Рассказы

Буран

Мужество состоит не в том,

чтобы слепо не замечать опасности,

а в том, чтобы видеть и преодолевать ее.

 Жан Поль

 

Машину крутануло и вмиг снесло с дороги. Глухой удар — мы во что-то въехали. Открыв глаза, понял — в сугроб.

— Жансая! Ты как, Жансая?!

Она оцепенела от шока. На силу удалось разжать её пальцы, вцепившиеся в ручку двери.                       Я прижал жену к себе, она вздрогнула и заплакала.

— Тсс, всё хорошо…хорошо… Как ребёнок?

Жансая была на шестом месяце беременности. Она осторожно пощупала свой живот, прислушалась к ощущениям. И облегчённо выдохнула. Я тоже.

— Так, аккуратно откинься назад. Дыши, главное. Пойду посмотрю, что там.

Выйдя наружу, стало ясно — мы застряли по самое не хочу. В другой ситуации можно было бы откопать колёса, но только не в буран. Я прищурился, спасаясь от летящего снега. Оглянулся: вокруг белым-бело. Трассу заметало с каждой минутой. «Что делать? Думай! Может, попытаться сдать назад и выехать? А если увязну ещё больше? Блин!»

 Сажусь за руль и давлю на газ. Передние колёса ведёт из стороны в сторону, но машина плотно сидит «на брюхе» и остаётся на месте. Продолжаю — бесполезно. Жансая молчит и неотрывно смотрит на меня. С силой сжимаю руль и всаживаю педаль в пол.

— Ну же! Давай! — не сдерживаюсь я. Тщетно.

— Серик, что теперь делать?

— Я думаю...

«Выехали около шестнадцати ноль-ноль. Проехали границу области. Значит, мы где-то в семидесяти километрах от Муздыбулака, а до Акбеля ещё пятьдесят. Сотка тут не ловит, а до развилки примерно километр… Точно! Надо попробовать добраться до неё, там-то ловит сеть! Если закутаться получше и идти, пригнувшись к земле, может, и получится…»

— Не вздумай!

— Что?

— Я вижу по тебе, что ты хочешь сделать. Не вздумай оставить меня здесь одну!

— Жансая, пока ещё есть зарядка, можно поймать сигнал. Нужно всего лишь пройти немного вперёд.

— Ты с ума сошёл?! Да ты замёрзнешь там! Я не пущу тебя!

— Успокойся, я сказал! Уже темнеет, мы не можем долго оставаться тут! А так есть шанс дозвониться до Серёги. Ты умереть хочешь?!

Она замолчала. Её руки тряслись. Я постарался взять себя в руки:

— Жансая, всё очень серьёзно. Скоро ночь, значит, станет ещё холоднее. Бензина у нас осталось восемнадцать литров. Даже если жечь экономно, нам не хватит протянуть до утра. Понимаешь? И если не приедет какая-то помощь, то... кхм. Посмотри на меня. Сейчас я достану из багажника вещи. Термос тут, еда тоже. Ты сядешь на моё место. Я укутаю тебя хорошенько. Когда выйду, засеки время, поняла? Заводи мотор на пятнадцать минут, а потом глуши. Как только почувствуешь, что машина остывает, заводи снова. Слышишь?

— Да…

В багажнике лежали старая куртка и одеяло. Им я укутал Жансае ноги. Куртку натянул поверх своей.

— Следи за временем и не усни, иначе замёрзнешь. Всё поняла?

Она кивнула. Мы крепко обнялись.

— Я вернусь. Верь мне!

Вылезаю из машины. Тут же пробивает мелкая дрожь от жуткого холода. Ледяной ветер будто кнутом хлещет по лицу. Бьёт со всей силы, стараясь швырнуть куда подальше. Поднимаю воротник и закрываю ладонями лицо. Смотреть могу только под ноги.

«Всего километр! Давай, ты сможешь!»

Делаю шаг. Второй. Чувствую — сносит к левому краю дороги. Иду сгорбившись, отвоёвывая каждый метр. Стараюсь держаться ровно. Ветер продолжает наседать. Пытается задувать за шею, пробирается в рукава. Меня трясёт от холода. Почти не чувствую рук и ног.

«Сколько же я прошел?» — ответа нет. Время замерзает вместе со мной.

Останавливаться нельзя! Иду на полусогнутых. Достаю телефон. Снег летит в глаза, но я стараюсь вглядеться в экран. Сигнала ещё нет…

— Чёрт! — кричу я и тут же падаю навзничь. Голова загудела от удара об лёд. Я почти задохнулся от порыва холодного ветра. В лицо вонзились сотни «иголок».

«Телефон! Ничего не вижу! Где он, твою мать?! Где же он?!» Сбоку от себя замечаю слабое свечение экрана. Ползу туда. Удаётся подцепить пальцем и подтащить. «Фуф! Не сломался. Надо двигаться! А то сдохну здесь!». Еле встаю на четвереньки. Рывок! «Так-то! А теперь ещё немного. Еще немного, Серик! Держаться!»  

Буран ревёт. В голове только одно — дойти! Но наливаются тяжестью мышцы. Стараюсь не думать об усталости. Шаг. Другой. Ещё шаг. Еле волочу ноги. Стемнело. Уже ничего не вижу. И всё, что у меня есть, — это дорога. Единственный ориентир.

«Ты можешь! Не сдав…», — внезапно ноги подогнулись, я больно ударяюсь о землю. Силюсь подняться, но сверху будто придавило чем-то. «Вставай! Вставай!! Твою мать, они там замёрзнут!» Меня начинает колотить, но не от мороза, а от страха — страха подвести их и потерять навсегда.

Сжимаю кулаки. «Что делать? Что мне делать?! Должен быть выход! Это не конец! Нельзя сдаваться!» — говорю себе. Проходит минута. И тут внезапно осознаю, что у меня осталась всего одна надежда. И я, распластанный на земле в кромешной темноте и холоде, обессиленный и замёрзший, начинаю молиться: «Всевышний, прошу тебя, спаси мою семью! Помоги! Дай сил дойти!» Пытаюсь встать, но ноги перестали слушаться.

— Прошу! Прошу тебя! Не оставь… — прохрипел не своим голосом.

В груди зажужжало. Я не сразу понял, что происходит.

— Взыг-взыг-взыг!

«Не может быть! Сеть!» Тут же зубами стаскиваю перчатку, рискуя обморозить руку окончательно. Трясущимися пальцами набираю номер Серёги.

— Серик, держись, брат! Не смей умирать! Тебе ещё сына растить! Мы сейчас же выезжаем!

«Едут! — мысль о том, что помощь близка придала мне сил. — А теперь назад. К Жансае...» Ползком разворачиваюсь в обратную сторону. С трудом дышу — мешает кашель. Спрашиваю себя: «Смогу ли дойти...? Серёга успеет к Жансае, это хорошо. Но до меня ехать дольше. Стоп! Сюда дошёл? Значит, и туда дойдёшь! Только не спать! Не спать!»

Вокруг темно и почему-то тихо. Не слышен вой ветра. Не слышен мой хрип. Время окончательно замёрзло.

 — Серик! — доносится откуда-то.

С трудом разлепляю глаза. Всё мутно. В горле пересохло.

— Очнулся! Воды, быстрее! Повезло тебе, брат. Мы выехали из Умыткера сразу же после Серёгиного звонка. Повернули на трассу и нашли тебя. Ты бы дошёл до села, если б не проклятый буран. Эй! Тихо-тихо! Лежи! Жена твоя в порядке. Серёга с бригадой везет её к нам. Лежи. Скоро приедут!

Услышав это, я выдохнул: «Рахмет, Всевышний! Ну вот и всё. Всё… Как же я устал».

 

 

Благородный поступок

Каждый четверг Балтабай затапливает баню и ждёт в гости Ареке. А тот по обыкновению приносит с собой угощение. В этот раз на столе оказались горячий хлеб, казы[1] и душистый майский мёд.

Вдоволь напарившись, друзья устроились на кухне. Ареке отпил чаю и погладил свою седую бородку.

— Вот что я тебе скажу, Баке, к каждой женщине нужен свой подход. Предметный! Изучить надо, что ей нравится, в чём нуждается. А просто так ходить и изо дня в день спрашивать: «Как ваши дела, дорогая?» — не пойдёт.

— Спасибо, мне это и без тебя известно. Я на той неделе предлагал Сауле починить что-нибудь в доме. Говорит, всё исправно.

— Мда… Помнится мне, твоя покойная Жаухар, иманды болсын, говорила: «Если б я Балтабая хорошенько не прижала, он так и ходил бы вокруг да около, да мимо свадьбы». Слушай, раз тебе Сауле нравится, значит, понапористее надо быть! И поинтереснее ходы придумывать…

Балтабай встал и принёс скрученную трубочкой тетрадку. Ареке раскрыл её и тут же расхохотался.

— Ты что, на старости лет английский решил учить?

— Смейся-смейся! Ну да, начал. С Сауле уроки дважды в неделю. Как видишь, я дистанцию сокращаю постепенно.

— Баке, у тебя нет времени на «постепенно»! Вам на двоих сто сорок лет! Жизнь проходит… Смелее надо быть! По-твоему, женщинам что нужно?

Балтабай кашлянул.

— Надёжное плечо, помощь в быту…

— Эмоции, Баке! И чувства! Чтоб у-у-х, понимаешь? Щас я тебе объясню по-другому. Скажи, мы с тобой где живём?

— В Бурном.

— Не просто в Бурном, а в Бауыржан Момыш-улы! Наше село носит имя героя, совершившего подвиги на благо Родины.

— Ареке, ближе к делу.

— Короче, для всякой женщины, как и для Родины, важны подвиги! Имей в виду, пока ты топчешься на месте, за твоей апашкой[2] другие джигиты ходят. Мухтар, например. Так что подумай над моими словами, а я пойду. Поздно уже.

 

Луна отражалась в стакане воды, стоявшем на прикроватной тумбочке. Балтабай лежал на боку и не мог заснуть. Его снова настигла бессонница, какая бывает с ним в мае. Однако дело было не только в ней. Маялось его сердце, полное нежных чувств и зародившейся ревности. «Эх, чем бы её впечатлить?» — размышлял Балтабай. Он вздохнул, затем подбил подушку и постарался уснуть.

 

Следующий день прошёл в заботах. И только к вечеру Балтабай вернулся домой. Он сел на лавочку и не спеша закурил. Вдруг появился Ержан. Охая и ахая, тот тащил две лопаты и большой мешок.

— Ержан, сәлем[3]! Ты куда это? Клад искать?

— Сәлеметсіз бе[4], ата[5]! Мне мама сказала отнести это Сауле-апай[6], а то у неё своих нету.

Балтабай встрепенулся:

— А её лопаты сломались?

— Нет, Мухтар-ата забрал же. Почти месяц назад. Он и тяпку у апай одолжил, но до сих пор не вернул. Она к нему два раза уже ходила. Но вы ведь знаете, Сауле-апай ругаться не умеет.

«Вот оно!» — осенило Балтабая. Он побежал к телефону.

— Пойдёшь морду бить?! — возмущался в трубке Ареке. — Да ты ему только одолжение сделаешь! Он же жертвой окажется. Баке, не ходи!

— Ты сам говорил про подвиг, а теперь заднюю включаешь?

— Баке, я к насилию тебя не призывал. Это раз. И всякое дело надо делать с умом. Это два. Мухтар же безбашенный. Ему только дай повод! Послушай старого друга, махаться с ним — не выход.

— Допустим. Но ты мне объясни, на кой чёрт ему сдались лопаты?

— О-о-о, Балтабай. Моя внуча говорит: «Чёрный пиар — тоже пиар»! Мухтар внимание привлёк? Привлёк. Сауле даже дважды ходила ругаться. Как говорится, от ненависти до любви     — один шаг. Это, Баке, тонкая манипуляция. Мухтар же бывший военный. Так что… придумывай ходы поинтереснее.

 

Балтабай включил ночник и присел на кровать. В голове возникали разные мысли, но нужная всё не появлялась. От напряжения даже застучало в висках. Он подтянул блюдце с лекарствами.

— Что тут от головы? «Сомнол».

В этот момент в небе громыхнуло, и в комнате отрубился свет. Началась гроза.

— Хех, прям как у Тютчева!

Балтабай зашагал по тёмной спальне.

— Итак. Что имеем? Говорить по-мужски — пусть будет планом «Б».

Он вытащил таблетку из пластинки и закинул под язык. Горечь растеклась во рту, он поспешил запить.

— Какой же тогда план «А»?

На улице снова громыхнуло.

— Льёт как из ведра… В такую погоду только дома сидеть. Ах ты ж, ёшкин кот! — Балтабай стукнул себя по лбу. — Надо пойти и вытащить у Мухтара лопаты с тяпкой! А утром верну их Саулеше. Вот она удивится! А потом можно и планом «Б» заняться.

Не теряя времени, Балтабай быстро собрался и вышел на улицу. Через десять минут он оказался у нужного дома.

Первым препятствием стал невысокий забор. Балтабай оглянулся по сторонам — никого. «Але, гоп!» — просипел он, тяжело подтягиваясь наверх. Подался вперёд. И повис. Сапоги соскальзывали с мокрой ограды, что мешало хорошенько оттолкнуться. Балтабай сделал ещё усилие. Но не рассчитал баланса и перелетел через забор. Удар о землю. Что-то хрустнуло. «Только не это!» — подумал он, поднимаясь с мокрой земли. Но ему повезло — то была ветка.

 — Хорошо ещё, что Мухтар собаку не держит, а то пришлось бы несладко! — сказал Балтабай, потирая поясницу.

Вторым делом надо было незаметно прокрасться к сараю. Прежде чем идти дальше, он решил проверить обстановку. Подошёл к окну, в котором горел свет. Мухтар ужинал, по телевизору показывали какой-то фильм. Балтабай отошёл и посмотрел перед собой. За домом находилась баня, а справа от неё стояло что-то серое — то ли курятник, то ли сарай. Очки остались дома, а без них он слабо видел.

— Вперёд! — скомандовал он себе, но тут же почувствовал лёгкое головокружение. Тело чуть обмякло. Он поспешил опереться о дерево. «Проклятое давление!» — Балтабай сделал пару вдохов — выдохов. Прохлада дождя немного освежила его. Он засеменил вперёд. Серым пятном оказался сарай, а при нём кладовая. Тихонько зайдя вовнутрь, стараясь не разбудить барашков, Балтабай толкнул вторую дверь. На ней висел замок.

— Вот я старый дурак! Конечно, тут заперто. А лом-то дома! И на кой я взял фонарик?! Хотя подожди-ка… — он включил его и увидел, что амбарный замок висел просто так. — Удача любит смелых! — торжественно проговорил Балтабай и вошёл в кладовую.

Свет от фонарика скользнул по множеству коробок и пакетов. На стене висели лопаты, тяпки, косы и грабли.

— Ах ты! Лопату, видите ли, ему одолжи! Вон у самого сколько всего, на целую роту хватит! — воскликнул Балтабай, оглядываясь по сторонам.

Миссия близилась к завершению, но неожиданно возникло новое препятствие: вещей было настолько много, что понять, где тут Мухтаровские, а где принадлежащие Сауле, оказалось невозможным. «Японский городовой! Что делать-то? Ай, возьму наугад. Потом разберёмся!» — решил Балтабай и выбрал лопаты поновее.

Внезапно его одолела вторая волна головокружения. Он повалился на коробки, стоявшие позади него. Сверху снова громыхнуло, и тут же в памяти Балтабая молнией вспыхнуло слово: «Сомнол»!

«Твою ж дивизию! Снотво-о-рное!» — зевнул он и заснул.

 

Наступило утро. Ержан бежал, что было сил. Завернув за угол, он перепрыгнул через калитку и заколотил по двери. Ему открыла встревоженная Сауле.

— Апай! Апай! — задыхаясь, начал парнишка. — Быстрее! Там … Балтабая-ата убивают!

— Ой-бай! — воскликнула Сауле и выбежала из дома.

Ержан на ходу рассказал о случившемся:

— В общем, утром Мухтар-ата пошёл в сарай. Там он услышал храп из кладовой. Зашёл и увидел Балтабая-ата! Спящим! Причём в обнимку с двумя лопатами. Ну и понеслось!

— А зачем он туда вообще полез? — удивилась Сауле.

— Балтабай-ата? Ради вас, апай. Вы же ему нравитесь. Все знают.

— Ой-бай! Что это ты говоришь? — сказала она, чуть покраснев. Но Ержан заметил лёгкую улыбку.

Когда они прибежали к дому Мухтара, стариков уже разняли. Взволнованный Ареке бегал и успокаивал то одного, то другого. Сауле, поправив волосы, вышла к виновникам. Те, увидев её, тут же замолчали.

— Мухтар Арсенович, сәлеметсіз бе! Что же это вы так себя ведёте? — она строго посмотрела на него. Он опустил свой взгляд. — Нехорошо-нехорошо. Это всё из-за лопат, что ли? Дарю. Обе! — прочеканила она последние два слова. Затем подошла к Балтабаю и взяла его под руку. — Однако лезть в чужой сарай — пусть и за своими вещами — тоже некрасиво. Мы с Балтабаем Омирхановичем приносим наши извинения!

Балтабай не поверил своим ушам! «Мы, наши?!» — сердце в его груди забилось сильнее. Он улыбнулся и покрепче прижал к себе Сауле.

— А теперь, дорогие мои, миритесь! Давайте-давайте!

Мухтар и Балтабай медленно подошли друг к другу.

— Ты… это, извини, если что, — сказал Мухтар.

— А ты меня!

Они пожали руки и разошлись.

Полчаса спустя Балтабай, Ареке и Ержан пили чай на кухне у Сауле. Старики весело болтали и хохотали от души. Ержан смотрел на них, и ему казалось, что им не больше восемнадцати лет.

 

 

Молчание

 

Устами наших матерей с нами говорит Бог.

Игорь Красновский

 

— Мам?.. Привет, это я. А почему ты в темноте сидишь? Где у вас тут свет включается? А, нашла. Мам, я на пятнадцать минут. Позвонили строители, мне надо уехать. Ах да! Медсестра сказала, что надо было кальций купить. Блин, с этим ремонтом я вообще забыла! Давай потом привезу. Пока выложу продукты на стол, а ты куда надо уберёшь.

Почему ты молчишь? М?

Ясно. Обижаешься. Как всегда! Ты зачем так делаешь?! Я отодвинула всё, чтобы выкроить на тебя время. Приехала, а ты со мной не разговариваешь. В тот раз молчала и сейчас решила? Сидишь. Хоть бы взглянула на меня. Унылый вид в окне интереснее. Видимо. Я сто раз объясняла, почему тебе лучше оставаться здесь! У нас дома ремонт. Малика целый день на учёбе, Рустам весь в работе. А на мне кот! Барсик болеет и требует всего моего внимания. Я ношусь с ним по ветеринарам. Это просто кошмар! И во всей суматохе ты будешь только мешать. Поверь!

А вообще, тебя не поймёшь, мам. Сама ведь говорила, что хочешь переехать в город. Пожалуйста! Мы тебя разместили здесь. А теперь дуешься. Тебя что не устраивает? Хороший же дом престарелых! Мы выбрали самый приличный. Нормальные условия. И это всё денег стоит, между прочим! Знаешь, мам, нельзя быть такой... неблагодарной!

Молчишь.

Послушай... Да, мы договаривались, что будешь только до ноября. Но столько проблем навалилось! Говорю же — заняты. Пятое, десятое! Зачем тебе лишний стресс? О тебе забочусь, а ты в штыки! Лучше воспринимай это место, как... э-э-э... санаторий! Да. У тебя как бы отдых в санатории! И всё. Тут твои ровесники. Тишина, покой. Здоровье у тебя отличное, грех жаловаться. Я на твоём месте вообще… э-э-э… тут осталась бы... Хах!

Мам. Может, четыре месяца жить здесь — это и долговато, но… не надо считать нас ужасными людьми! В конце концов, мы ведь не единственные, кто сдали родителей в дом престарелых. Вон вас тут сколько! Кхм… Ты скажи, тебе чего-то не хватает?

Опять молчишь.

Ну как хочешь! Я надеялась поговорить немного. Вижу, что зря. Ты думаешь только о себе, а не о нас! Что ж. Мне пора. Ты попрощаешься со мной или как?

Вот если я не подойду, сама не подойдёшь…

 

Мама?

Что такое?

Что с тобой?! Очнись!

Кто-нибудь! На помощь! Скорее!!

Мама!

Я не хотела!..

Я… не хотела!! Слышишь?!