Бейбақ

Действующие лица:

Ермек — 56 лет, охотник

Айторе — 14 лет, подросток, сын Аиши, пасынок Сабыра

Сабыр — 43 года, хозяин дома

Аиша — 33 года, жена Сабыра

Асем — 5 лет, дочь Сабыра

Жан — 43 года, односельчанин Ермека

Асылхан — полицейский

Марта — хозяйка магазина

Марат-заика — 45 лет, сосед Сабыра и Айши

Майра — соседка

Римма — учительница Айторе

Албасты

Пёс Таймас

Сцена 1

 

Аул. Двор. У деревянного забора стоят Аиша и Майра.

 
Аиша. Главное, сон такой страшный. Куски мяса повсюду разбросаны, а я хожу между ними и думаю, сколько добра пропадает. Кричу: «Сабыр!» А мне никто не отвечает; потом вижу: огромная свинья, грязная, жирная, смотрит на меня и хрюкает. Знаешь, хрюкает — будто смеётся! Бисмилля. К чему такое приснится.

Майра. Адраспан нужен. Обкури дом, спальню особенно. Может, на ночь смотрела что-нибудь?

Аиша. Какой там. Разве Сабыр разрешит. Он смотрел какой-то бой.

Майра. Ну вот тогда оттуда это. Просто мозг запомнил, а потом картинку выдал.

Аиша. Не к добру, чувствую. Жүрек ауырад.

Сабыр. Аиша! Аиша!

Аиша. Пойду, а то сейчас разорётся. Итак злой, как шайтан последнее время.

Сабыр. Сенің өсегің бітпейды екен! На меня жаловалась?

Аиша. Сабыр, нет, конечно. Разве жена будет из дома сор выносить.

Сабыр. Значит, есть что выносить, да?

Аиша. Сабыр. Я не то хотела сказать…

Сабыр. Да всё уже, так и знал, что ты направо-налево трепешься обо всём! Поди и про щенка своего всем рассказала?

Аиша. Сабыр, не надо так… он же любит…

Сабыр. Кого он любит? Меня или тебя? Он не видит никого, не уважает, ақмақ! Вот где он ходит?! Хоть бы по дому помог или сдох бы где-нибудь, и то пользы больше! Не объедал бы!

Аиша. Сабыр! (Всхлипывает, старается скрыть слёзы.)

Ермек. Хозяин! Хозяин!

Сабыр. Бұл кім?

Ермек. Ермек қой.

Сабыр. А, заходи!

 

Аиша сидит в сарае и утирает слёзы. Рядом корова жуёт сено.

Аиша. Я должна радоваться, что у меня есть муж. Он подарил мне дочь, он принял в свой дом. Кто бы взял меня с чужим ребёнком, лишним нахлебником? «Баба с прицепом», дейді ғой. Это я неблагодарная, плохая жена! Кому понравится, если жена трепется с соседками? Скажут: заняться нечем, лучше бы за домом следила.

Айторе. Мама! Мама!

 

Аиша испуганно вздрагивает, выбегает.

Аиша. Ты что кричишь? Успокойся! Сюда иди!

Айторе. Я есть хочу.

 

Аиша умиляется, глядя на сына, гладит его по голове. 

Аиша. Где ты ходишь? Почему грязный такой?

Айторе. Там с пацанами в футбол играл.

Аиша. Какой футбол, лучше бы дома помог. Слоняешься без дела.

Айторе. Ты же знаешь, маам… не могу я тут…

Аиша. Ты на Сабыра не обижайся, он как лучше хочет.

Айторе. Как лучше, когда куском хлеба попрекает?

Аиша. Тссс! Маленький ещё. Думаешь, отцу просто так деньги достаются?

Айторе. Не отец мне он!

Аиша. Поговори ещё! Ты в его доме живёшь.

Айторе. Хочешь — уйду?

Аиша. Аузыңы жабшы, а! Или, может, тебе 18 лет? Или есть к кому идти, а? Стоит умничает тут.

Айторе. Я к отцу уйду!

Аиша. Иди, иди! Во-о-он он стоит, ждёт тебя! Когда же менің балам Айторе келеді! А?! Ждёт, не дождётся!

Айторе. Менде әже бар!

Аиша. Қайда ол?! Хоть копейку внуку перевела она, жалмауыз! У самой сын непутёвый, а келін виновата!

Сабыр. Аиша! Аиша!

Аиша. И секунды не может без меня! Стой тут! Сейчас еду вынесу, бүгін манты пісірдім. (Сабыру.) Ау, иду уже.

 

Айторе сидит крыльце сзади дома. Обиженно сопит, ковыряет палкой землю.

Айторе. Уеду в город. Пойду работать в «Макдональдс» и никогда сюда не приеду! Заеб…

Асем. А-а-а-а-а-а! (Плачет навзрыд.)

Во дворе появляется девочка, сводная сестрёнка Айторе — Асем.

 

Айторе. Асек, ты что плачешь?

Асем. Меня Еламан ударил, во-о-от, платье порва-а-ал. Мама будет руга-а-аться! (Плачет.)

Айторе. Зачем он так сделал? Вы же друзья.

Асем. Я толкнула его, и он упа-а-ал.

Айторе. Келе ғой. (Айторе усаживает девочку себе на колени, обнимает.)

Асем. Он про тебя плохое говорил.

Айторе. Что говорил?

Асем. Что ты не родной мне, а как не родно-о-ой, если я с рождения тебя зна-а-аю-у-у-у.

Айторе. Не плачь, Асек. Он просто дурак.

Асем. А я… а я… как толкнула его!

Айторе. Правильно сделала.

Асем. А мы… мы завтра пойдём на речку? Ты покажешь рыбок?

Айторе. Покажу.

Асем всхлипывает и потихоньку затихает на руках Айторе.

Дети слышат шум — на летней кухне ругаются. Айторе берёт сестрёнку и подходит ближе.

 

Сабыр. Ермек пришёл, будет птиц отстреливать. Ночью. Завтра придёт оплату просить, не вздумай давать. Деньги у мужа, скажи. Посмотрю, как он охраняет сначала.

Аиша. Хорошо.

Сабыр. Это что? (указывает на тарелку мант).

Аиша. Манты.

Сабыр. Я вижу. Кому несёшь?

Аиша. Нет, никому. Просто положила.

Сабыр. Щенку? Он чё, брезгует за одним столом с нами есть? Как собака во дворе будет есть? Так пусть с пола и ест! (Подходит к Аише, бьёт по руке, тарелка разбивается, манты падают на пол.)

 

Айторе видит эту сцену из окна, становится красным от злости. Он хочет зайти в дом, но видит взгляд матери, которая показывает уйти. 

Асем. Коке, почему папа кричит? Он сказал «щенок», да? Он купит щенка, да?

 

Айторе в бессилии смотрит на сестрёнку, на мать и выбегает со двора. 

 

Виноградники. Огромное поле, густо увитое виноградом. Ермек достаёт из рюкзака термос с чаем, бутерброды. Рядом чешется собака.

Ермек. Хорошо, да, Таймас. Спокойно, чисто. Пахнет как!

 

Пёс склоняет голову и смотрит на мужчину.

Ермек.  Повезло с заказом. Последнее время с работой не густо было, да? А так дело не пыльное, сиди и шугай птиц. Ружьё для вида принёс, но разве можно отстреливать птиц? Их тоже Аллах создал. Сейчас чай попьём, потом всю ночь будем на звёзды глядеть. Хорошо, что Сабыр жадный. Не захотел покупать эти современные штуки для отпугивания, мне-то меньше заплатит, а я сиди и карауль и от птиц, и от хулиганов каких. Только кто же сунется к нему! Все знают его характер. Ладно, не буду судить, мне-то что. Он не мой брат, не мой сын. Аишу жалко, зачем терпит его. Хотя, может, он… (смеётся) в постели хорош, анау-мынау (смеётся). Старый дурак я и туда же. Прости меня, Таймас. Я уже и забыл, как это с женщиной быть. Гладить её, чувствовать жар её. Один раз было, а больше и не надо. Раз моей Сабиры рядом нет. Не могу с другой, даже запах уже не нравится. Моя Сабира как… с утра моется, в обед моется, вечером тоже. Кожа прям скрипела от чистоты. Волосинки на платье никогда не было. Помнишь, мою Сабиру, Таймас? Как щенком кормила тебя? Ты во-от такой был, меньше кулака. Как яйцо куриное. А сейчас вон большой, одна лапа как моя голова. Это она выходила тебя. За всех переживала, всех лечила, а себя не смогла. Знал бы, что она так уйдёт скоро, разве бы я так вёл себя, был бы рядом, всё бы делал, лишь с ней подольше побыть. 

Таймас навострил уши, лает.

 

Ермек. Что лаешь? Может, чужой кто-то? Сразу говори, я их быстро! (Трясет ружьём.) Чуть чуть осталось, вот ещё накопим денег и в город поедем. Там жить будем. Мне здесь что делать? Там, наверное, и с работой легче. Хотя кто старика на работу возьмёт, даже если и диплом есть. Вот знаешь, я же раньше в Восточном Казахстане жил, родился там, вырос. Как там было хорошо. Лес густой, голодным никого не оставит. Хоть гриб, хоть ягоду, иногда косулю или фазана какого-нибудь точно найдёшь. Я с детства на охоте. В пять лет как отец ружьё дал и говорит: «Стреляй». А мне, поверишь, даже не страшно. Ни секундочки! Я тогда, конечно, по банкам стрелял. Но когда кабан на меня пошёл, я испугался. Эх, Таймас, он огромный был, а мне тринадцать лет, по тем меркам мужчина, конечно, но внутри всё в пятки ушло. Ни души, ни голоса, ойбай, я глаза закрыл и выстрелил. И точно между глаз ему! Отец гордился мной, всему аулу показывал. Казалось бы, столько лет в школе учился, потом институт, а кормит до сих пор этот навык стрельбы. 

 

Таймас ощетинился, поднял хвост и оскалился.

Ермек. Что с тобой? А? Кого испугался. Давай не притворяйся. Сейчас поужинаем с тобой. Смотри, что я приготовил.

 

Виноградники. На корточках сидит Айторе и плачет.

Айторе. Сука, блядь, сука! Ненавижу! Өлтірем! (Всхлипывает и плачет какое-то время.) Зачем я родился — отцу не нужен, а матери только и достаётся за меня. Хоть бы уйти куда-нибудь, где не будут кричать, никто не ударит. Когда у меня семья появится, буду любить жену, и сына, и дочку. Ни на кого даже голос не повышу. Может, сбежать в город? Не пропаду там. Скажу, что мне восемнадцать и работу найду. Мать оставлять жалко и Асек. Асек особенно жалко, будет плакать без меня. И защитить её будет некому.

 

Виноградники. Ермек раскладывает ужин: хлеб, яйца, огурцы, колбасу. 

Ермек. Таймас, кел. Ешь. (Даёт собаке бутерброд.)

 

Таймас нюхает и начинает есть.

Ермек. Днём жарко, но ты потерпи. Скоро вечер. Потом ночь. А там знаешь, какие звёзды.

 

Виноградники. Айторе сидит на корточках, водит по земле палкой.

 

Айторе. Вот вырасту и стану богатым. Даже здороваться ни с кем не буду. Ему руки не подам. А Асеку заберу! И мать заберу. Ей просто идти некуда, вот она и терпит.

 

Виноградники. Таймас перестает есть и навострил уши. Рычит.

 

Ермек. Не болды? Что с тобой, беспокойный ты становишься. Неужели тоже стареешь?

 

Виноградники. Айторе поднялся и шагает туда-сюда.

 

Айторе. В животе урчит. Есть хочется. А дома манты мамины. С тыквой и майонезом. И салат.

 

Виноградники. Таймас оскалился и рычит. Шерсть стоит дыбом. Ермек оглядывается.

 

Ермек. Не бойся, Таймас, если кто-то чужой, мы его быстро прогоним.

 

Виноградники. Айторе срывает виноград, морщится и ест.

 

Айторе. Фу, кисло.

 

Виноградники. Ермек берёт ружьё, Таймас бешено лает.

 

Виноградники. Айторе слышит лай, бросает виноград и идёт на шум.

 

Виноградники. Таймас жалобно скулит и пытается забиться под куст винограда. Ермек смотрит на дорогу и охает. Навстречу в сумерках, освещённый луной, двигается обнажённый старик. Походка рваная, будто пёсья. Тело его жирное, дряблое, усыпанное бородавками, груди полные, словно женские, висят обвисшими мешками до самого пуза. Волосы седые, длинные, всклокоченные. Лицо нечеловеческое, как морда шакала, только уродливее. Ухмыляется беззубым ртом и тянет к Ермеку руки. В темноте видно, какие длинные и грязные у него ногти. Неожиданно он опускается на четвереньки и начинает бежать. Таймас скулит, как щенок. Луна прячется за тучами. Становится резко темно, будто перед грозой.

 

Ермек (испуганно). Шайтан! (Стреляет.)

 

Старик останавливается, усмехается зло и бежит быстрее.

Ермек перезаряжает ружье и выстреливает снова.

 

Ермек. Мя саған, получи, отродье шайтаново!

 

Где-то рядом раздаётся детский вскрик и звук падающего тела. Выходит луна. Старика на дороге нет. Ермек замечает тёмное пятно. Он бежит и останавливается. На земле с открытыми глазами лежит Айторе, струйка крови вытекает изо рта и застывает каплями на траве. Подбегает Таймас обнюхивает мальчика, начинает слизывать кровь с земли.

 

Ермек (испуганно). Э, бала, вставай. Вставай, парень! Слышишь, вставай. Я кому говорю, ты чего?! Над стариком насмехаешься!

 

Склоняется над мальчиком и пытается его поднять. Голова безжизненно висит, глазные яблоки, как у куклы, косятся налево, прямо на Ермека. Ермек падает на землю, рядом с мальчиком, и хватается за голову.

Ермек. А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а!

 

Ермек лежит около получаса, только воет в траву. 

 

Асема во дворе зовёт Айторе.

 

Асем. Коке! Коке!

 

Слышит шум на улице, выглядывает за калитку.

Асем. Аға, вы знаете, где мой коке?

 

Выбегает со двора и исчезает в темноте.

 

Виноградники. Ермек приходит в себя, после того как на него падают первые капли дождя: собирается гроза.

Ермек. Аллах, это знак, что ты гневаешься или, наоборот, послал дождь, чтобы я спасся?

 

Ермек собирает все свои вещи, собаки рядом нет. Он достаёт из рюкзака плед и переносит тело мальчика туда.

Ермек. Мне нельзя, сейчас никак нельзя в тюрьму. Это же просто несчастный случай. Значит, так нужно было. Я уеду в город, и всё будет хорошо. Я ни в чём не виноват. Не виноват. (Плачет.)

 

Раздается гром, начинается сильный ливень.

Ермек тянет плед по мокрой земле, его скрывает виноградник.

 

Ермек. Сырдарья недалеко, она всем рада. Тебя там никто не найдёт.

Ермек под сильным ливнем доходит до реки и бросает тело мальчика в реку, аккуратно сворачивает мокрый плед в рюкзак. Падает на колени и читает молитву.

 

 

Сцена 2

 

Аиша стоит у забора и кричит в темноту. Дождь успокоился, вышла луна. Ночь спокойная, тихая.

 
Аиша. Асем! А-а-асем! Айторе-е! Сынок! Доча-а-а! Аасе-е-ем!

 

Заходит во двор. На ступеньках дома сидит Сабыр и чистит упряжу.

 

Аиша. Детей нигде нет.

Сабыр. Лето, играют, наверное.

Аиша. Одиннадцать, Асем так поздно не гуляет.

Сабыр. Твой щенок, наверное, забрал её. 

Аиша. Что ты говоришь?

Сабыр. Учти, если по его вине с ней что-то случится, я сам его придушу.

Аиша. Сабыр!

Сабыр. Не паникуй, женщина. Наверное, она у подружки какой-нибудь.

 

Аиша выходит на улицу и начинает звать дочь. Идёт к соседям.

 

Аиша. Сабыр! Сабыр! Асем нигде нет, надо идти в полицию! И Айторе пропал!

Сабыр. Это точно он! Если он сделает с ней что-нибудь! (Хватает жену за горло.)

Аиша. Ты что, пьяный?! Он любит её, она же его сестрёнка! Пойдём в полицию.

Сабыр. Иди сама, я щенка твоего поищу!

 

Участковый пункт полиции. Аиша бешено стучит в дверь.

 

Аиша. Асыл! Асыл, открывай дверь!

 

Асылхан — участковый — открывает дверь. 

 

Участковый. Что стучите? Ночь на дворе.

Аиша. Если ночь, то преступления не случаются?

Участковый. Что может случиться? У нас самый тихий район.

Аиша. У меня дочь украли! Надо в розыск объявлять.

Участковый. Замуж, что ли, украли?

Аиша. Ты дурак, что ли, ей пять лет!

Участковый. Так играет, наверное.

Аиша. Ей… пять… лет… Где она так поздно может играть? Она всегда домой в девять приходит.

Участковый. А подру…

Аиша (перебивает). Я всех пробежала, нет её нигде и не видел никто.

Участковый. И что, где я её ночью искать буду?

Аиша. А вдруг она утонула? Вдруг её забрал кто-то?

Участковый. Ну если утонула, то искать поздно, река сама вернёт. Если забрал, то, может быть, вернёт.

Аиша. Эй! У тебя сердце есть?! Я говорю: у меня пятилетний ребёнок пропал, девочка! Ты что будешь стоять как истукан и огрызаться? Сделай что-нибудь, ты же полиция!

Участковый. Знаешь что? Смотреть надо лучше! Нарожают детей, не следят, а виновата полиция! Я один тут, если серьёзное что-то произойдёт, кто отвечать будет?! Дочь твоя играется, наверное, где-то! Если до утра не вернётся, организуем поиски. Всё, иди домой! (Закрывает перед Аишей дверь.)

Аиша. Мал! Оңбаған!

 

Идёт по улице и плачет.

 

Дом Ермека. Ходит из угла в угол. Таймас спит в углу.

Ермек. Завтра пойду в полицию. Я не виноват, это несчастный случай. Он сам выскочил, я птиц стрелял. Я не виноват. Он сам выскочил. Я птиц стрелял. Что теперь будет? Суд? Может, оправдают или маленький срок дадут? А если не идти? Если не идти, то жить как? Как смотреть в глаза Аише? Что мне делать? Что делать? Старый дурак! Я ведь даже не пил, я Албасты увидел, вот как сейчас свою руку. Что это было? Наваждение? Аллах меня покарал? Ойбай, как голова болит. Почему я такой? Почему? Всю жизнь как во сне прожил. Не нажил ничего! Ни детей, ни имущества, только собака и есть! Как же я буду жить без неба, без ветра, без Таймаса. Его же отберу-ут. Он пропадё-ёт без меня! (Начинает биться головой о стену. Падает на пол.) Совесть важнее. Не нажил ничего, так пусть сердце будет спокойно. Перед Аллахом чист я. Не хотел убивать, несчастный случай это. Пойду и признаюсь.

 

Утро. Аиша не спала всю ночь. На улице ещё серый рассвет, пять часов утра. Она идёт к участковому. Тарабанит в дверь. Участковый открывает не сразу, а когда появляется, то растрёпанный и сонный.

 

Аиша. Дочь так и не пришла. Объявляй розыск.

Участковый. Время сколько? Все спят же ещё.

Аиша. Это только ты, лентяй, спишь! Все встали! Пять утра! Просыпайся быстро! Иначе я тебе всё разнесу тут. Жалобу накатаю в райцентр, посмотрим, как ты будешь тут сидеть, сериалы смотреть!

Участковый. Как только муж с тобой живёт? Поди всех довела, даже ребёнка, вот она и ушла. Сейчас, жди тут. Я оденусь.

 

Дом Ермека. Ермек совершает намаз, надевает чистую одежду. Гладит пса, кормит, обнимает его, целует в мокрый нос и идёт в полицию.

Ермек видит во дворе участкового пункта Аишу. Перебирает чётки в кармане.

Ермек. Значит, уже всё знают. Так легче будет. Саламатсызба, Аиша.

 

Аиша не слышит. Выходит участковый. 

Ермек. Асылхан, поговорить надо.

Участковый. Ой, не до тебя сейчас. Иди, потом придёшь. Тут ребёнок пропал!

Ермек. Мальчик?

Участковый. Девочка! Асем, пять лет. Дочь Аиши и Сабыра. Может, видел?

Ермек. Неа, не знаю ничего.

Участковый. Всё, иди тогда! Аиша, идём поквартирный обход будем делать.

 

День. Весь посёлок гудит. Пропажа девочки подняла всех на уши. Аиша еле держится, бледная, с пересохшими губами. Толпа собралась у местного главного магазина.

Римма. Надо по-любому в город сообщать!

Участковый. Да, чтобы комиссия приехала? Найдём, человек не иголка.

Марта. Человека сложнее найти, чем иголку. Тем более это ребёнок! Давайте на КТК напишем?

Участковый. Только этих собак здесь не хватало!

Жан. А что ты вечно так за шкуру свою боишься? Может, ты и виноват?

 

Жители начинают шуметь, толкать участкового.

Участковый. Тихо! Вы охренели, что ли?! Надо самим искать, чужие люди приедут, наследят — вообще ничего не найдём!

Майра. Пойдемте реку проверим, вдруг она там играла и упала? Лучше бы так, чем маньяк какой-то. У всех дети же.

Римма. Ну что вы такое говорите! Тут же мать!

 

Все смотрят на Аишу. Она стоит, прислонившись к забору, и покачивается.

 

Аиша. Мне снилась моя девочка. Моя сладкая девочка. Такая красивая, с заплетёнными волосами. Она стояла на пороге юрты. Одна ножка тут, другая на улице. Моя девочка. Где моя девочка?!

Марат (заикаясь). Он-на ан-нгел.

Участковый. Болды! Пойдёмте реку обыскивать!

 

Односельчане уходят, Аиша, качаясь, идёт домой. 

Двор Аиши. На топчане лежит пьяный Сабыр.

Аиша. Как не стыдно тебе! Весь аул ищет твою дочь, а ты валяешься пьяный!

Сабыр. Менім қызым қайда? Единственная радость была. Это ты виновата, ты не усмотрела!

Аиша. Айторе приходил?

Сабыр. Не было твоего щенка! Это, наверное, он что-то сделал, а теперь не хочет домой идти! Сукин сын. Өлтерем оңы!

Аиша. Противно смотреть на тебя!

 

Односельчане обходят реку.

 
Марта. Тут вроде какие-то следы?

Смотрят на траву, как будто есть следы крови и как будто нет. Везде грязь.

 

Участковый. Если до вечера не найдём, вызовем группу.

Римма. Пока вы будете медлить, неизвестно, что с ребёнком случится!

Марат. М-мы н-не зас-слу-лу-жива-ваем дет-тей.

Майра. Тебе откуда знать! У тебя ни ребёнка, ни котёнка!

Римма. Зачем вы так?

Марат. Я хо-тел жен-ниться, но он-на не пош–шла. Сказ-зал-ла я зай-зай-ка.

Марта. Зайка! (Смеётся.)

Марат. Н-нет, зай-зай-ика.

Марта. Да поняли. Бедный мужик. Хороший, видный. Подумаешь, заикается, зато кричать не будет, да? Мара?! (Смеётся.) Ты к нашей учительнице подкати, она интеллигентная женщина, любит таких убогих. Ахаха.

Майра. Асем! Асем! Как сквозь землю провалилась.

 

У реки появляется Аиша.

Аиша. Надо Айторе найти. Это её брат. Он тоже пропал.

Майра. Как? Со вчера дома не был? Так, может, он забрал? Заблудились где-нибудь дети?

Участковый. Ты что молчала, что и старший пропал?

Аиша. Не думаю, что они вместе. Он не сделает ничего плохого. А с Асем что-то случилось, я чувствую.

Марат. За н-но-чь д-двух д-детей пот-те-терял-ла, мам-маш-ша.

Римма. Аиша, не волнуйтесь. Я знаю Айторе, он хороший мальчик. 

 

Аиша улыбается с благодарностью.

Аиша. Я знаю. Спасибо.

Марта. Весь аул вышел на поиски. Мы реку осматриваем, другие — поле, третьи на трассу пошли. А Ермека не было!

Аиша. Он и на виноградник не пошёл сегодня.

Участковый. Какой виноградник?

Аиша. Он у нас смотрит за виноградником, защищает от птиц.

Участковый. И дома у вас был?

Аиша. Вообще или в тот вечер?

Участковый. В тот вечер!

Аиша. Да, он к Сабыру заходил.

Участковый. Он же сегодня сам приходил!

Марта. Наверное, признаться хотел! Дети у него!

Марат. Вер-рняк!

Римма. Нельзя так обвинять голословно…

Майра (перебивает). Пропадёт у тебя ребёнок — посмотрим!

 

Односельчане бегут к дому Ермека.

 

Сцена 3

 

Дом Ермека. Мужчина поспешно собирает вещи.

Ермек. Таймас, уезжаем в город! Надо уходить. Аллах дал знак. Аллах всё видит. Он знает, что я не виноват. Аллах не хочет, что я сидел ни за что. Аллах справедливый. Ничего, ничего. Уедем в город. Будем жить там. Тебе понравится, Таймас, там здания огромные! Люди везде, еды много. Столько попробуем там! Ты же видел, Таймас, ты видел… я хотел признаться. Аллах не захотел этого. Аллах мудрый.

 

Таймас навострил уши. Ощетинился. Слышатся голоса, крики, топот. Ермек испуганно оглядывается. Голоса и крики ближе. Раздается стук в дверь.

Участковый. Ермек, выходи, поговорить надо!

Ермек. Догадались! Значит, нашли! Рано радовался, получается. Не бывает грехов без наказания. Что я возомнил о себе?!

Майра. Открывай!

 

Раздаётся грохот, и жители ломают дверь. Они окружаю Ермека.

Майра. Где девочка?!

Аиша. Прошу, скажите, где моя дочь?

Марта. Извращенец старый, что ты сделал с ребёнком?!

Жан. Надо дом его обыскать!

Участковый. Успокойтесь! Где девочка?

Ермек. Какая такая девочка?

Аиша. Моя дочь. Просто отдайте мне её.

Ермек. Не видел я твою дочь.

Жан. Врёшь, собака!

Марта. Говори, где или мы тебе дом спалим!

Римма. Давай поговорим спокойно!

Майра. У нас у всех дети, а ты нашёл себе кормушку, значит! Педофил сраный!

Ермек. Я правда не знаю ничего про девочку!

Марат. На самосуд его! Пусть отвечает!

 

Ермек смотрит на Марата в ужасе. Он видит перед собой уродливого старика, с обвисшими грудями, третьим глазом во лбу, болтающимися между ног высохшими гениталиями.

Ермек. Я тебя вчера видел! Я тебя видел на винограднике! Иди сюда! (Пытается схватить Марата, но тот уворачивается, превращается в облезлую собаку и убегает, в зубах у пса лёгкое.) Стой! Таймас, схвати его!

Таймас прыгает и бежит за Албасты, Ермек за ними.

 
Майра. Стой! Ты нас не обманешь!

Жан. За ними!

 

Жители бегут за Ермеком.

 

Ермек. Не может быть, не может быть. Я же всё видел, я не сумасшедший. Это из-за тебя всё! Таймас, не дай ему уйти!

 

Ермек догоняет Марата у дома. Бросается на него. Марат больше не пёс — он огромный старик с длинными волосами и крючковатыми когтями. Он брызжет слюной и легко отталкивает Ермека. Ермек ударяется об забор, еле встает на ноги. Таймас пытается схватить Албасты, наконец он прокусывает ему длинную жёлтую висячую грудь. Албасты взвывает от боли. И отшвыривает Таймаса, собака жалобно скулит. Ермек видит в стороне лёгкое. Они с Албасты бросаются к нему. Таймас из последних сил встаёт на ноги и кидается на демона. Укусил за трясущийся живот и не отпускает его, Албасты орёт. Ермек берёт лёгкое, на ощупь оно тёплое и нежное, словно медуза. Он забегает в дом, бегло осматривается. Видит косо стоящий диван, побегает к нему.

Албасты вспарывает когтями брюхо Таймаса, отбрасывает мёртвую собаку и тяжёлой поступью заходит в дом.

Ермек поднимает диван и видит маленькую девочку, замотанную в скотч. Ермек вскрикивает, разматывает ребёнка и кладёт лёгкое на грудь ребёнка.

Албасты отбрасывает Ермека, тот поднимается на ноги и кидает в демона стул. Албасты и Ермек катаются в схватке по полу, Албасты душит мужчину и заливисто смеётся. В дом вбегают жители. Раздаётся выстрел.

Ермек отбрасывает тушу Албасты и кашляет. Участковый убирает пистолет и пытается сдержать жителей. Аиша бросается к девочке.

Аиша. Асем! Асемок! Асемай!

 

Девочка открывает глаза и чихает.

Асем. Мамочка, почему ты плачешь?

 

Участковый возвращается в дом и накрывает тело Марата старой курткой.

 

Река. Ермек закапывает тело Таймаса. Плачет. Набрасывает на плечо сумку и идёт на остановку.

Ермек. Прощай, друг. Ты был больше чем собака. Ты был моей семьёй. 

 

Автовокзал. Ермек ждёт автобус в город, видит на станции Аишу и Асем. Здоровается. Асем подбегает к Ермеку.

Асем. Аға, я видела Айторе ночью. Не переживайте, он простил вас. Сказал спасибо, что спасли меня.

Аиша. Асем! Асем, автобус!

 

Подъезжает автобус люди садятся в него, на станции остаётся только Ермек. Он провожает взглядом автобус и возвращается в аул.