулся от ощущения, что кто-то пристально смотрит на него. И этот «кто-то» не был живым существом. Джигит не чувствовал дыхания, не ощущал телесного тепла. Он резко сел и увидел рядом маленького старца, что был лицом похож на тасбала. Незнакомец улыбнулся Арболу. Его добрые выцветшие глаза блеснули. Он положил в рот кусочек вяленого мяса. Арбол обернулся на тасбала, на плечах которого не было оставленных в ночь преподношений. Снова изумлённо посмотрел на старика.

— Спасибо тебе, Отверженный. Накормил старика. — Голос незнакомца был скрипучим, как деревянная дверь, что век не отворяли.

— Ты знаешь меня?

— Я всё знаю. Знаю, кто ты. Откуда. Твоё проклятие.

Холод пробежал по телу Арбола, ком подступил к горлу. Он всё бы отдал, чтобы вернуться в прошлое и исправить свой проступок.

— Меня зовут Исмет. Ты спас меня. Спасибо тебе, Арбол, — старик улыбнулся джигиту. — Ты десять лет скитаешься по степи. Помогаешь людям, попавшим в беду. Заботишься о моих братьях, каменных воинах, что полегли в степи. Разговариваешь с нами, молишься за наши души и спасаешь от вечного забвения. Благодаря тебе мы не окаменели на веки вечные.

Он замолчал и с любопытством посмотрел на Арбола, который, глядя прямо старику в глаза, спросил:

— Ведь ты неспроста явился ко мне сегодня?

Исмет одобрительно кивнул джигиту:

— Верно. Я пришёл к тебе неспроста. Подо мной в белом войлоке покоится кыпчакская сабля из младенческого железа. Она была схоронена здесь давным-давно потомственным мастером-кузнецом и его тремя сыновьями. Есть древнее пророчество, которое уже сбывается. С Востока в степь явился демон Фэй. Он принёс чуму. Уничтожает всё на своём пути. Аул за аулом, город за городом. По пророчеству одолеть Фэя сможет только один-единственный батыр. Избранный. Отверженный, для которого и изготовлена эта самая божественная сабля. Убив демона, Отверженный искупит свою вину перед Небесами.

— Этот Избранный — это я?

Исмет кивнул Арболу.

— А если я не смогу одолеть демона?

— Тогда весь мир погибнет. Ничего не останется. Будет только чума. Выбор за тобой. Ты можешь не принимать саблю. Дожить свои дни и погибнуть вместе со всеми. А можешь принять пророчество и сразиться с демоном.

— Ты говорил, что сабля схоронена под тобой? — Арбол быстро встал на ноги. Исмет лишь улыбнулся джигиту.

 

4.

 

Красавица Шарипа стояла у окна. Её лицо не выражало никаких эмоций. Она просто смотрела вдаль. Почти не моргала. Шарипа слушала степной ветер, читала слова, что он принёс издалека. Рассматривала солнечные лучи, которые то и дело прерывались быстрыми облаками.

Вдруг дочь хана увидела на горизонте пыль. Гонец! Шарипа поспешила вниз по лестнице, в зал к своему отцу, Темирхану, что вместе со своими военными советниками с нетерпением ожидал известий с Востока.

 

Гонец отказался заезжать в Иланбалах и остановил коня поодаль от ворот. Об этом сообщили хану, и он в сопровождении свиты тут же поспешил на городскую стену. Шарипа последовала за всеми. Когда Темирхан увидел гонца, он ахнул. Всадник еле держался в седле. Его лицо всё было в язвах. Он кашлял.

Чума! — прокатилось по испуганной свите хана.

Шарипа поджала губы и подошла к отцу, встав за его правым плечом.

— Мой повелитель, — закричал гонец, — Фэй в нескольких днях от города. Везде чума. Все погибли либо от лап демона, либо от болезни. Убейте меня, — взмолился он, — прошу!

Темирхан кивнул всаднику, повернул голову, и слева от него появились трое лучников. Их стрелы были обёрнуты тканью и пропитаны смолой.

— Скачи, джигит. Скачи быстрее ветра. Твой подвиг не будет забыт! — выкрикнул хан гонцу, прижал правую руку к груди и поклонился ему. Шарипа и военачальники также отдали почести джигиту. 

Всадник кивнул в ответ повелителю, крепко взялся за поводья, развернул коня, сильно его пришпорил и бросил скакуна в галоп. Темирхан кивнул лучникам, и те синхронно натянули тетивы. Им подожгли стрелы.

— Лети быстрее ветра, джигит, — Темирхан смотрел вслед удаляющемуся гонцу. — Стреляйте…

Огненные стрелы со свистом взмыли в небо. Они стремительно нагоняли всадника, и через мгновение все три вонзились ему в спину. Гонец был тут же охвачен пламенем, но остался в седле. Он гнал и гнал коня прочь от Иланбалаха. Держался из последних сил. И вот только когда пламя сожрало его лёгкие, он отпустил поводья и рухнул на землю.

— Организовать караван. Обеспечить его вооружённой защитой. Пусть жители покидают город, — дал распоряжение омрачённый Темирхан. — Шарипа, дочь, собирайся.

— Нет, отец. Я остаюсь с тобой.

— Дочь…

— Я умру в своём Иланбалахе. Не на чужбине. Буду сражаться с Фэем, как ты и мои братья сражались за нашу землю. Я — принцесса Шарипа!

Темирхан только взглянул на дочь и быстро удалился со своими военачальниками. Впереди их ждало сражение с демоном, что стремительно приближался к городу.

 

5.

 

Арбол с кыпчакской саблей из младенческого железа следовал на Восток. Спустя два дня пути он встретил караван, что шёл ему навстречу в сопровождении нескольких вооружённых всадников. На вопрос откуда и куда они направляются, ему никто поначалу не ответил. Люди шли мимо него. Молчали, опустив взгляд в землю. Но одна женщина всё же остановилась. На её лице Арбол увидел страх. Она тихим голосом сообщила, что Фэй приближается к Иланбалаху и правитель Темирхан дал распоряжение мирным жителям покинуть город. Остались только воины, что сразятся с демоном.

— Спасайся, джигит. Фэй несёт чуму. После него ничего не остаётся живого, — женщина сделала прощальный поклон и продолжила путь с караваном.

 

На горизонте Арбол увидел знаменитый Иланбалах. Когда джигит подъехал к высоким закрытым главным воротам, на городских стенах он увидел лучников.

— Стой! — раздалось грозно сверху. — Кто ты? Откуда? — Лучники натянули тетивы и навели стрелы на Арбола.

— Я пришёл вам помочь уничтожить Фэя! — прокричал джигит.

— Всё оружие на землю!

Арбол снял свой пояс с ножом и саблей, положил их перед ногами, поднял руки и отошёл на несколько шагов назад. Тяжёлая дверь ворот загудела, и к Арболу вышли стражники во главе с военачальником. Они подняли пояс с земли, связали джигиту руки и увели его в город.

 

— Откуда у тебя эта сабля!? Отвечай! — военачальник держал саблю в руках и кричал на Арбола, стоящего на коленях посреди главного зала дворца. Оружие излучало иссиня-чёрный свет и завораживало всех собравшихся.

— Это моя сабля! По праву!

— По какому? Ты убил владельца и захватил её? — не унимался военачальник. — Ты не похож на истинного владельца этого оружия.

— Что здесь происходит? — раздался властный голос Темирхана, и все поклонились правителю, включая Арбола. — Кто этот джигит? — Хан пристально смотрел на сияющее оружие и не мог отвести взгляда. — Ержан, откуда у тебя эта сабля?!

— Её изъяли у этого лазутчика! — рапортовал военачальник. — Его надо казнить!

 

Темирхан подошёл ближе к Ержану, взял из его рук саблю, осмотрел её лезвие, сверкнул глазами, вложил в ножны, вынул. Ни звука! Чудо!

— Это древняя кыпчакская сабля из божественного железа, — в полной тишине заговорил хан. — Ты украл её, джигит? — Темирхан взглянул на Арбола, продолжавшего стоять на коленях.

— Отец, сабля принадлежит этому джигиту по праву, — в зал вошла Шарипа. Все присутствующие бросили на неё ошарашенные взгляды. А Арбол был поражён красотой и статью принцессы.

— У тебя было видение, дочь моя?

Шарипа кивнула отцу и подошла к нему. Арбол заворожённо смотрел на них снизу вверх.

— Каменный воин Исмет охранял саблю сотни лет и отдал её Избранному. 

После её слов весь зал ахнул. Темирхан внимательно посмотрел на дочь.

— Ты не ошибаешься?

— Пророчество сбывается, мой повелитель. Перед нами Отверженный, что убьёт Фэя божественной саблей. Демон уже близко. Я его чувствую.

— Всем готовиться к бою! — Темирхан дал распоряжение Ержану, перерезал верёвки на руках Арбола, помог ему подняться с колен и вернул саблю. — Да поможет нам Тенгри!

 

Наступил вечер. Повсюду горели факелы. Дворец всё ещё гудел от людских голосов и суеты, Арбол, оставленный в одиночестве, положил саблю на скамью, встал перед ней на колени, закрыл глаза и стал читать молитву: «Отец наш, кто в небе…» Как вдруг рядом с ним послышался женский голос. Арбол повернул голову и увидел Шарипу, облачённую в красивые доспехи. Она также стояла на коленях. Вместе они дочитали обращение. Шарипа взглянула на джигита.

— Фэй здесь.

— Прорицательница, что ты видишь? Я одолею демона? — Голос Арбола дрожал.

Вдруг за окном раздался звериный рёв и команда Темирхана: «В бой!» Шарипа молниеносно поднялась на ноги и поспешила из зала. Арбол последовал за ней.

 

Фэй выпрыгнул из-за невысоких пригорков и с рёвом приземлился прямо перед армией Иланбалаха, подняв пыль. Воины не сдвинулись ни на шаг, но каждый из них испытал ужас. Перед ними был огромный рогатый монстр с телом быка и хвостом, на конце которого была голова змеи. Во лбу сверкал третий глаз. На его передних лапах были огромные когти, а на задних — копыта. Спина демона, грудь и хвост был покрыты длинной рыжей шерстью, которая развевалась в воздухе. Повсюду ощущался тяжёлый смрад.

Фэй заревел, открыв клыкастую пасть, и бросился на армию. Десятки лучников тут же стали запускать одну за другой стрелы. Катапульты швыряли огромные камни. Демон разбивал летящие в него булыжники, стрелы отскакивали от его кожи-брони. Войско разделилось на две части и с флангов атаковало Фэя. Солдаты на конях рубили саблями демона. По бокам, локтям, брюху. Но их удары не достигали целей, а лишь наносили еле заметные царапины зверю. Монстр отвечал молниеносно. Бросался на воинов и широкими махами когтистых лап расшвыривал их всех по сторонам. Змеиный хвост жалил коней, солдат. Предсмертные крики разорванных людей смешались с бешеным ржанием израненных скакунов и рёвом дикого зверя.

 

Темирхан, Шарипа, Арбол и военачальники наблюдали за сражением.

— Да поможет нам Тенгри! — закричал хан, пришпорил белого коня, облачённого в доспехи, и бросился в атаку на разъярённого монстра.

Арбол мчался рядом с правителем. Он пристально смотрел на демона. Сабля была наготове. Фэй же отбивался от воинов, походивших на мельтешащих вокруг него муравьёв. Вдруг его третий глаз сверкнул, и он повернул голову в сторону несущихся на него всадников. Среди них демон увидел Арбола, сверкающую саблю в его руках и, позабыв об остальных воинах, бросился вперёд. Одним махом Фэй отшвырнул хана и его коня прочь. Вторая лапа пронеслась прямо над головой Арбола. Джигит успел пригнуться и тут же схватился за длинную шерсть монстра, взмыл вместе с когтистой лапой в воздух. Фэй резко развернулся и хвостом-змеёй снёс Шарипу и военачальников.

Арбол запрыгнул на спину Фэю. Еле удержался. Одной рукой джигит держался за звериную гриву, а второй метился клинком в его холку. Джигита мотало в разные стороны. Монстр двигался, пытаясь сбросить воина с себя. Арбол выгадал момент, отпустил гриву, схватил саблю обеими руками и со всего размаха ударил в холку демона. Но Фэй дёрнулся, и острое лезвие скользнуло вниз по его шее, нанеся глубокий порез. Зверь заорал, скинул Арбола с себя и стал беспорядочно рвать и метать всё вокруг. Под его удары попали оставшиеся в живых воины. Их тела разлетались по округе.

Арбол грохнулся на землю. Он взвыл от боли, но продолжал крепко держать саблю. Рядом оказалась раненая Шарипа. Она держала голову отца, грудь которого была разодрана огромными когтями Фэйя.

— Хан мёртв, — тихо, но уверенно произнесла она.

Позади раздался рёв. Арбол вытер кровь с лица и мгновенно вскочил на ноги, выставив саблю вперёд. Там, в облаке пыли, огромная тень Фэя продолжала расправляться с солдатами Иланбалаха. Демон резко остановился. Было слышно, как он принюхивается. Через мгновение зверь ринулся на Арбола и Шарипу.

Джигит обернулся на принцессу, и они встретились взглядами. В его глазах было волнение и нежность. Арбол хотел открыть рот, чтобы попрощаться с Шарипой, но принцесса опередила его. Она едва заметно улыбнулась и кивнула Арболу, который ответил тем же.

Фэй рычал и приближался. Вдруг с Запада послышались необычные звуки. Земля сотрясалась от сотни ударов. Демон остановился и, повернув голову в сторону шума, оскалился, подняв рыжую шерсть дыбом. В лучах заката из-за облака пыли появилось несколько сотен воинов, одетых в старинные одежды. Среди них Арбол узнал Исмета. Войско встало стеной перед демоном.

Фэй принюхался, оскалился, заревел и бросился на новых солдат, которые молниеносно обнажили сабли и кинжалы и атаковали монстра. В этот момент Исмет обернулся к Арболу и прокричал: «Руби изо всех сил!» И начался бой. Воины нещадно рубили Фэя, наносили ему раны. Монстр же сносил солдат мощными ударами лап, бил сверху, разрывал клыками. И на землю вместо растерзанных человеческих тел падали гранитные осколки. Они были теперь повсюду.

Арбол вступил в бой. Первым ударом сабли он отрубил палец передней лапы Фэя. Зверь взвыл. Он развернулся и хотел ужалить джигита своим хвостом. Но воин увернулся и метким ударом отсёк ядовитую змеиную голову. Монстр заорал. Оскалился. Вся его рыжая шерсть встала дыбом. С боков на него продолжали нападать воины в старинных одеждах. Фэй разбивал их на куски и отшвыривал прочь. Арбол же не дал передышки демону и атаковал в лоб. Он искусно рубил демона божественной саблей, каждый раз лишая Фэя то когтя, то нанося ему глубокий порез головы. Монстр ревел. Отступая, он отбивался от джигита, но каждый раз получал новое увечье.

Вдруг воины остановились, оставляя Арбола один на один с Фэем. Джигита было уже не остановить. Он атаковал и атаковал зверя. Кыпчакская сабля свистела в воздухе. Лезвие резало плоть демона, который ревел от боли. Повсюду был смрад от его крови.

Удар-удар-удар!

На землю упала изрубленная передняя лапа зверя, следом вторая. Фэй попытался встать, но, потеряв равновесие, со всего маха рухнул на землю. Арбол одним прыжком оказался на рогатой голове демона и без промедления вонзил свою саблю в третий глаз Фэя. Красное око расширилось в ужасе. Монстр заорал и сбросил с себя Арбола. С усилием Фэй поднялся на ноги и сделал несколько шагов, покачиваясь в разные стороны. Истошно заревел и рухнул перед Арболом.

 

Когда пыль улеглась, к джигиту подошёл Исмет. Они вместе смотрели на чёрную сажу, что осталась от Фэя. Окинули взглядом каменные осколки по всему полю.

— Пророчество сбылось, — старик улыбнулся Арболу. Развернулся и тихо побрёл в обратный путь. К нему с грохотом присоединились остальные выжившие каменные воины.

— Куда вы?

— Обратно охранять степь.

— А мне что делать?

Исмет остановился. Улыбнулся Арболу.

— Тенгри даст тебе знать. А сейчас твоё предназначение — быть правителем Иланбалаха и возродить этот прекрасный город. Прощай, Арбол. Прощай, Прощённый.

— У меня последний вопрос!

Исмет кивнул джигиту.

— Мои родители — они живы? — тихо-тихо произнёс Арбол. — Где они?

— Далеко. Этой ночью они вместе уйдут к Тенгри, — Исмет улыбнулся джигиту. — Твои родители покинут этот мир, зная, что их сын прощён Небесами. Их души будут спокойны. Прощай, Арбол. Прощай, Прощённый.

— Прощай, Хранитель степи... — Из глаз Арбола потекли слёзы.