раньше чем открыл глаза

*

любимая, Праздник! оставленный спутницам мост,

ленточный дом и залатанный кем-то подарок,

любви не коснуться мне ртом, обессиленный Фрост —

я — конвертов полёт и несорванных марок

 

липнет к глазам всё, что было, и будет, и есть,

тоненькой боли сверло пробежит полушарье,

кругом земля обведёт наших плоскостей крест,

солнечный эллипс туда погружая,

 

вот она, вот она, радость больших перемен,

вот пустота обескрыленных сует,

мальчик лежит на какой-нибудь летней земле,

тонет в мечтах и из птиц только ласточек любит.

 

как мне соврать тебе, будто бы это не я —

просто разрушить хрустальную лесенку матом,

ёкнуло, сбредил немного к концу декабря,

нежность и память летят на меня снегопадом.

 

 

*

в лужу всмотрелся,

как раз по мне,

думал, там рыба, и тело сковало

Нечто, как будто уснул во сне,

лужа стоит в ледяной чешуе —

автопортрет мой,

каких не бывало

 

 

мысль

костёр начинается с трения дров

продолжается дымом

становясь огнём

в котором:

 

дрова — угольки

угольки — искры

остужаемые

холодным небом

 

 

*

проглотил тряпку

держу её зубами

горчит

болтается где-то в груди

сказать ничего не могу

 

 

*

милосердная боль в голове

под барабаны висков

морщины прижались друг к другу

стань на носочки

опять на стопу

попробуй добраться до

 

 

*

все вещи сделались малы

диаметральны дереву, камню,

луч пристален, стоит на земле,

как солдат на посту,

а затем исчезает — туча — остановка —

перерыв между жизнями

 

 

*

проснулся раньше

чем открыл глаза

самолёты летят над крышей

не буду открывать

если не вижу

значит в безопасности

 

 

*

молчанием и тенью звука,

контур ночи чертит мотылёк,

я привязан к началу этой линии

и волокусь за ним

то ш-ш-ш, то клёк-клёк

 

как успеть за ним, как

эту ночь обозначить,

когда слова не ворочаются под языком,

не поднимаются на горловом лифте,

не упираются в губы с этой стороны,

а только гудят в грудной клетке,

когда никто, ничто не видит борьбы с немотой,

есть только мотылёк,

за которым разглядываешь чертежи,

и ночь становится личной.

 

слегка успокоишься —

как хорошо, что есть хотя бы ночь,

которая теперь твоя.

 

 

Безумие любви

 

I

Лисичка

девочка с журфака

стрелочка электричества направленная ко мне

приложил мизинец к твоему плечу

как написать, чтобы слова заслуживали поцелуи

как написать, чтобы наши голые тела

стали единственным светом в комнате

когда шторы бросились друг к другу

и солнце исчезло за нашими спинами

 

II

ястребом брошусь на разбегающиеся секунды

стану твоей не запирающейся клеткой

садом, в котором яблоки ничего не значат

кушай и гуляй со мной.

 

III

сегодня — любить, когда день не наступает

сегодня — любить, когда ночь не наступает

трогай руками моё лицо, запоминай наощупь

буду мычать в твои ладони

и мотать головой, чтобы всегда

узнала меня

 

IV

мои губы несутся к тебе

мимо губ Мандельштама

которые несутся к Надежде Яковлевне

мои счастливые губы, назвавшие тебя чудом,

выдувающие пузырь метафоры самой любви,

похожий на русскую матрёшку.

 

V

скопленную тревогу грудной клетки

расчёсываю до крови

посмотри

там ведь все так, как я написал?