Мартин Хьюитт, следователь

Серия «Старинный детектив»

Перевод Ольги Виноградовой

 

Те, кто не забыл громкие судебные процессы, состоявшиеся лет пятнадцать или двадцать назад, наверняка припомнят название одного из них, «Бартли против Бартли», связанного с вопросом о наследстве по одному весьма примечательному завещанию. Судебное разбирательство по этому делу длилось несколько недель и вызвало значительный общественный интерес, обычно характерный для криминальных, а не гражданских дел.

Ход дела был примечателен большим количеством необычных доказательств со стороны истца, которые разрушили дело ответчика, как карточный домик. Замечательная изобретательность, проявленная в построении — практически из ничего — сокрушительной по непреодолимости доказательной базы, стала поводом для внезапного возвышения профессиональной репутации господ из «Дж. Креллан, Хант и Креллан», адвокатов истца.

Едва ли стоит говорить, что после этого процесса адвокатская контора упрочила свое и до того солидное положение — ее имя все хорошо знают.

Но мало кто знает, что заслуга всего этого спектакля принадлежала прежде всего молодому клерку из конторы господина Креллана, которому было поручено, казалось бы, невыполнимое задание — собрать все возможные свидетельства и доказательства в пользу истца. Однако мистер Мартин Хьюитт успешно справился с этой задачей, получив все причитающиеся похвалы и вознаграждения не только от клиента и своих хозяев, но и от других фирм, которые делали ему выгодные предложения, пытаясь переманить к себе.

Однако вместо смены одних хозяев на других Хьюитт решил в будущем работать самостоятельно, задумав выполнять такую же работу, какую он сделал для «Дж. Креллан, Хант и Креллан», но для других клиентов, готовых его нанять.

Вот так и появилось частное детективное агентство Мартина Хьюитта, которое с тех пор отмечено блестящими результатами и достигло известности в профессиональных кругах.

Его бизнес носил исключительно самостоятельный характер, он отказывался от услуг профессиональных ассистентов и секретарей, предпочитая провести столько расследований, сколько сможет, в одиночку. Он всегда утверждал, что ничего не проигрывает от такой политики, так как возможность того, что он откажется от дела, порождает конкуренцию за получение его услуг, и гонорары, естественно, растут. Но в то же время никто не умел так ловко использовать случайные обстоятельства в нужное время, как это делал Мартин Хьюитт.  

Мартин не из тех людей, кто легко заводит знакомства и имеет много друзей (возможно, по профессиональным соображениям), несмотря на его приветливые и дружелюбные манеры. Сам я познакомился с ним в результате несчастного случая, связанного с пожаром, который возник в старом доме, где располагалась контора Хьюитта и на верхнем этаже которого я занимал холостяцкую квартиру.  Я тогда помог ему спасти большое количество документов, связанных с его бизнесом, и пока шел ремонт, предоставил для их хранения стенной сейф в одной из своих комнат.  Начавшееся таким образом знакомство продолжалось много лет и переросло в тесную дружбу. Иногда я даже сопровождал Мартина в его деловых поездках и оказывал ему скромную помощь. Однако были и такие случаи, о которых я лично ничего не знал, и потому повествую о них со слов других.

 — Я считаю тебя, Бретт, — сказал он как-то, обращаясь ко мне, — самым замечательным журналистом на свете. Не потому, что ты как-то особенно умен, между нами говоря, ты же знаешь, что это не так, я надеюсь, не станешь это отрицать, но потому что вот уже несколько лет ты в курсе моих дел, и ни разу не было случая, чтобы ты выдал те маленькие деловые секреты, которые стали тебе известны.

Не думаю, что ты не столь предприимчив, как некоторые из наших бойких журналистов, Бретт. Но раз уж ты спросил, то так и быть, давай, напиши что-нибудь о моих делах, если считаешь, что это того стоит.

Сказал он это, как говорил почти все — с веселым насмешливым добродушием, что, пожалуй, удивило бы незнакомца, которому он казался мрачным, таинственным дознавателем тайн и преступлений. В действительности этот человек с его манерой держаться и приветливой сердечностью, хотя порой и с веселой искоркой в глазах, был совсем не похож на частного детектива, каким обычно его себе представляют.

Много любопытства и вопросов возникает относительно якобы особой системы Мартина Хьюитта, но поскольку сам он всегда утверждает, что никакой системы не существует, кроме разумного приложения обыкновенных способностей, я хочу рассказать о нескольких наиболее интересных его делах, предоставив публике самой решать, насколько я прав, считая «обыкновенные» способности Мартина на самом деле весьма экстраординарными. Так что я считаю, что действительно стоит написать кое-что о расследованиях Мартина Хьюитта, и далее следует описание некоторых из его приключений.

 

Ограбления на Лентон-Крофт

 

В начале первого пролета тусклой лестницы, ведущей наверх от всегда открытого подъезда дома недалеко от улицы Стрэнд, находилась пыльная дверь, в центре верхней панели которой в виде матового стекла красовалась надпись с единственным словом «Хьюитт», а в нижнем правом углу мелкими буквами — «Контора клерка».

В то утро, когда клерки конторы первого этажа едва успели повесить свои шляпы, невысокий, хорошо одетый молодой человек в очках торопливо открыл пыльную дверь и тут же столкнулся, буквально попав в его объятия, с выходившим из нее мужчиной.

— Прошу прощения, — пробормотал первый. — Это контора детективного агентства Хьюита?

— Да, вы попали по адресу, — ответил тот. Это был плотный, гладко выбритый мужчина среднего роста с круглым, жизнерадостным лицом. — Но вам лучше обратиться к клерку. 

В маленькой приемной посетителя встретил быстрый, энергичный парень со следами чернил на пальцах рук, вручивший ему ручку и отпечатанный бланк, в который нужно было вписать имя посетителя и интересующий его вопрос. Юноша удалился с заполненным бланком через внутреннюю дверь и вскоре вновь появился с приглашением пройти в кабинет. Там за письменным столом сидел тот самый мужчина, что только что посоветовал обратиться к клерку.

— Доброе утро, мистер Ллойд... Мистер Вернон Ллойд, — сказал он приветливо, заглянув в бланк. — Вы уж извините меня за некоторую анонимность при первой встрече, вынужден так поступать со всеми посетителями, они такие разные… Насколько я понял, вы от сэра Джеймса Норриса?

— Да, я его секретарь. Я приехал для того, чтобы попросить вас незамедлительно, если это возможно, поехать в Лентон Крофт, по очень важному делу. Сэр Джеймс хотел сам телеграфировать, но у него не было вашего точного адреса. Можете ли вы отправиться следующим поездом? Одиннадцать тридцать — ближайший поезд с Паддингтонского вокзала. 

— Вполне возможно. Вы что-нибудь знаете об этом деле?

— Это дело об ограблении дома, или, скорее, как мне кажется, о нескольких ограблениях. Из комнат, занятых посетителями Лентон Крофт, были украдены драгоценности. Первый случай произошел несколько месяцев назад, фактически почти год назад. Прошлой ночью это опять случилось. Но я думаю, вам лучше узнать подробности на месте. Сэр Джеймс велел мне телеграфировать, если вы согласитесь приехать, чтобы он сам мог встретить вас. И я должен поторопиться, потому что ему довольно долго ехать до станции. Она называется Твайфорд. Вы готовы поехать, мистер Хьюитт?

— Да, я поеду, поездом в одиннадцать тридцать. Вы тоже поедете этим поездом?

— Нет, теперь, уж коль я оказался в городе, мне нужно заняться еще несколькими делами. Хорошего утра, мистер Хьюитт. Я сейчас же телеграфирую о вашем приезде.

Мистер Мартин Хьюитт запер ящик своего стола и послал клерка заказать кэб.

На станции Твайфорд его ждал сэр Джеймс Норрис. Это был высокий, румяный мужчина лет пятидесяти или около того, за пределами дома известный как кто-то вроде местного историка, а в семье — как большой любитель охоты и вечно обеспокоенный проблемой браконьерства.

Встретив Хьюитта, баронет поспешно препроводил и усадил его в коляску.

 — Нам нужно проехать чуть больше семи миль, и по дороге я расскажу вам об этом ужасном деле.  Именно для этого я приехал за вами сам, и один.

Хьюитт кивнул.

— Я послал за вами, как вам, вероятно, сказал Ллойд, из-за ограбления, которое вчера вечером произошло в моем доме. Это уже третий случай и, насколько я могу судить, за ним стоит один и тот же грабитель или одна и та же банда. Вчера поздно вечером…

— Простите меня, сэр Джеймс, — прервал его Хьюитт, — но я хотел бы попросить вас начать с первого ограбления и далее рассказать все по порядку.  Так будет понятнее и все будет выстроено в правильной последовательности.

— Очень хорошо! Итак, одиннадцать месяцев или около того назад я устроил большой прием, на который пригласил много гостей, среди них полковник Хит и миссис Хит, родственница моей покойной жены. Полковник Хит не так давно вышел в отставку, а раньше, как вы знаете, был политическим резидентом в одном индийском штате. Миссис Хит привезла с собой довольно большое количество разных украшений, самым ценным из которых был браслет с исключительно красивой жемчужиной. Этот браслет был одним из множества прощальных подарков полковнику Хит от махараджи штата, когда он покидал Индию.

Браслет был весьма примечателен: как я уже говорил, редкого размера и качества жемчужина в легкой, как перышко, оправе из филигранного золота — настолько тонкая работа, что, казалось, было опасно ее носить на запястье. Так вот, полковник Хит с супругой приехали сюда поздно вечером, а на следующий день после ланча большинство мужчин разъехались по своим делам — думаю, в основном, пострелять. Я же в компании моей дочери, моей сестры (которая часто здесь бывает) и миссис Хит решили отправиться погулять, папоротники поискать[1] и все такое.

Моя сестра довольно долго одевалась, и пока ее ждали, моя дочь вошла в комнату миссис Хит, и та выложила перед ней все свои драгоценности, просто чтобы показать, как это обычно делают женщины.

Когда сестра, наконец, была готова, они сразу же ушли, оставив все разбросанным, вместо того, чтобы задержаться еще ненадолго и все упаковать. Браслет вместе с другими вещами тогда остался на туалетном столике.

— Один момент. А как насчет двери?

— Они ее заперли. Когда уходили, дочь повернула ключ в замке, вспомнив, что у нас недавно появились несколько новых слуг.

— А окно?

— Его они оставили открытым, я как раз собирался вам это сказать. Ну вот, они ушли на прогулку и вернулись с Ллойдом (которого где-то встретили), который нес собранные ими папоротники. Уже смеркалось, приближалось время обеда.

 Миссис Хит сразу прошла в свою комнату, и… браслет исчез.

— В комнате было что-нибудь нарушено?

— Ничуть. Все было точно так, как оставили, за исключением браслета. Дверь не была взломана, но, конечно, окно было открыто, как я и сказал.

— Вы, конечно, вызвали полицию?

— Да, и на следующее утро к нам приехал человек из Скотленд-Ярда. Он оказался довольно толковым парнем, и первое, что он заметил на туалетном столике, в одном-двух дюймах от того места, где лежал браслет, спичку, которую зажигали, а потом бросили. Ни у кого не было повода использовать спички в тот день и в той комнате, а если бы и был, то уж точно никто бы не бросил сгоревшую спичку на крышку туалетного столика. Так что, если предположить, что спичку зажигал вор, кража должна была произойти, когда в комнате стало темнеть, то есть как раз перед тем, как миссис Хит вернулась в комнату. По-видимому, вор чиркнул спичкой, быстро провел ею над всеми разбросанными по столу безделушками и забрал самую ценную.

— И больше ничего не было сдвинуто с места?

— Совсем ничего. Потом вор, должно быть, сбежал через окно, хотя не совсем ясно, как это можно было сделать. Дело в том, что возвращавшаяся с прогулки группа подошла к дому со стороны, куда как раз выходит окно этой комнаты, но никто ничего не видел, хотя ограбление должно было произойти за минуту или две до того, как они появились. Никакой водопроводной трубы поблизости от окна тоже нет, хотя вдоль стены дома, у края газона, лежала лестница, обычно хранившаяся во дворе конюшни. Садовник, однако, объяснил, что он сам положил ее там после того, как использовал днем.

— Конечно же, ею легко можно было воспользоваться и потом положить обратно.

— Человек из Скотленд-Ярда сказал то же самое. При этом он очень резко разговаривал с садовником, но потом решил, что тот ничего об этом не знает. Никто чужой не был замечен в округе, и никто не проходил мимо ворот сторожки. Кроме того, как сказал детектив, маловероятно, что это дело рук постороннего человека. Незнакомец вряд ли мог достаточно хорошо знать дом, чтобы сразу войти именно в ту самую в комнату, где одна дама, — а она приехала только накануне, — оставила драгоценный камень, и снова исчезнуть, никем не замеченный.

Так что под подозрение попали все обитатели дома и были по очереди опрошены. Все слуги сами предложили осмотреть их комнаты и сундуки, что и было сделано. Все в доме было перевернуто, начиная от комнаты дворецкого до новой прислуги на кухне. Я не уверен, что зашел бы так далеко в обысках, если бы потерпевшим был я сам, но гость есть гость, и я как хозяин оказался в ужасном положении.  

Ну вот, осталось добавить совсем немного, то, что из всего этого ничего не вышло, и тайна осталась тайной. Я даже думаю, что перед тем как сдаться и бросить это дело, человек из Скотланд-Ярда зашел так далеко, что начал подозревать меня, но потом все-таки признал неудачу.

Пожалуй, это все, что можно сказать о первом ограблении. Я понятно рассказал?

— О да, но я, вероятно, захочу задать несколько вопросов, когда увижу то место, где все произошло, но с этим можно подождать. Что со следующим ограблением?

— Следующим было пустячное дело, и его, наверное, можно было бы и не упоминать, если бы не одно обстоятельство, — продолжал сэр Джеймс. — Даже сейчас я с трудом допускаю, что это могло быть делом тех же рук. Через четыре месяца или около того после дела миссис Хит, точнее, в феврале этого года, у нас около недели провела миссис Армитидж, молодая вдова, школьная приятельница моей дочери. Девушки не стремились в город на Лондонский сезон, да у меня и городского дома нет, так что они были рады возможности провести время вместе здесь. Миссис Армитидж очень деятельная молодая леди, и не прошло и получаса после ее приезда, как она уже договорилась о поездке вместе с Евой, моей дочерью, в деревню, где она жила раньше, чтобы навестить пожилую пару, которую знала до своего замужества.

Итак, они отправились в путь после полудня и сделали такой большой круг, что задержались и опоздали к обеду. У миссис Армитидж была с собой простенькая маленькая золотая брошь, совсем не ценная, знаете ли, два или три фунта стоимостью, я думаю, которую она использовала, чтобы застегнуть плащ или что-то в этом роде. Перед тем, как выйти из дома, она воткнула ее в подушечку для булавок, лежавшую на ее туалетном столике, а рядом оставила кольцо, довольно хорошее, как мне кажется.

— Это было в той же комнате, которую ранее занимала миссис Хит? — спросил Хьюитт.

— Нет, это было в другой части здания. Ну и брошь исчезла — взятая кем-то, очевидно, в дьявольской спешке, ибо, когда миссис Армитидж вернулась в свою комнату, подушечка для булавок оказалась порванной в том месте, откуда сорвали брошь. Но самое любопытное, что кольцо, которое стоило дюжины таких брошей, осталось там, где лежало.

Миссис Армитидж не помнила, запирала ли она дверь, но когда вернулась, обнаружила ее запертой. Как оказалось, моя племянница, которая все это время оставалась дома, проверила дверь, так как вспомнила, что на той же площадке в доме работал новый установщик газа, и нашла ее запертой. Газовщик этот, вроде бы честный малый, в свою очередь был готов поклясться, что на его глазах, а он почти не отлучался, никто, кроме моей племянницы, к двери не подходил.

Что же касается окна, то крепление рамы сломалось как раз в то утро, и миссис Армитидж подперла нижнюю половину створки шваброй, чтобы оставить окно открытым на восемь–десять дюймов. Когда она вернулась, швабра и все остальное остались в том же состоянии, в каком она их оставила. Думаю, вам понятно, до чего же неудобно было бы грабителю влезать в комнату через поддерживаемую шваброй створку окна, и насколько это маловероятно, что он потом сумел вернуть все в то же положение.

— Разумеется. Но брошь, она действительно исчезла? Я имею в виду, может быть, миссис Армитидж ее куда-то запрятала?

— О нет. Мы все тщательно обыскали.

— А окно, до него было легко добраться?

— Пожалуй, да, — ответил сэр Джеймс. — Это окно первого этажа, и оно выходит на крышу бильярдной с мансардным окном. Я перестроил курительную комнату в бильярдную как раз в этом углу дома. С крыши бильярдной было бы легко добраться до этого окна. Но на самом деле этого не могло быть, — добавил он, — потому что в бильярдной все время кто-нибудь был, я и сам там с часок тренировался в это время. Так что пробраться на крышу, не будучи замеченным и услышанным, было бы невозможно, к тому же большая часть крыши занята мансардным окном.

— Хорошо, и что вы предприняли?

— Разумеется, среди слуг был проведен тщательный опрос, но это ничего не дало. Миссис Армитидж настаивала, что пропажа пустячна, и слышать не хотела о том, чтобы я вызвал полицию, но к тому времени я уже был почти уверен, что в доме есть бесчестный слуга. Именно слуга может взять простую брошь и не тронуть ценную вещь, побоявшись, что из-за ее пропажи может подняться большой шум. 

— Ну да, такое может быть и в случае с неопытным вором, который в спешке схватит все без разбора. Но я не понимаю, что заставило вас связать эти два ограбления?

— Казалось бы ничего, и в течение нескольких месяцев казалось, что это совершенно два разных случая. Но примерно месяц назад я встретил миссис Армитидж в Брайтоне, и мы говорили, среди прочего, о предыдущем ограблении, о браслете миссис Хит. Я довольно подробно описал обстоятельства и когда упомянул о найденной на столе спичке, она сказала: «Как странно! Мой воришка тоже оставил спичку на туалетном столике, когда похищал мою несчастную брошь».

Хьюитт кивнул:

— Ну да, наверное, сгоревшая спичка?

— Да, конечно, сгоревшая спичка. Она тогда заметила ее около подушечки для булавок и выбросила, не упомянув об этом. Но мне все-таки кажется довольно странным, что в том и другом случае спичку зажгли и тут же бросили на скатерть, покрывающую туалетный столик, буквально в дюйме от того места, откуда взяли предмет. Я упомянул об этом Ллойду, когда вернулся, и он согласился, что это, по-видимому, важная деталь.  

— Едва ли, — сказал Хьюитт, покачав головой. — Едва ли это можно назвать значительным фактом, хотя он и заслуживает внимания. В конце концов, в темноте любой зажжет спичку, а потом бросит ее.

— Во всяком случае, такое совпадение интересно, так что я подумал, что

стоит описать брошь полиции, чтобы они могли отследить ее, если она была заложена. Правда, они пытались это сделать с браслетом, но без всякого результата. Но я все-таки решил, что стоит попробовать еще раз, попытка не пытка и, возможно, это выведет нас на более серьезные ограбления.

— Да, вы поступили абсолютно правильно. И что?

— Так они ее нашли! Какая-то женщина заложила брошь в Лондоне, в ломбарде в Челси. Но это было уже давно, и ростовщик начисто забыл внешность этой женщины. Имя и адрес, которые она назвала, оказались фальшивыми. Так что на этом все и закончилось.

— Кто-нибудь из слуг покидал вас в промежутке между пропажей броши и датой на ломбардной квитанции?

— Нет.

— Все ли ваши слуги были дома в тот день, когда брошь была заложена?

— О да! Я лично навел об этом справки.

— Очень хорошо! И дальше — что-то еще случилось?

— Вчера. И именно это заставило меня послать за вами. В прошлый вторник к нам приехала сестра моей покойной жены, моя свояченица, и мы дали ей ту же комнату, из которой пропал браслет миссис Хит. У нее с собой была старинная брошь с миниатюрным портретом ее отца в обрамлении трех великолепных бриллиантов и несколько мелких камней. Ну вот, приехали, мы уже в Крофте. Это наш приусадебный участок. Остальное я расскажу вам в доме.

Хьюитт положил руку на плечо баронета.

— Не останавливайтесь, сэр Джеймс, — сказал он. — Давайте проедем немного дальше. Я бы хотел получить общее представление об усадьбе прежде, чем мы войдем в дом.

— Очень хорошо! — сэр Джеймс Норрис потянул за уздечку, выправив направление, и они продолжили путь. — Вчера, во второй половине дня, моя свояченица вышла из своей комнаты на минутку, чтобы поболтать с моей дочерью, комната которой совсем рядом, смежная. Она отсутствовала не более трех минут, самое большее пять, но когда вернулась, брошь, оставленная на столе, исчезла. В этот раз окно было плотно закрыто, и никто его не трогал. Конечно же, дверь она оставила открытой, но и дверь моей дочери тоже была распахнута, так что, если бы кто-нибудь прошел мимо, его бы непременно услышали. Но самое странное обстоятельство, то, что заставило меня подумать, не приснилось ли это мне: на столе, почти рядом с тем местом, где была брошь, лежала сгоревшая спичка. И это средь бела дня!

Хьюитт потер нос и задумчиво посмотрел перед собой.

— Гм... любопытно, конечно, — сказал он. — Что-нибудь еще?

— Ничего, кроме того, что вы увидите сами. Я велел запереть комнату и сам остался сторожить, пока вы не осмотрите ее. Моя свояченица слышала о вас и сама предложила, чтобы вас позвали. Я, конечно, сделал именно так, как она хотела. То, что она потеряла именно эту вещь в моем доме, особенно неприятно. Видите ли, между моей покойной женой и ее сестрой после смерти их матери были какие-то мелкие разногласия по поводу как раз этой броши. Это даже хуже, чем случай с браслетом миссис Хит, и вообще, я чрезвычайно расстроен всем происходящим, поверьте. Видите, в какой ситуации я оказался. На протяжении одного года одно за другим произошли таинственные ограбления трех дам, гостивших в моем доме, и я не могу найти вора! Это ужасно! Люди начнут бояться приближаться к моему дому. И я ничего не могу с этим поделать! 

— Ну ничего-ничего, посмотрим. Теперь нам, пожалуй, пора возвращаться. Кстати, вы не думали о каких-либо изменениях или дополнениях в вашем доме?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Я думаю, было бы кстати, если бы всем было известно, что вы собираетесь покрасить дом, что-то поменять в интерьере или построить новый каретный сарай. Потому что, сэр Джеймс, я бы хотел, чтобы для слуг я был архитектором или строителем, который приехал с предварительным осмотром. Вы никому не говорили обо все этом?

— Ни слова. Никто не знает, кроме моих родственников и моего секретаря Ллойда. Я сразу же принял все меры предосторожности. А что касается вашей маскировки, то, конечно, будьте архитектором и поступайте, как вам нужно. Если только вы сможете найти этого вора и положить конец этим ужасным происшествиям, то вы окажете мне величайшую услугу, а что касается гонорара, я с радостью заплачу сколько положено и триста в придачу.

Мартин Хьюитт поклонился.

— Вы очень великодушны, сэр Джеймс, и можете не сомневаться, я сделаю все, что смогу. И, конечно, хороший гонорар всегда стимулирует мой интерес как профессионала, хотя этот ваш случай, безусловно, достаточно интересен сам по себе.

— Все случившееся просто невероятно, вы согласны? Три человека, три дамы, все гостили в моем доме, две из них даже в одной и той же комнате, у каждой из них по очереди были украдены ювелирные украшения с туалетного столика, и во всех случаях были оставлены сгоревшие спички. Все это произошло, казалось бы, в очень трудных для вора условиях, можно сказать, при невозможных обстоятельствах, и тем не менее у нас нет ни одной зацепки...

— Ну пока мы не можем это утверждать, сэр Джеймс. Посмотрим. И мы не должны поддаваться впечатлению, что все три случая следует рассматривать как одно дело. Ага, вот мы снова у сторожки. Это ваш садовник — тот, кто оставил лестницу на клумбе, о чем вы упоминали, когда рассказывали о первом случае ограбления? — мистер Хьюитт кивнул в сторону человека, который неподалеку обрезал края какого-то ящика или коробки. 

— Да, это он. Вы его о чем-нибудь спросите?

— Нет, нет, во всяком случае, не сейчас. Помните о перестройке здания и что я для всех здесь архитектор. Я думаю, если вы не против, сначала я осмотрю ту самую комнату, где леди… миссис... — Хьюитт вопросительно взглянул на сэра Джеймса.

— Моя родственница? Миссис Кейзноув. О да! Вы можете сразу же пройти в ее комнату.

— Спасибо. И хорошо бы, чтобы миссис Кейзноув была там.

Они вышли из коляски, и мальчик из сторожки увел лошадь.

Миссис Кейзноув была худая, увядшая дама среднего возраста, но быстрая и энергичная. Она слегка кивнула, узнав имя Мартина Хьюитта.

— Я должна поблагодарить вас, мистер Хьюитт, за то, что так быстро отозвались на происшедшее. Едва ли нужно говорить, насколько я буду благодарна за любую помощь, которую вы сможете оказать в поисках вора, который завладел моей собственностью, кем бы он ни оказался. Моя комната вполне готова для осмотра.

Комната находилась на втором этаже — самом верхнем в этой части здания. Тут и там разбросанные мелкие вещи и предметы одежды создавали небольшой беспорядок.

— Насколько я понимаю, — осведомился Хьюитт, — здесь все в точности так, как было в то время, когда пропала брошь?

— В точности, — подтвердила миссис Кейзноув. — Чтобы ничего не нарушать, я на время расположилась в другой комнате, подвергнув себя некоторым неудобствам.

Хьюитт встал перед туалетным столиком.  

— Вот она, та самая использованная спичка, — заметил он.  — Точно на том месте, где вы ее обнаружили?

— Да.

— А где была брошь?

— Я бы сказала, почти на том же самом месте. Определенно не более чем в нескольких дюймах от нее.

Хьюитт внимательно осмотрел спичку.

— Она лишь слегка сгорела, — сказал он.

— Похоже, сразу же погасла. Вы не слышали, когда ею чиркнули о коробок, чтобы зажечь?

— Я ничего не слышала, абсолютно ничего.

— Прошу вас на минутку зайти в комнату мисс Норрис, — предложил Хьюитт, — попробуем провести эксперимент. Скажите мне, если услышите чирканье спичкой, и сколько раз это случилось. Где спичечный коробок?

Подставка для спичечного коробка оказалась пуста, но спички нашлись у мисс Норрис, и испытание было проведено. Каждый звук спички о коробок в одной из комнат с открытой настежь дверью был слышен отчетливо, даже слишком отчетливо в соседней комнате.

— Насколько я понял, и ваша дверь, и дверь мисс Норрис были открыты, а окно закрыто и заперто изнутри, как сейчас, и ничего, кроме броши, тронуто не было?

— Да, так оно и было.

— Благодарю вас, миссис Кейзноув. Думаю, пока я больше не буду вас беспокоить, — сказал Хьюитт и добавил, повернувшись к баронету, стоявшему в дверях: — Я думаю, сэр Джеймс, мы осмотрим другую комнату и прогуляемся вокруг дома, если не возражаете. Я полагаю, другие сгоревшие спички, оставленные в предыдущих случаях, осмотреть нет возможности?

— Нет, — ответил Сэр Джеймс. — Определенно не здесь. Только если люди из Скотленд-Ярда сохранили их.

Комната, которую занимала миссис Армитидж, не представляла собой ничего особенного. В нескольких футах под окном виднелась крыша бильярдной, состоявшая в основном из люка. Хьюитт мельком оглядел стены, убедился, что мебель и портьеры практически не изменились со времени второго ограбления, и выразил желание осмотреть окна снаружи. Однако прежде чем покинуть комнату, он пожелал узнать имена всех лиц, которые, насколько известно, находились в доме во время всех трех ограблений.

— Просто перенеситесь мысленно назад, сэр Джеймс, — сказал он. — Начните, например, с себя.

— Когда миссис Хит потеряла свой браслет, я весь день провел в Тэгли-Вуд. Когда ограбили миссис Армитидж, я, кажется, почти все время, пока ее не было, находился где-то поблизости. Вчера я был на ферме, — сэр Джеймс улыбнулся. — Право, не знаю, можно ли назвать мои передвижения подозрительными, — добавил он и рассмеялся.

— Вовсе нет, я спросил вас только для того, чтобы, вспомнив ваши собственные передвижения, вы могли лучше припомнить передвижения остальных домочадцев. Находился ли кто-нибудь в доме, насколько вам известно, во всех трех случаях?

— Ну знаете, за всех слуг отвечать совершенно невозможно. Вы сможете это узнать только путем прямого допроса, а я не могу вспомнить ничего подобного. Что же касается семьи и гостей, то вы ведь никого из них не подозреваете, не так ли?

— Я не подозреваю ни единой души, сэр Джеймс, — ответил Хьюитт, добродушно улыбаясь, — ни души. Видите ли, я не могу подозревать людей, пока не узнаю, где они были. Вполне возможно, что и без того будет достаточно независимых доказательств, но вы должны помочь мне, если сможете. Теперь о посетителях. Бывал ли здесь кто-нибудь каждый раз или даже дважды, в первый и последний раз?

— Нет, никто. Моя родная сестра была здесь только во время первого ограбления.

— Понятно. И ваша дочь, как я понял, каждый раз определенно отсутствовала на месте ограбления, и более того, находилась в компании ограбленной партии. А что насчет вашей племянницы?

— К черту все это, мистер Хьюитт, я не могу говорить о своей племяннице как о подозреваемой преступнице! Бедная девочка под моей защитой, и я действительно не могу позволить, чтобы…

Хьюитт поднял руку и осуждающе покачал головой:

— Мой дорогой сэр, разве я не сказал, что не подозреваю ни одной живой души? Дайте мне как можно более точное представление о том, как распределялись люди в доме в момент ограбления. Дайте-ка подумать. Кажется, это ваша племянница обнаружила, что дверь миссис Армитидж была заперта, точнее, именно эта дверь в тот день, когда она потеряла брошь?

— Да, так оно и было.

— Именно так, в то время, как сама миссис Армитидж не помнила, заперла она дверь или нет. А вчера... ее не было?

— Нет, думаю, что нет. На самом деле обычно она очень мало выходит, ей не позволяет плохое здоровье. Она также была в доме во время ограбления миссис Хит, раз уж вы спрашиваете. Но послушайте, мне это не нравится. Нелепо предполагать, что она что-то об этом знает.

— Как я уже сказал, я ничего не предполагаю. Мне нужна только информация. Насколько я понимаю, все члены вашей семьи, проживающие здесь, и вы ничего не знаете о чьих-либо передвижениях, кроме, может быть, мистера Ллойда?

— Ллойд? Ну вы же сами знаете, что он был с дамами, когда произошло первое ограбление. Что касается остальных случаев, я не помню. Вчера он, наверное, был у себя в комнате и писал. Я думаю, это оправдывает его, не так ли? — сэр Джеймс вопросительно посмотрел на приветливое лицо детектива, который улыбнулся и ответил:

— О, конечно, никто не может находиться в двух местах одновременно, иначе что стало бы с институтом алиби? Но, как я уже сказал, я лишь излагаю факты по порядку. Теперь давайте перейдем к слугам. Может, выйдем на улицу?

Лентон-Крофт был большим, беспорядочным в архитектурном отношении домом, высотой как трехэтажный, хотя на самом деле этажей было только два. Дом постепенно пристраивали, как выразился сэр Джеймс Норрис, «как в игре в домино», пока он не приобрел зигзагообразную форму. 

Хьюитт внимательно разглядывал внешние черты дома, пока они прогуливались, и остановился ненадолго перед окнами двух спален, которые он только что видел изнутри. Вскоре они подошли к конюшням и каретному сараю, где конюх мыл колеса повозки, на которой они приехали.

— Вы не возражаете, если я закурю? — спросил Хьюитт сэра Джеймса. — Может быть, и вы возьмете сигару, они не так уж плохи, я думаю. Я попрошу у вашего человека прикурить.

Сэр Джеймс нащупал спичечный коробок в кармане, но Хьюитт уже отошел и прикуривал сигару от спички, которую ему подал конюх. У каретного сарая суетился маленький шустрый терьер, и Хьюитт наклонился, чтобы погладить его по голове. Затем он сделал несколько замечаний о собаке, чем вызвал интерес конюха, и вскоре был полностью поглощен беседой с мужчиной. Сэр Джеймс, ожидавший неподалеку, нетерпеливо постукивал ногой по камням и вскоре отошел.

С четверть часа Хьюитт болтал с конюхом, а когда наконец догнал сэра Джеймса, тот уже собирался вернуться в дом.

— Прошу прощения, сэр Джеймс, — сказал Хьюитт, — что оставил вас и так бесцеремонно заговорился с вашим служащим, но собака, сэр Джеймс, хорошая собака куда угодно может направить.

— О! — коротко ответил сэр Джеймс.

— Есть еще одна вещь, — продолжал Хьюитт, не обращая внимания на

лаконичность собеседника, — которую я хотел бы знать: прямо под комнатой, где жила миссис Кейзноув, есть два окна — по одному на каждом этаже. Какие комнаты они освещают?

— На первом этаже находится утренняя комната, а на втором размещается мистер Уотсон. Ллойд, мой секретарь. Что-то вроде его кабинета или гостиной.

— Теперь нам должно быть понятно, сэр Джеймс, — продолжал Хьюитт с любезной решимостью вернуть баронету хорошее настроение, — что, если бы в случае ограбления миссис Хит была использована лестница, любой, кто смотрел бы из…

— Ну конечно! Человек из Скотленд-Ярда расспросил всех об этом, но,

похоже, когда это произошло, ни в одной из комнат никого не было, во всяком случае, никто ничего не видел.

— И все же, думаю, что мне самому хотелось бы выглянуть из этих окон; это, по крайней мере, даст мне представление о том, что было видно, а что нет, если бы там кто-нибудь был.

Сэр Джеймс Норрис первым прошел в гостиную. Когда они подошли к двери, из нее вышла молодая дама с книгой в руках.

Хьюитт отступил в сторону, пропуская ее, а потом вопросительно сказал:

— Ваша дочь, сэр Джеймс?

— Нет, моя племянница. Вы хотите ее о чем-нибудь спросить? Дора, дорогая моя, — окликнул даму сэр Джеймс и добавил, следуя за ней по коридору: — Это мистер Хьюитт, который по моей просьбе расследует эти ужасные ограбления. Я думаю, он хотел бы услышать, помните ли вы что-нибудь, что происходило в любом из трех случаев.

Дама слегка поклонилась и жалобно протянула:

— Но я действительно ничего не помню, совсем ничего.

— Полагаю, вы нашли дверь миссис Армитидж запертой, — спросил Хьюитт, — когда пытались открыть ее в тот день, когда она потеряла брошь?

— Кажется, она была заперта. Да, так оно и было.

— Ключ был оставлен внутри?

— Ключ? О нет! Думаю, нет, нет.

— Вы помните что-нибудь необычное, — что угодно, даже самое незначительное, — в тот день, когда миссис Хит потеряла свой браслет?

— Нет, правда, не знаю. Я совсем ничего не помню.

— И вчера тоже?

— Нет, ничего. Я ничего не помню.

— Спасибо, — поспешно сказал Хьюитт. — Теперь утренняя комната, сэр.

В утреннюю гостиную Хьюитт заглянул всего на несколько секунд, лишь мимоходом бросив взгляд в окно. В комнате наверху он задержался чуть дольше. Это была уютная комната с некоторыми милыми деталями. Вокруг мебели висели маленькие шелковые драпировки, а каминную полку украшали японские шелковые веера. Возле окна стояла клетка с серым попугаем, а на письменном столе — две вазы с цветами.

— Однако Ллойд неплохо здесь устроился, да? — заметил сэр Джеймс. — Но вряд ли кто-то был здесь, пока его не было, в то время, когда пропал браслет.

— Нет, — задумчиво ответил Хьюитт. — Нет, пожалуй, что нет.

 Он задумчиво смотрел в окно, а потом, все еще погруженный в свои мысли, постучал зубочисткой по проволоке клетки и немного поиграл с попугаем. Затем, снова взглянув на окно, сказал:

— Это мистер Ллойд там возвращается в пролетке?

— Да, наверное. Есть еще что-нибудь, что бы вы хотели здесь увидеть?

— Нет, спасибо, — ответил Хьюитт, — думаю, это все.

 Они спустились в курительную, и сэр Джеймс отправился поговорить со своим секретарем. Когда он вернулся, Хьюитт негромко сказал:

— Джеймс, я думаю, что скоро смогу представить вам вашего вора.

— Что? У вас есть разгадка? А я было уже начал думать, что вы безнадежно запутались. И кто же это, вы думаете?

— У меня есть довольно хорошая зацепка, хотя я пока не могу много рассказать вам о ней. Но это настолько хороший ключ к разгадке, что теперь я хотел бы знать, намерены ли вы преследовать преступника?

— Да благослови меня бог, конечно, — удивленно ответил сэр Джеймс. — Вы же знаете, это не только мое дело — собственность принадлежит моим друзьям. И даже если бы они были склонны оставить все как есть, я бы этого не допустил — не мог бы, после того как их ограбили в моем доме.

— Конечно-конечно! Ну раз так, то я бы хотел, если возможно, отправить сообщение в полицейскую контору в Твайфорде, но только с кем-то совершенно надежным, не со слугой.  Может ли кто-нибудь это сделать?

— Ну есть еще Ллойд, хотя он только что вернулся из поездки. Но если это важно, он поедет.

— Это очень важно. Дело в том, что сегодня вечером у нас в доме должны быть один-два полицейских, и я бы хотел, чтобы мистер Ллойд привез их, никому не об этом не сказав.

Сэр Джеймс позвонил, и в ответ на его вызов появился мистер Ллойд. Сэр Джеймс отдал распоряжения своему секретарю, и Хьюитт подошел к двери курительной и перехватил Ллойда, когда тот выходил из комнаты.

— Простите, что доставляю вам столько хлопот, мистер Ллойд, — сказал он, — но я должен еще остаться здесь ненадолго, а кто-то, кому можно доверять, должен поехать и привезти с собой констебля. Не могли бы вы это сделать? Или, вернее, двух констеблей, это было бы лучше. Это все, что нужно сделать. Вы ведь не расскажете об этом слугам? Конечно же, в полицейском участке Твайфорда должна быть сотрудник женщина, для обыска дам. Наверняка есть. Но ее привозить с собой не нужно. Такие процедуры обычно делаются в участке.

Продолжая столь доверительно беседовать, Мартин Хьюитт проводил Ллойда.

 Когда Хьюитт вернулся в курительную, сэр Джеймс вдруг сказал:

— Право, мне очень стыдно, но мы ведь вас даже не накормили. Мы приехали довольно поздно для ланча, а потом, со всеми этими беспокойствами, я начисто обо всем забыл. Но до семи ужина не будет, так что давайте я вам чем-нибудь накормлю. Пойдемте.

— Благодарю вас, сэр Джеймс, — ответил Хьюитт, — мне много не нужно. Может быть, пара бутербродов, что-нибудь в этом роде. И если вы не против, я бы хотел их съесть в одиночестве. Дело в том, что я хочу хорошенько подумать над этим делом. Вы можете поместить меня в какую-нибудь комнату?

— В любую комнату, куда хотите. Какую вы предпочитаете? Столовая довольно большая, но есть мой кабинет, там довольно уютно.

— Пожалуй, я мог бы разместиться в комнате мистера Ллойда на полчаса или около того, думаю, он не будет возражать, и там довольно удобно.

— Конечно, если хотите. Я распоряжусь, чтобы вам принесли все, что есть из еды.

— Большое вам спасибо. Может быть, они принесут мне еще кусочек сахара и грецкий орех. Это... это моя маленькая причуда.

— Что? Кусок сахара и грецкий орех? — Сэр Джеймс на мгновение остановился, задержав руку на веревке звонка. — О, конечно, если вам так хочется, конечно, — добавил он и с любопытством посмотрел вслед детективу, вышедшему из комнаты.

Когда машина, в которой приехали секретарь и полицейские, остановилась на подъездной дорожке, Мартин Хьюитт вышел из комнаты на втором этаже и спустился вниз. На лестничной площадке он встретил сэра Джеймса Норриса и миссис Кейзноув, которые с изумлением уставились на детектива, державшего в руке клетку с попугаем.

— Я думаю, что теперь наше дело близится к завершению, — заметил Хьюитт, спускаясь по лестнице. — А вот и полицейские из Твайфорда. — В холле стояли полицейские вместе с мистером Ллойдом, который, увидев в руке Хьюитта клетку с попугаем, внезапно побледнел. — Я думаю, что обвинение должно быть предъявлено именно этому человеку, — продолжал Хьюитт, обращаясь к офицерам и указывая пальцем на Ллойда.

— Что, Ллойд? — ахнул сэр Джеймс в ужасе. — Нет... Только не Ллойд… Чепуха!

— Похоже, он сам не считает это чепухой, не так ли? — спокойно заметил Хьюитт.

Ллойд опустился на стул и с посеревшим лицом смотрел на человека, с которым столкнулся утром в дверях конторы. Его губы судорожно шевелились, но не было слышно ни звука. Увядший цветок выпал из его петлицы на пол, но он не шелохнулся.

— А это его сообщник, — продолжал Хьюитт, ставя клетку с попугаем на стол в прихожей, — хотя я сомневаюсь, что обвинение против него будет иметь какой-либо смысл. Не так ли, Полли?

Попугай наклонил голову и усмехнулся, тихо булькнув:

— Привет, Полли! Давай! Пойдем!

 Сэр Джеймс Норрис был совершенно обескуражен:

 — Ллойд... Ллойд, — пробормотал он себе под нос. — Ллойд ... и это!

— Это был его маленький посыльный, его помощник, фактически настоящий грабитель, — объяснил Хьюитт, добродушно постукивая по клетке. — Держите его!

Последнее относилось к несчастному Ллойду, который наклонился вперед, почти выпав из кресла, с чем-то средним между всхлипом и громким вздохом. Полицейские взяли его под руки и усадили обратно в кресло.

— Система? — спросил Хьюитт, пожав плечами, час или два спустя в кабинете сэра Джеймса. — Не могу сказать, что у меня есть система. Я называю это ничем иным, как здравым смыслом и острым взглядом. Я начал со сгоревшей спички, как и человек из Скотленд-Ярда, но у меня было преимущество в том, что я протянул цепочку через три случая. Во-первых, было ясно, что эта спичка, оставленная при дневном свете в комнате миссис Кейзеноув, не могла быть использована для освещения столешницы при ярком свете окна, и использовалась для какой-то другой цели — какой именно, я сразу не мог догадаться.

У воров, знаете ли, часто бывают странные суеверия, и некоторые иногда оставляют в ограбленном помещении что-нибудь вроде камешка, куска угля или еще чего-нибудь в этом роде. Поначалу казалось весьма вероятным, что тут именно такой случай. Спичка явно была принесена, потому что, когда я попросил спичек, на подставке не оказалось даже пустой коробки. К тому же спичка там, скорее всего, не зажигалась, это было бы слышно, хотя в этом вопросе нельзя было быть полностью уверенным. Значит, эту спичку, надо полагать, зажгли где-то в другом месте и тут же задули — я тогда заметил, что она почти не горела. Очевидно, что использовали ее таким образом не просто так, и единственной возможной целью было предотвратить ее полное сгорание.  Вслед за этим стало очевидно, что спичка была использована не как спичка, а просто как удобная щепка.

Итак, кое-что стало понятно. Далее, приглядевшись к спичке очень внимательно, я заметил, и вы сами можете увидеть, несколько довольно острых вмятин. Видите ли, они очень малы и едва заметны, разве что при самом ближайшем рассмотрении, но они есть, и их положение правильное. Видите, по две вмятины с каждой стороны, каждая напротив соответствующей отметки другой пары. Спичку, по-видимому, зажали в каком-то довольно остром инструменте, держа ее двумя концами выше и двумя ниже, инструменте, похожем на клюв птицы.

И вот тут возникла идея. Какое живое существо, кроме птицы, могло

проникнуть в окно миссис Хит без лестницы, — если, конечно, лестницей не пользовались, — или проникнуть в окно миссис Армитидж, не подняв створки выше восьми или десяти дюймов, которые она уже открыла? Очевидно, что никакое. Далее показательно, что каждый раз была украдена только одна вещь, хотя рядом лежали другие. Человек мог бы вынести любое количество предметов, в разумных пределах, но птица за один раз могла взять только одну вещь. Но зачем птице носить в клюве спичку? Конечно, она должна была быть специально обучена делать это с какой-то определенной целью, и недолгое размышление сделало эту цель довольно ясной. Шумная, щебечущая птица, вероятно, сразу выдала бы себя. Поэтому она должна была быть приучена молчать как во время охоты, так и во время ухода из помещения с добычей. Что может быть более эффективным способом, чем натренировать птицу нести предмет, не роняя его, одновременно заставив ее молчать, пока предмет находится в клюве. Первое обеспечивает второе и наоборот.

Я, конечно, сразу подумал о галке или сороке, воровская репутация этих птиц делала такое предположение естественным. Но следы на спичке были слишком широко расставлены, чтобы быть нанесенными клювом любой из них. Поэтому я предположил, что это, должно быть, ворон. Так что, когда мы подъехали к каретному сараю, я воспользовался случаем немного поболтать с вашим конюхом о собаках и вообще о домашних животных и убедился, что никакого ручного ворона здесь нет. Я также между прочим, попросив огонька, убедился, что найденная спичка была из тех, что обычно используются в этом заведении, — большая, толстая английская спичка с красным верхом.

А потом я узнал, что у мистера Ллойда был попугай, самая умная из птиц, и что он был натренирован вести себя тихо. Кроме того, я узнал, что конюх не раз встречал мистера Ллойда с попугаем под пальто, который, как объяснил хозяин, научился открывать дверцу клетки и убегать.

Я, конечно, ничего не сказал вам обо всем этом, потому что у меня еще не было ничего, кроме предположений и подозрений, но никаких аргументов. Я как можно скорее добрался до комнаты Ллойда, и моя главная цель была достигнута, когда я поиграл с попугаем и заставил его укусить зубочистку. Когда вы оставили меня в курительной, я очень тщательно сравнил ее с той самой спичкой и обнаружил, что следы точно совпадают. После этого я уже почти не сомневался.

Тот факт, что Ллойд встретил дам, возвращавшихся после прогулки домой еще до наступления темноты в день первого ограбления, ничего не доказал, так как было ясно, что спичка не использовалась для освещения, а ограбление с такой же легкостью могло произойти при дневном свете, как и в темноте, если мои рассуждения были правильны. А в том, что они правильны, я не сомневался. Другого объяснения быть не могло. 

Когда миссис Хит оставила свое окно открытым, а дверь закрытой, любой, кто забрался бы на открытую створку высокого окна Ллойда, мог посадить птицу на подоконник комнаты наверху. Спичка была зажжена прежде, чем вложена в клюв птицы, — на тот случай, если бы она, случайно задев что-то или потеревшись обо что-то, сама загорелась, и это испугало бы птицу.

Каждый раз, когда птица раскрывала клюв, чтобы взять предмет, спичка, естественно, выпадала, именно поэтому она была всякий раз найдена почти точно на том месте, где лежал похищенный предмет. Это случилось трижды, и никак не могло быть простым совпадением. Очевидно, что спичкой в клюве птицы маневрировал человек-вор. 

Все это должно было быть сделано как можно скорее после того, как дамы ушли за папоротниками, и тогда у Ллойда было бы достаточно времени, чтобы проделать задуманное и успеть встретить возвращающихся дам до наступления темноты, а он должен был это непременно сделать, так как они несли свои папоротники. Спичка была хорошо выбранным предметом для этой цели, так как не было ничего особенно странного в том, чтобы найти ее на туалетном столике, и, будучи обнаруженной, могла ввести в заблуждение официального детектива и привести его к неправильным заключениям.

В случае с миссис Армитидж исчезновение недорогой броши и оставшееся нетронутым более ценное кольцо ясно указывало либо на то, что вор не разбирается в драгоценностях, либо он просто дурак, хотя по другим признакам этого про него никак не скажешь. Дверь была заперта, газовщик, так сказать, на страже, а окно было приоткрыто всего на восемь—десять дюймов и подперто щеткой. Вор-человек, влезший в окно, нарушил бы это устройство и вряд ли рискнул бы быть обнаруженным, пытаясь восстановить его, особенно вор, который настолько спешил, что схватил брошь, не расстегивая булавку. Птица же могла бы легко проникнуть в комнату через такое небольшое отверстие, и, пытаясь схватить брошь, она, скорее всего, порвала бы булавочную подушку, удерживая ее когтем.

Но вот во вчерашнем случае мы имеем некоторое изменение условий. Окно было закрыто и заперто, но дверь была открыта, хотя и всего на несколько минут, в течение которых не было слышно ни звука, ни прихода туда, ни ухода оттуда. Не могло ли быть так, что, вор, спрятавшись, уже был в комнате в то время, когда миссис Казеноув была там, и когда она ненадолго вышла из комнаты, воспользовался первой же возможностью? В комнате полно драпировок, занавесок и всего остального, что позволяло спрятать птицу, которая потом могла покинуть комнату быстро и бесшумно.

Конечно, в целом вся эта схема достаточно сложна и необычна, но это не имеет значения. Грабежи с подобными уловками не так уж необычны. Подумайте и вы вспомните сотни примеров более сложной дрессировки птиц, еженедельно демонстрируемых на лондонских улицах за копейки. Так что в целом я был вполне уверен в своей правоте. Но прежде чем предпринять какие-либо решительные шаги, я решил посмотреть, нельзя ли убедить Полли продемонстрировать свои способности настойчивому незнакомцу. С этой целью я ухитрился снова отослать Ллойда и провести часок наедине с его птицей. Кусочек сахара, как всем известно, хорошая взятка для попугая, но орех, расколотый пополам, лучше, особенно если птица привыкла к нему. Поэтому я попросил вас снабдить меня и тем, и другим. Сначала Полли вела себя застенчиво, но я обычно очень хорошо лажу с домашними животными, так что немного настойчивости — и вскоре Полли устроила для меня частное представление.  Она, не издавая никаких звуков, брала спичку, вскакивала на стол, торопливо хватала самое яркое, что попадалось на глаза, бросала спичку и начинала беспорядочно метаться по комнате, но добычу отдала мне не сразу. Впрочем, этого было достаточно. Я также позволил себе, как вы знаете, осмотреться и обнаружил маленькую коллекцию колец и безделушек, которую вы только что видели, — без сомнения, использованную для тренировки Полли. Когда мы отсылали Ллойда, мне пришло в голову, что его можно использовать с пользой, и я заставил его вызвать полицию, а чтобы он не догадался о том, зачем его отсылают, отвлек его внимание разговорами о слугах и женщине-ищейке. С уликами проблем не будет, он сознается. В этом я уверен. Я знаю таких людей. Но я сомневаюсь, что вы вернете брошь миссис Кейзноув. Видите ли, он ведь побывал в сегодня в Лондоне, так что все наворованные им предметы, вероятно, ушли по назначению.

Сэр Джеймс выслушал объяснения Хьюитта с выражением согласия и удивления. Потом, затянувшись несколько раз своей папироской, сказал:

— Но брошь миссис Армитидж была заложена женщиной.

— Вот именно. Я думаю, наш друг Ллойд был весьма недоволен не слишком ценной добычей и, вероятно, подарил брошь какой-нибудь лондонской родственнице, и та продала ее. А такие люди не всегда утруждают себя тем, чтобы дать правильный адрес.

Несколько минут они молча курили, а потом Хьюитт продолжил:

— Не думаю, что нашему другу было легко справиться с этой птицей. Успешно все получилось всего три раза, и я подозреваю, что у него было много неудач и немало тревожных моментов, о которых мы ничего не знаем. Я могу судить об этом только по тому, что конюх рассказывал мне о частых встречах Ллойда с его попугаем. Но план был неплохой, совсем не плохой. Даже если бы птицу и Ллойда поймали на месте преступления, она была бы только «таким озорным попугаем», а его хозяин якобы всего лишь разыскивал пропавшую птицу.

 

Ольга Виноградова — родилась, жила и работала журналистом в Москве, сейчас живет в Канаде. Занимается переводами с английского языка. В 1992 году вышла книга переводов рассказов из коллекции знаменитого Хичкока.