Пять посвящений в гранёном стакане

«Naître – à propos des deux». Le dyptyique dédié à la mémoire d’Arc-en-ciel.

 

1.  >ИЗ МАТЕРИИ<

 

Сегодня лёд на берегу, и он в нём

холодная льдина.

Весь его отрешённый вид приподнят

над корнями. Дух, словно дым в воде,

молчит, иначе — смутная тоска

по тем местам, где никогда не бывал.

Светлый лик матери явился ему,

брошенному ребёнку, во сне — и с той поры

идёт за ним; шевелит языком

о том, что само хочет произойти:

Взрыв на дирижабле, перелом на скачках,

предсказание для бабочки ­—

и детская сказка. Каждый мир уже явлен,

каждый в нём уже жив и давным-давно умер,

но продолжен в пыли, как задуман.

Bien qu’il ne les a jamais vu,

Les roses lui manquent,

И он рождается завтра в земле,

сам незрячий корень, нитями

связанный с розой, чьи любимые веки

его берегли, как шершавые кромки

берегли утопавших. Днём позже

он встал из песка как ни в чём не бывало,

и сам секущая пыль в пряди седых волос,

в витке убелённой раковины;

Он, как море, ушёл далеко, но память о соли.

Светлый лик матери близок и замер

Медузой. Le mirage blanc, peur interieur qu’elle

Quittas, не вернётся на борт; ждать или искать,

вот: где вода отпустит лёд, где ливень

вымоет корень, где в рот струйка песка —

идёт сын всюду, ищет предел и la puissance

De ses lettres t’a donné l’éternité.

IN TE SUM TE SUM EXTRA — et la métamorphose

de la fusion, quand les uns deviennent les autres.

 

 

2. <ИЗ АНТИМАТЕРИ>

 

Начнёшь вращаться, глядя

в горячий свет и шум.

То не время, но река внутри

несёт тебя — и ты летишь на свет,

вращаясь сквозь мои бёдра,

раздвигая в стороны берега проливов.

Перестроенный наново, я бегущий пейзаж

в окне, и я не очень чистая салфетка,

а ты вращаешься дальше

и вращаешь предметы, взявшие твоё имя;

Смотришь на слово, шепчешь его лицо

и гонишь мысль вверх — за ней притянутые

глаза, и вырываясь в окно, голова сверлит небо.

Сил моих нет, как влюблён — так ускорен,

и я боюсь за тебя. Однажды, да — было:

ты столкнулся с вращающимся отцом.

Грани скрежетали, дымились и исчезали.

Я кричала меж вами, как поезд, застряв в колее,

И когда разошлись — я знала, вдвое вернётесь.

Ты вырос, ты большой шар — ты близок и недоступен;

а коснувшись, можно лишиться руки.

Вот почему я на том снимке с краю, трогаю ночью

твой лоб, пока совпадает скорость наших вращений,

ещё раз трогаю лоб. Знаешь, я тогда задремала

и увидела сон, как ты несёшь меня на руках,

всё кружится — я удивляюсь, что не боюсь,

и легко — тело остаётся, а ты меня несёшь

в руках, и я маленький белый шелест

между твоих пальцев.

 

 

3. ОНИ НЕ ЗНАЮТ

     

         Посвящается Ксюше Кирсановой

 

откуда голос ваш

так громко говорит;

обратно в чащу отойду

и заслонюсь листвой;

безротая вокруг вас

тишина поёт одна,

а вы киваете друг другу

скошенным плечом,

вам нипочём бродить

в лесу заброшенном,

и вас не ждут домой;

вы так готовы ко всему,

что не нужны фонарь и плащ,

и сыновей нет, чтоб не спать,

их сон беречь; и слово вам

роняет хлеб с ветвей,

и вам это расскажу, ведь нет?

железны ваши ступни без цепей,

как языки прочнее палых листьев,

но я земля и саранчовый плач,

из темноты деревьев

видела ваш след, и вы меня

заметили, ведь нет?

 

 

ЛЕС-ВРЕМЯ-ГРАНИЦА-ДОМ

 

           Посвящается Нурие Гайнутдиновой

 

4. ОТВЛЕЧЁН

 

В тот день

красный квадрат в воздухе —

зависел от наблюдателя,

висел между;

через квадрат справа был дом,

и квадрат в нём — красная дверь.

Через день человек шёл в пшенице,

Через день его искали и не нашли.

В тот день лес был тих, как в раме,

но забытый в нём человек —

на границе.

Был дома, рассеял квадрат

до нового наблюдателя;

стереть возможное завтра.

 

 

5. ОТВЛЕЧЕНА

 

Отказ от тишины;

девушка в губах и сигарета

смотрят на шум,

безразличие выедает глаза:

у неё дом на холме пустует,

у неё сад зарос по самый лес,

у неё время стало дымом

и вылетает в окно.