Хамад ака

Сторожа бывают разные. Ответственные и безответственные, много пьющие и трезвые, ворующие по мелочам и по-крупному или очень правильные, дотошно относящиеся к своим обязанностям. Хамад ака по прозвищу Муха получил свою кличку из-за чрезмерно большого носа и овальных солнцезащитных очков, которые он носил на протяжение многих лет, и он не подходил ни под одну из этих категорий. С виду неприметный старик, давно уже был на пенсии и откровенно маялся от безделья. Его молодой сосед Анвар, недавний выпускник медицинского института, деловой парень, владел небольшим аптечным складом на окраине жилого массива. Он же предложил старику пойти к нему сторожем — сутки через двое. И хотя оплата, предложенная Анваром, была мизерная, при том что делать на складе было особо нечего, она казалась вполне достойной.

В маленькой пристройке к одноэтажному кирпичному зданию у сторожей имелась кое-какая мебель: железная кровать, застеленная корпешками, низкий столик, накрытый цветастой клеёнкой, и стул, на котором лежали старые газеты и журналы. Прямо над кроватью на единственной полке умещались посуда, фонарик и груда оплавившихся свечек на случай отключения света.

Аптечный склад работал по будням с восьми утра и до шести вечера. С десяток машин, приезжавших ежедневно за товаром, не сильно напрягали старика, тем более каждый экспедитор на выезде оставлял немного чаевых. На работу Хамад ака ездил на старом велосипеде, перемотанном по всей раме синей изолентой. Гордо держа осанку и равномерно покручивая педали, старик смотрелся на своём двухколёсном скакуне важной и серьёзной персоной. В тюбетейке на коротко стриженную голову и в тёмно-сером пиджаке тридцатилетней давности он напоминал сельского учителя или агронома. Один из сменщиков Хамада ака, татарин Зураб, с золотыми зубами во рту и с красным от частого употребления крепких напитков лицом, бурно радовался, когда старик приезжал на работу пораньше.

Дождавшись ухода фармацевтов, Хамад ака не спеша обходил территорию склада, тщательно проверяя на дверях замки и печати. После ужина, размотав длинный резиновый шланг, с видом рачительного хозяина, старик ходил по гравиевым дорожкам, поливая фруктовые деревья и цветы. Ближе к одиннадцати вечера Хамад ака включал радио, слушал новости, потом что-то читал и ложился спать. Утром ровно в шесть сторож уже был на ногах.

Старик больше половины жизни проработал водителем трамвая. После выхода на пенсию начальство предложило ему непыльную работу в ремонтном депо, но старик наотрез отказался и больше десяти лет просидел дома. Неспешная и немногословная работа на общественном транспорте сказалась на его характере. Вне дома Хамад ака был тихим и неконфликтным человеком. С собеседниками он чаще соглашался, а если и был чем-то недоволен, то старался не настаивать на своём мнении.

В свободные от работы дни старик подолгу дремал на топчане во дворе своего дома под раскидистым виноградником или смотрел телевизор. Всю домашнюю работу за него делали домочадцы — взрослые дети, внуки и три снохи. Вечно недовольная жена, Насыпкуль апа, временами пыталась заставить мужа сделать что-нибудь по дому, но Хамад ака, сведя вместе брови и встав в позу боевого петуха, отвечал ей:

— Это что, в свои шестьдесят пять лет я как козочка должен бегать по двору? Я своё уже отпахал! Пусть теперь молодёжь потрудится.

Выплеснув эмоции, старик опять укладывался на топчан и погружался в своё размеренное полусонное состояние.

На аптечный склад к Хамаду ака иногда забредала местная молодёжь. Через дыру в заборе они проникали на территорию и прямиком направлялись в беседку пить пиво. Парни сильно не шумели и не устраивали драк, и потому старик относился к ним лояльно. Уходя, гости всегда оставляли Хамаду ака бутылку пива, курт и горсть солёных орешков. Незаметно для себя старик привязался к ребятам. Теперь он даже скучал, когда они подолгу отсутствовали.

Однажды летним субботним вечером к нему нагрянула большая компания старых знакомых. С собой они принесли продукты и солидный запас спиртного.

— Отец, тут такое дело, — обратился самый старший из них по имени Славик. — У нашего друга сегодня день рождения, юбилей, двадцать лет, круглая дата. — Парень показал рукой на стоящего рядом с ним худого парнишку, который выглядел гораздо старше своих лет. — Мы хотели у него дома потусить, — продолжил Славик, — а там случился облом. Родаки раньше времени с дачи вернулись. В общем, мы хотели отпраздновать днюху здесь, у вас. Вы нас знаете, народ мы спокойный, и за собой потом всё уберём.

Хамад ака медленно оглядел толпу. Половину ребят он видел впервые.

— Хорошо, идите в беседку, но в шесть утра вам надо уйти, — дал своё согласие старик.

Ребята шумной толпой двинулись к месту своего постоянного обитания.

Один из парней остановился, что-то вспомнил и быстрым шагом вернулся назад.

— Хамад ака, есть маленькая просьба. Мы хотим плов приготовить. У вас есть казан?

— Есть, — коротко ответил сторож. — Зайди в сторожку, в углу стоит, и крышка там, возле умывальника. 

 

***

 

Нежданные гости весь вечер приходили и что-нибудь просили у сторожа: то соль, то ложки, то подключить удлинитель. Громкий смех и шум из беседки напрягали Хамада ака. Он уже собирался пойти к ним и немного приструнить особо громкоголосых, но заметил идущие по дорожке в его сторону фигуры. Две симпатичные девушки, подойдя к сторожу, поздоровались и встали напротив. От них приятно пахло духами и молодостью.

— А как вас зовут? — поинтересовалась девушка в короткой юбке и в полупрозрачной белой майке.

Сторож не торопился отвечать. Гостьи засмущались. Её подруга, одетая в синий джинсовый комбинезон, решила заполнить паузу и весёлым голосом протараторила:

— А я знаю ваше имя. Вас зовут Зафар, Зафар ака. Это правильно?

Старик не сразу, но ответил:

— Нет, неправильно. Меня так не зовут.

— А, ну тогда так зовут вашего напарника, — не унималась красавица.

— Что вы хотели? — резко оборвал Хамад ака.

Подруги слегка растерялись.

— Славик попросил пригласить вас к столу, — проговорила одна из них. — Плов уже готов.

Хамаду ака совсем не хотелось наедаться на ночь. Сейчас он бы с удовольствием послушал любимое радио, а потом завалился бы спать, но шум веселья заставлял его бодрствовать. Старик уже несколько раз пожалел, что разрешил ребятам остаться на территории. Строгим тоном он обратился к девушкам:

— Вы идите. Я зайду к вам позже. Проверю, всё ли у вас в порядке.

Подруги лёгкой походкой пошли обратно. Хамад ака долгим взглядом провожал их стройные фигуры.

Прежде чем появиться на дне рожденья, старик сделал большой крюк. Он ещё раз обошёл всю территорию. Подойдя к главным воротам, он долго смотрел на дорогу, на огни проезжавших машин. Возле яблони набрал с земли в пластмассовое ведёрко спелых плодов и направился в беседку.

У ребят веселье было в самом разгаре. В центре стола среди пахучих тандырных лепёшек стоял большой ляган с пловом, в глубоких тарелках — нарезанные салаты, а в пластмассовых ёмкостях — сладкая шипучка и домашнее вино. Охлаждённые бутылки с водкой доставали из арыка с проточной водой и сразу разливали по пиалам. Для сторожа освободили место рядом с именинником. Вся компания была уже в хорошем подпитии, но вела себя прилично. Из двух мощных колонок вырывалась ритмичная музыка. Немного поодаль от всех сидела влюблённая парочка и о чём-то мило ворковала. Старик поел плова и вместе со всеми выпил водки. По телу разлилась тёплая истома. Время от времени кто-нибудь из присутствующих произносил тост, и все опять выпивали. Хамад ака тоже сказал какие-то правильные слова в адрес именинника. Когда процент алкоголя в организме поднялся до нужного уровня, начались танцы. Наблюдать, как молодые ребята двигаются в такт музыки, смешило и удивляло старика. В ночном сумраке под светом одинокой лампы звучали песни, слов которых Хамад ака не понимал, но чувствовал в них необыкновенную силу. Разбившись на пары, парни и девушки близко соприкасались друг с другом, на несколько минут становясь единым целым. На сторожа накатили воспоминания. Ему вдруг стало обидно, что у него никогда не было такой юности и он никогда не танцевал, прижимая к себе так близко женское тело. Испытать хотя бы раз это чувство страстного томления и нетерпеливого ожидания от того, что случится позже, будоражило ум. Много лет назад он неожиданно понял, что никогда не любил жену. Уважал и ценил как мать своих детей, но страсти и физического единения никогда с ней не испытывал. Его родители сами подобрали ему невесту — дальнюю родственницу из соседнего городка. Отец зашёл к сыну в комнату и по-будничному сказал ему: «Тебе пора жениться». Свою будущую жену Насыпкуль молодой Хамад увидел лишь перед самой свадьбой. Ей было шестнадцать, а ему — чуть больше семнадцати лет.

Сторож смотрел на двигающиеся в танце пары и завидовал их беззаботной и полной ощущений жизни. Дождавшись окончания мелодии, он налил себе полную пиалу водки, залпом выпил её, затем встал, отряхнул брюки и начал танцевать. Его танец напоминал то ли походку пьяного матроса, то ли ярость дикого зверя. Сторож как безумный метался из стороны в сторону, прыгал на одном месте, размахивал руками, гримасничал и издавал рыкающие звуки. Молодёжь подбадривала его громким улюлюканием и криками. На последних ритмах песни сторож едва держался на ногах. С трудом он дошагал до беседки и плюхнулся на стул. Вся его одежда пропиталась потом. Со взъерошенными волосами, мокрый, с глазами, налитыми кровью, — сейчас он напоминал городского сумасшедшего или человека, испытавшего сильный душевный стресс.

Вечеринка постепенно близилась к концу. После полуночи часть парней и девушек засобирались и вскоре ушли. Предводитель компании Славик лично проконтролировал, чтобы со столов убрали еду и грязную посуду. Остатки пиршества занесли в сторожку старика. Хамад ака сидел на скамейке, прислонившись к стене, окрашенной в нежно-голубой оттенок. На её фоне его лицо выглядело ещё более уставшим. Он молча наблюдал за хлопотами ребят. Славик и ещё двое парней подошли к старику попрощаться. Хамад ака протянул руку, но ему совсем не хотелось оставаться сейчас одному. Едва слышно он произнёс:

— Если хотите, можете ещё посидеть. Я чаю заварю.

Ребята замерли в нерешительности, потом посовещались и согласились. Сторож, как и обещал, заварил вкусный чёрный чай. Из своих запасов он достал горсть карамелек и высыпал на стол. Парни пили горячий напиток, курили сигареты и болтали о своём. Хамад ака вполуха прислушивался к их разговору. Время незаметно подкралось к четырём. Скоро рассвет. Фонари на уличных столбах горели неоновым светом. Исчерпав все темы для разговора, ребята затихли. Запрокинув голову, старик смотрел в ночное небо. Он уже давно не видел таких ярких россыпей звёзд. Постепенно к Хамаду ака возвращалось его душевное равновесие. Тоска ушла, а с ней и недовольство жизнью. На лице старика появилась довольная улыбка. Опустив взгляд, он внимательно посмотрел на сидящих рядом парней и тихим голосом произнёс:

— А вы знаете, зачем на небе звёзды?

Внимание всех присутствующих переместилось на сторожа. Его высказывание заинтриговало парней. «Неужели, глядя в бескрайние просторы космоса, старик что-то понял, и сейчас поделится с ними этими знаниями?» — так думали ребята, сосредоточив взгляды на Хамада ака. Сторож опять поднял голову к небу и надолго замолчал. Пауза затянулась. Славик решил обратиться к старику:

— Хамад ака, так зачем на небе звёзды?

Сторож, не отрывая взора от бесконечного сияния далёких галактик и словно отвечая самому себе, многозначительно произнёс:

— Так надо.