Сбежать нельзя остаться

Рецензия на повесть Фархата Тамендарова «Гончие псы»

Не все истории о подростках написаны для подростков. Не все книги о взрослых способны увлечь взрослого читателя. Хотелось бы мне, будь я в нежном возрасте, идти за подвигами героев «Гончих псов»? Несомненно, да. Вот только строгая училка по литературе не преминула бы объявить эту повесть вредной, а «неблаговидный» образ некоторых персонажей заклеймить соответственными терминами. Но это суждение советских лекал. К тому же, в список школьной программы «Гончие псы» явно не метят, да и времена, когда литература для молодежи обязалась преследовать сугубо воспитательную цель, канули в лету.

Повесть «Гончие псы» — первая, по-настоящему художественная ласточка из категории Young Adult – еще неосвоенной казахстанскими прозаиками литературной ниши. В этом ее главная ценность.

Убери из нее реальные атрибуты подростковой жизни и сниженную лексику — и она превратится в приключенческо-романтическую аскезу, отвечающую всем канонам соцреализма, но при этом растеряет «правду жизни». Добавь в нее волшебный эликсир из «чернухи» и обсценной лексики — и ее закатают в пленку с пометкой 18+. И хоть на откровенный разговор с «предметным указателем вещей» Тамендаров не идет, он в то же время чурается и эскапизма, понимая, что лакированные герои без скелетов в шкафу прозвучат неубедительно.

Читая «Гончих псов», сложно избавиться от мысли, что Тамендаров написал не столько повесть, сколько киноповесть: слишком развернуто для сценария, слишком сухо для прозы. Однако подобная степень литературно-художественной сжатости с лихвой компенсируется пестротой событий (тем более, если держаться за «характеристики» Young Adult).

Амбивалентность природы искусства (о чем или как), в данном случае искусства нарративного, решается здесь в пользу сюжета, а не методов его изображения. Отсюда «Гончие псы», несомненно, лакомый кусок для яркой экранизации. Бегство, погони, смена пейзажей, драки, морские баталии, исторические реминисценции, характерные персонажи из разных культур — все это без труда пригвоздит к экрану самую широкую аудиторию. «Пригвоздить» аудиторию такого же масштаба к тексту намного сложнее: литература YA работает на тех же принципах, что и игровое кино, но в арсенале режиссера – десятки помощников, у человека же, сидящего напротив белого листа, есть только он и его дерзость. Впрочем, это уже не мало.

Герои Тамендарова балансируют на грани маргинальности и культурного эха. Жусуп курит травку, вперившись молодым взором в «фейерверк вселенского взрыва», при этом разбирается в географии, не хуже, чем Петров с Васечкиным разбирались в законах Ньютона. Впрочем, законы Ньютона Жустику известны даже лучше самого Ньютона — раннего Ньютона, который еще не успел сесть под то самое дерево, чтобы получить по голове тем самым яблоком...И здесь обыкновенная приключенческая повесть, написанная в живой реалистической манере, резко сворачивает в сторону магического реализма. Вспоминается Карпентьер и его термин «чудесная реальность». А чудесного в «Гончих псах» с горкой. И дело не в марихуане.

Начинаясь как невинная подростковая история, повесть Тамендарова вскоре превращается в нешуточный экшн — с мистикой, путешествием во времени, каббалой и т.д.

Что касается сюжета, здесь все просто: они молоды и они бегут.

Тамендаров не идет по классической схеме: четыре друга — одна судьба на всех. И уж тем более тут нет и намека на мушкетерско-гардемаринскую этику — один за всех и все за одного. Он идет как раз от обратного, усаживая на один поезд просто приятелей, знакомцев, объединенных общей целью, но разными мечтами. И это принципиально важный момент.

Героев пятеро: ботаник Жусуп Буранбаев (Жустик), слабохарактерный мальчик из неблагополучной семьи Жорик, чемпион города по каратэ Ермек (Ерема), молодой вор-рецидивист Перимбет (Перс, Пес) и уроженка солнечного Ташкента Таня Капиева, но она — вспомогательный персонаж, скорее даже тень, необходимая для четкости душевных всполохов Жусупа и Перса. Миссия ее важна, личность ее второстепенна.

По-настоящему интересных героев в повести двое: Жусуп и Перс. И оба как могут оспаривают свое лидерство.

Перс — циник и вор, этакий люмпен, с ограниченным набором моральных принципов. Фигура, пожалуй, самая трагичная, фигура гораздо более интересная, чем все остальные персонажи, ибо как только проникаешься к нему откровенной неприязнью, он выбрасывает такой фортель добропорядочности, что не только реабилитируется в глазах читателя, но и вызывает к себе явную симпатию.

Жусуп — скрытый лидер в очках, мечтатель, начитанный романтик, внук номенклатурного деда и сын крупного бизнесмена, цитирует Есенина, Хлебникова, Анненского. И если с Есениным все более менее ясно — личность растиражированная, то Хлебников с Анненским запрятаны на других поэтических глубинах, так что об истинной глубине самого Жусупа можно только гадать. Названный в честь библейско-коранического Иосифа-Юсуфа, он — сплав мудрости, отваги и добродетели.

— Слушай, Жустик, на фига было бежать? Такой дом, все есть. Сытая безбедная жизнь. Живи, радуйся...

— Понимаешь, Була, не хлебом единым жив человек.

— Да причем тут хлеб? Я уже два года его не ем, к примеру.

— А я ем, — сказал Жусуп, выходя из машины. Затем повернулся и в открытое окно произнес: «Мне мало надо! Краюшку хлеба и каплю молока. Да это небо, да эти облака...» <-i>

На примере их скрытого, а позднее явного противоборства Фархат Тамендаров недвусмысленно выводит между строк: тупость и неотесанность обратно пропорциональны лидерству. Сила не в кулаках — подтверждает он старую истину — сила в уме, смекалке и начитанности. И тут впору заскучать от нарочитой дидактики, но скучать как раз не хочется, во-первых, с этим трудно поспорить, во-вторых, больно закручен сюжет.

Тамендаров ловко рассыпает ориентиры на местности. Прописка героев — пространство не условное. Название «Алматы» возникает во второй половине повести, но уже в первой появляется и школа на Джамбула, из окна которой проглядывает торец дома на Тулебаева, и утопший в зелени Компот, и просто ласкающие слух наименования: Ауэзова, Сейфуллина, Горный Гигант. Это увлекает и, конечно, очаровывает. Единая география между читателем и героями позволяет ощутить их «своими», поверить в их «настоящесть». Но эта «настоящесть» сработает на уровне восприятия «adult»: сознание поколения Пепси еще способно «поверить» в человека вне матрицы соцсетей; читателям же категории «young» из поколения Инстаграм будет непросто узнать в героях своих сверстников. Для них они явятся некими пришельцами, поведение которых подозрительно и странно: бежать на край света, попадать в передряги и даже не заикнуться о том, чтобы «запостить» такое в ленту, равно как и не сделать ни одного селфи? С этими ребятами явно что-то не так.

Пожалуй, самая интересная деталь «Гончих псов» — прием повествования в повествовании. История маленького монгола и его дружбы с корсаром Фрэнсисом Дрейком — авторская удача и в то же время поражение Тамендарова. На фоне выверенного повествования «Одиссеи Джозефа Монгола», «написанной» Жусупом, основной текст «Гончих псов» местами выглядит стилистически беспомощным — может, потому что автору, изображая современных подростков, приходится прилично дистанцироваться. Жусупу же делать ничего не приходится. Джозеф-монгол — его собственная персонификация, как маленький поэт, сидящей в Жусупе — проекция уже самого Тамендарова, шагнувшего в прозу как раз из поэзии.

Фархат Тамендаров не расстается с Жусупом и после финала. Точнее со знаковостью этого имени в последующих рассказах. Мессианская роль того самого Юсуфа, брошенного в колодец коварными братьями, проходит через другие эпохи и другие уже исторические личности. В жанре малой прозы Тамендаров предстает убедительным рассказчиком, так что Коба, Бродский и некто Ося, в котором угадывается юный Мандельштам, выходят совсем как живые.

В общем, если вы давно не совершали ничего бесшабашного и уже покрылись коростой благоразумия, прочтите «Гончих Псов», а потом оторвите своих детей (ну, скажем, от 13 и выше) от компьютеров и айпадов и дайте почитать им.

Если наши школы еще не растеряли ритуал первого осеннего сочинения на тему: «Как я провел этим летом» — и в случае, если ваш отпрыск не провел его никак, он почерпнет оттуда много идей и «вредных» советов. Но вы ведь справитесь с приступом ханжеско-воспитательной астмы и дадите ему сделать самостоятельные выводы?