Голубев Мох

*

 

Все так привыкли

к самому страшному.

 

Серый цветок в ощерку.

Кардиостимуляторы бессердечной мышцы.

 

Спросишь: который час? 

Ответят символом прошлого года.

 

Из — приставь его к стенке — телевизора

смотрит

экологически чистый

зрачок военкорки.

 

Как бы подстричь дождь зонтом?

 

Сколько времени у безвременья?

 

 

*

 

Это поэма без конца:

встретились постгендер и постчеловек,

 

и в мире новом друг друга они не узнали.

 

Тут бы добавить: военное положение

традиционных цен

но

стей.

 

Всё, как в неолиберализме,

только одна помеха:

иди и смотри,

животное.

 

«Всё, что нас не убивает,

убивает других». Военкор, позывной Слепой.

 

Т-активист — дорисуй до креста.

 

И постфольклор на грани фола:

ночью в Чили

мы дрочили.

 

 

*

 

кому там видится звезда

среди колючего говна?

 

к кому там чёрная воронка

приедет среди белой ночи?

 

какая честная надежда

утратит частное лицо?

 

кому отец —

народам

кому батай

татарин

 

 

*

 

Ежевицын жил,

целовал ледяной зрачок,

 

замечал:

 

каменное лежание урала,

холодное шевеление сибири,

человеческие останки в остатке;

 

замечал,

 

что от холода так сжимается кожа,

что вот-вот ПРОРАСТЁТ НА ПЛЕЧАХ ПЕРО.

 

 

*

 

Страшная Америка

придёт за твоими детьми.

Нищая Европа

будет молить копеечку.                      

 

«Сало красоты», —

читает вывески русский фашист.

«Так что теперь мы в лучшем случае

альманахини», — из ф-письма

эмиграции.

 

«Война теперь навсегда», —

с разной интонацией —

отец наци и

родина-мать абортов.

 

 

*

 

Не успели открыть глаза —

маразмарин, бирюза.

 

Не успели очнуться,

 

как отступил

густослов,

наступил послеслов.

 

Кажется, невозвратная память —

кажется память,

кажется тьма.

 

И вот стоим

по колено

 

в гемоглобине

битого кирпича.

 

 

*

 

Оформите возврат на память.

Им отвечают: незабудка.

 

«Страна, которая взрастила...»

и через бездны нелюбезна.

 

«А было время — были люди…»

которых время добивало.

 

Покуда в кассе только мелочь,

мы только стрипки скрадивари.

 

И «Пока, Леночка!» не слышно.

И поколеночки приходят.

 

 

Песня тихого ужаса

 

Давайте не будем никого обвинять:

вот — одного пола ягоды,

вот — цветы неразличения добра и зла

вот море, которое обещало быть чёрным,

и было

обычным — серным.

 

Зачем нам ужас, о котором не пишут в газетах,

газеты ужаса, ужас газет?

 

Давайте не думать:

в логике интровертов

человек, источающий жизнь,

истончает жизнь.

 

И смысл ждать «после войны»? —

ведь после войны нас никто не ждёт.

 

Какие там знаки среди деревьев-узлов?

Какие узлы среди знаков-деревьев?

 

Вина не на нас —

запишите, товарищи-судьи:

не каждый лист оставляет в воздухе след,

не каждый глаз жертвы показывает кино.

 

Вот — женщина-абортарий,

вот — мужчина Акоп —

смотрите на руки:

мы были НИГДЕ

из сторон.

 

И если делить нас, то так:

кто громче, тот Орск,

а кто неприметнее ‒— Тихвин.

 

 

*

 

Как будто эмиграция — это выход,

а не вход.

 

Как будто у жизни есть

сроки выгодности.

 

Послушай_те беззвучный

гугл-гул.

Пощёлкай

те клавишей

отчаяния.

 

 

Голубев Мох

 

1.

Вот и кончились двадцати-на-десятые —

как оборванный воздух,

ворованный кабель.

 

Небинарные оппозиции —

недоцифровизация —

квироптический вызов —

человек-велочек-очелев.

 

В этой страшной весне

выживет лишь прикосновение

мимолетное к ве'кам.

 

2.

Ходят тут теперь всякие,

провозглашают: на-вес, на-вой.

 

Охраняйте прошлое.

Прошлое прошлого

Настоящее прошлого.

 

Вечный шеврон ЧВК,

замогильных знамён змея.

 

Чрезвычайных цветов

подвеночный оскал.

 

3.

Ехать в Москву

теперь означает ехать в тоску.

 

На дрожанье веток

метро,

на чириканье —

пульс.

 

Твой плакат — только плакать.

Твой дом — культур.

 

Твой пялитровый стол —

и некому жить…

 

Твой соседний город-герой —

столица МИН.

 

4.

Дальше — так и вертится:

дальше жить.

 

Дальше, чем никогда.

Дальше Голубев Мох.

 

Эмигрант-эмистрант:

шубер-буберт тебе.

 

Тихий неуезжант

от смертельной тоски,

как за паз

ухой жить.