Иллюзия

Мелодрама

Перевод с казахского Айнур Карим

 

Действующие лица:

Мирас

Толганай

Квартира. Вечер. Толганай в домашней одежде накрывает на стол. Вид у нее – сонный и уставший. Мирас бодро переодевается в соседней комнате. Он явно в хорошем настроении.

Мирас. Дочку утром заберешь, или мне вечером заехать?

Толганай, словно не слыша, продолжает накрывать на стол.

Мирас (повышая голос). А? (В майке, шортах садится за стол.) Завтра разве не выходной? (Толганай слегка качает головой.) Ай, ладно, пусть побудет у тетки. Вечером сам заберу. Вы как посидели? Кто да кто был? (Толганай, закончив накрывать, собирается наливать чай.) А?

Толганай (едва слышно) . Я не ходила...

Мирас. Почему? (Толганай не отвечает. Мирас смотрит на нее внимательно, что-то чувствует.) Все нормуль?

Толганай (со вздохом) . Просто...

Мирас. Да что случилось-то?

Толганай (придвигает ему чай. Мирас смотрит на чашку, отпивает и сидит молча) . Весь день свою золотую цепочку искала...

Мирас. Нашла? (Пауза. Толганай качает головой.) Да найдется, не переживай. Сама засунула куда-то да забыла.

Толганай. От бабушки моей цепочка...

Мирас. Да ладно, найдется. В каком-то углу завалялась. Не думай даже, ерунда.

Толганай. Спать хочу, устала...

Мирас. Иди, конечно, я сам поем, потом уберу. (Толганай продолжает сидеть, глядя в одну точку.) С этим годовым отчетом, блин, до одиннадцати держали... Да сам виноват – тянул, тянул до последнего, а теперь доделываю в спешке-суматохе... Счет-фактур не хватает, кому какой товар ушел, сейчас не можем разобраться. (Смотрит на Толганай.) Что-то случилось? (Толганай качает головой.) Ты не заболела?

Толганай (засыпающим голосом) . Нет...

Мирас. Давай, себя не мучай, иди отдыхай. (Пауза. Толганай молчит.) Или чай попьешь со мной?

Толганай. Не хочу...

Мирас (оживленным голосом). Так ты раньше с работы вышла? (Толганай кивает.) С кем виделась, какие у кого там новости? Подружки не обиделись, что не пришла? Отец там как, что с машиной решил в итоге, продает? Зайти надо к ним поздороваться, а то давно времени не было... Если что, давай завтра вместе, когда дочу будем забирать. Да? Завтра вечером я до шести-семи на работе, потом поедем. У тебя ж выходной?

Толганай (едва слышно) . Да...

Мирас. Договорились тогда, зайдем по чашке чая выпьем. А то давно не виделись.

Толганай (словно проснувшись, смотрит ему прямо в глаза) . Мирас?

Мирас. Ау?

Толганай. Ринат заходил... Тебя искал...

Мирас (удивленно). Да? Что сказал?

Толганай. Говорит, не могу найти его...

Мирас. Еще что?

Толганай. Ничего...

Мирас. Да у него там какая-то идея для бизнеса, давай, говорит, двигаться уже. Целый день звонит, достал уже. А я не беру, некогда мне – тут отчет, все дела, сказал, типа, позже сам позвоню, да из головы вылетело. Вот он и приперся, наверное... (Толганай смотрит на него внимательно. Заметив ее взгляд, Мирас отставляет чашку.) Что?

Толганай. Ничего... устала...

Мирас. Да я тоже. Сидишь-сидишь, уже спина, блин, отваливается. А работы – выше крыши... Вроде и думаешь закончить вовремя, как положено уйти, а работа-то сама себя не доделает... И сроки поджимают уже...

Толганай. Мирас?

Мирас (поспешно) . Ау?..

Толганай (дрожащим голосом). Ты меня любишь? По-настоящему?

Мирас (удивленно). Конечно, а как еще? Да что с тобой? Странная ты какая-то сегодня. Что случилось? (Толганай отводит глаза и качает головой.) . Люблю, конечно, жаным, что за вопрос... Да, я знаю, я поздно прихожу, не успеваем нормально даже побыть вдвоем... Такова нынче жизнь. Но! (Радостно улыбается.) Как только сдам этот отчет, приглашу тебе в кафе на романтический ужин! Дочу сдадим тетушке, а сами – гулять так гулять, согласна? Жаным? (Толганай прячет лицо, молча плачет. Мирас некоторое время молчит в замешательстве.) Жаным? Что случилось? Скажи мне, а то я не пойму же... (Подходит к ней, обнимает, пытается ее утешить, говорит шепотом.) Ну? Рассказывай...

Толганай (задыхаясь) . Почему...

Мирас (поспешно) . Да что такое, а?

Толганай (плачет). Я тебе что, чужая, что ли, Мирас?

Мирас. Чужая? (Не видя лицо Толганай, теряется. Толганай продолжает плакать, отвернувшись.) Откуда ты это взяла? С чего это вдруг – «чужая»?

Толганай.Чего оправдываешься, Мирас... (Плачет громче.)

Мирас (резко замирает, словно до него наконец-то дошло. Меняется и его голос, становясь низким и грубым) . Оправдываюсь? Так... Еще что скажешь? (Встает с места, открывает дверь на балкон, стоя на пороге, закуривает.)

Толганай. Почему от меня скрываешь?

Мирас (спокойно продолжает курить, отвернувшись). Продолжай давай. Что я там скрываю?

Толганай (вытирая лицо, дрожащим голосом). Я все знаю...

Мирас. Знаешь... Так....

Толганай. Зачем ты врешь? Думаешь, скажешь правду, и я отвернусь от тебя, Мирас?

Мирас. Где я тебе вру? Где, когда?

Толганай. Да с момента прихода домой! Цепочку мою ты в ломбард отнес! (Дрожащим голосом, рыдая передразнивает.) «…Найдется. В каком-то углу завалялась». Мирас?

Мирас (со злостью). Да верну я завтра бусики твои золотые! Завтра уже их нацепишь! На время взял, чего ревешь?

Толганай. Дело не в цепочке, Мирас… С каких пор ты стал таким? Почему я ничего не знаю, и…

Мирас. Не знаешь, потому что сама-то ты вся в шоколаде! Твои деньги для тебя, каждую неделю – кафе, каждый месяц – шоппинг. А ипотека – это я! Коммуналка, садик, продукты – это я! Хорошая жизнь у тебя, прямо рай!

Толганай (плачет). А почему ты ничего не говоришь?

Мирас. А ты спрашиваешь?

Толганай (виновато). Спрашиваю. Зачем ты так...

Мирас (бросая окурок). «Врешь, врешь» - весь мозг вынесла уже. Когда я тебе врал вообще?

Толганай (пауза, глядя ему прямо в глаза). Уже два месяца, как тебя с работы выгнали, а ты делаешь вид, что на работу ходишь. Думал, я не догадываюсь...

Мирас. И что?

Толганай (смотрит ему прямо в глаза и вздыхает разочарованно). Ничего... Кроме того, что мне невыносимо смотреть, как ты ходишь и постоянно врешь…

Мирас. Ой, только мозг мне не выноси, а? (Пауза.) Это мое дело – есть работа, нет работы, сам решу как-нибудь. Деньги приношу? Приношу. Плачу за все? Плачу. А ты рот свой закрой и сиди тихо.

Толганай (приходит в себя, голос ее крепнет). Откуда приносишь, только бог знает...

Мирас (резко дернув ее за плечо, сквозь зубы) . Что ты хочешь сказать?

Толганай (глядя ему прямо в глаза) . Ничего…

Мирас (с притворным гневом засовывает руки в карманы, начинает ходить туда-сюда) . Ты что, меня уже ни во что не ставишь, а? Давай, еще что скажешь? А то молчала столько… Ты давай мне нервы не мотай, я не железный, поняла? (Толганай сидит тихо, неподвижно.) Допрашиваешь меня, словно я изменял тебе… Этот… как его… (Делает вид, что не может вспомнить имя.) Ринат? Что он тебе напел? Точно, нашептал тебе что-то в ухо прям! Обсудили меня на пару, да? Ну посмотрим, посмотрим… Так вот из-за чего все... Из-за этого значит все...

Толганай (мягко). Мирас... Ну что ты, жаным...

Мирас (снова закуривает). Да замолчи уже...

Толганай. Это ты украл миллион тенге? В бардачке были, у Рината...

Мирас (вдыхает дым, бросает сигарету, смотрит на Толганай). Чего?! (Бьет кулаком по столу, Толганай сидит, даже не вздрогнув.) Ты че несешь, ты… (Трясет ее за плечи.) Че несешь, а? Повтори! (Толганай закрывает глаза, как будто не реагирует.) Повтори, говорю! Ты меня вором назвала? А? Говори! Ладно, цепочка – своей же бабы цепочка, ладно, работа – есть, нет, не твое дело, но вот это вот – точно клевета! Еще раз повторишь – не говори, что я не предупреждал! Я тебе не вор с улицы, поняла? Поняла?

Толганай (тихо плачет) . Это же статья, Мирас...

Мирас (толкает ее, Толганай падает, ударяется головой, но не торопится подниматься; голос Мираса дрожит). Слушай, ты, баба... Я не крал. (Кричит.) Взял на время! В этом же месяце верну, говорю же, чего тут непонятного?!

Толганай (дрожащим голосом, поднимаясь). Зачем оправдываешься, Мирас? Как бы ты не назвал это, это воровство...

Мирас (озирается, выхватывает нож из ящика, приставляет к горлу, испуганно моргает). Я не крал! (Из его носа текут сопли.) Еще раз скажешь, убью себя! (Отчаянно.) Мне пофигу уже!

Толганай смотрит на него молча. Вид у него такой, что ей становится его жалко. Она горько плачет. Мирас, не зная, что делать, от растерянности вытирает нос, убирает нож.

Мирас (плачущим голосом). Толганай... (Пауза.) Прости, я... Я лучше пойду... Не буду тебе обузой. Деньги каждый месяц буду посылать. С дочкой тут оставайтесь... (Не решается подойти к плачущей Толганай, хотя явно хочет ее утешить.) Толганай... Ну, перестань, что ты... Не плачь...

Толганай (всхлипывая, уже громче). Все равно... Украл, одолжил... От меня почему скрываешь? Почему мне ничего не говоришь? Я тебе что, чужая, что ли?

Мирас. Да ладно тебе, Толганай... Ну, жаным...

Толганай. Даже если ты мне изменишь, ты мне лучше сразу скажи. Так будет честнее...

Мирас. Да что ты, чтоб я тебе изменял... Никто не нужен, кроме тебя мне... (Не зная как утешить Толганай, теряется, говорит мягко.) Жаным, не плачь, а?

Толганай. Вот как мне теперь тебе верить, Мирас?

Мирас (искренне). Я серьезно, жаным... Всевышний свидетель! Как доказать мне? Что мне для тебя сделать? Вот что?

Толганай вытирает глаза, потом сидит неподвижно, опустив голову на руки. Мирас подходит, садится рядом, пытается заглянуть в спрятанное в ладонях лицо.

Мирас. Что мне сделать, жаным? Скажешь – иди, уйду. Но я люблю тебя, слово мужчины! Бог свидетель, кроме тебя никого так не любил... Как мне тебе доказать?

Толганай (холодно). Никак...

Мирас (жалобно). Ну, скажи... что мне сделать? Ты мне вообще теперь не веришь, а я тебя правда люблю. Не веришь? (Толганай не отвечает.) Эх, не веришь... (Пауза.) Никто не верит. Кто поверит игроку... В долг попросишь, все обьяснишь, покажешь, о чувствах своих расскажешь – все равно скажут, что врешь... Не скрою, я часто вру, но, Толганай... Вот сейчас, прямо сейчас, я правду говорю... Но ты уже не веришь... Понятно...

Толганай. Любил бы, правду бы не скрывал от меня. Я для тебе такая же, как те, у кого ты в долг брал... И врешь ты мне так же...

Мирас. Я, чтоб ты не волновалась, не говорил...

Толганай. И что теперь...

Мирас. Толганай… Вот как мне тебе объяснить… Ты женщина, тебе мужчину никак не понять. Я не могу тебе про свои проблемы, потому что это стыд-позор. (Толганай хмыкает, голос Мираса становится еще более жалостливым.) Не смейся, жаным, я серьезно же… Не надо вот этого…

Толганай. Попросил бы цепочку, я б дала. Ну вот это все зачем: актерствовать тут, придумывать, изображать там что-то...

Мирас. Перестань, Толганай, я ж говорю...

Толганай (продолжая). Ой, в общем...

Мирас (повышая голос). Подожди! «Ой-ей» и прочее вот это – насмешки твои, ухмылки, уже и говорить ничего не хочется! Ты просто меня можешь выслушать без вот этого всего? Не хочешь слушать, я пошел...

Толганай (понижая голос). Слушаю... Только правду...

Мирас (наливает воду из-под крана, пьет). Деньги были нужны. Прижали меня уже... В долг – все, никто не дает больше. Причину сама знаешь. У кого можно, уже брал, возвращать надо. Ты даже не знаешь, сколько...

Толганай. Сколько?

Мирас. Да что теперь... (Машет рукой.) Думал, цепочку заложу в ломбард... Спросить тебя думал, но не хотел, чтоб ты во всем этом копалась... Не хотел волновать, это все ж не твоя проблема... Вообще не хотел тебя вмешивать... Да и потом... Ты и не носила это золото, дома валяется, че там, думаю, через пару дней заберу, думаю, на место положу... Но не получилось... Сама ж видишь, какие дела тут, работы нет, денег нет... А тут ты – «от бабушки осталась цепочка, память и все такое...» Давишь тоже на психику мне...

Толганай (понимающе). Да я не о том...

Мирас (перебивает). Не важно о чем, Толганай. Зная все, насмехаться надо мной – это вообще как?! Я тебе клоун, что ли? Ты же в душу мне наплевала, ты сейчас, когда я и так без сил, по живому меня режешь, душу мне рвешь, зубами прям рвешь…

Толганай (дрожит). Что ты, я даже не думала... Прости, пожалуйста... Я себя ненавижу за то, что раньше не догадалась... За то, что ты не мог открыться мне, рассказать все как самому близкому человеку... Прости, я тебя винила, а сама ведь тоже виновата. (Пауза.) Я хочу, чтоб ты понял, Мирас. Даже если ты убьешь человека... Я хочу, чтоб ты мог прийти ко мне и рассказать все, понимаешь? Всю правду. Ничего больше мне не надо, поверь...

Мирас (пауза). Хотелось бы верить...

Толганай. Так почему не веришь?

Мирас (сам себе, с горечью). А должен, да? Вроде как раз сам обманщик, то другим не имеешь права не верить, так?

Толганай. Мирас, я такое не говорила, зачем переворачиваешь?

Мирас (терпеливо). Не говорила... Я сам так думаю... о себе...

Толганай (пауза). Деньги Ринату надо вернуть...

Мирас. Решится все как-нибудь...

Толганай (твердо). Если сами не решим, ничего не решится. (Пауза.) Золото, шуба, айфон, макбук - что там еще у нас есть? Давай продадим.

Мирас. Слушай, не надо. Я сам как-нибудь решу все...

Толганай. Нет, продадим. Избавимся от этого всего, к черту все.

Мирас. Нет, что ты, я найду деньги...

Толганай. Откуда?

Мирас. Не знаю... (Слабым голосом.) Просто... Если я еще все твои дорогие вещи за один день спущу в букмекерской конторе, я себя не прощу... Я и так себя плохо перед тобой чувствую... Так что нет...

Толганай. Да нет же...

Мирас. Подождет Ринат этот. Я ему сколько помогал. Одинадцать лет вместе учились. Подумаешь, миллион – не умрет. В прошлом году я его содержал почти. Пятьдесят тысяч дай, семьдесят – сколько раз я давал. Что-то вернет, что-то нет... Как мне должны, так молча сидят... А как я должен, прям все уши прожжужали...

Толганай (грустно). Это не долг, Мирас...

Мирас (злится). Я в последний раз тебя предупреждаю, Толганай: я не вор! Он же мне эти деньги сам показал в бардачке, но в долг отказался дать... Сказал, для бизнеса надо... Как будто я не знаю: у него идей нет, бабки зря только лежат. В тот день «Реалмадрид» с Барселоной играли, то, что «Реал» выиграет, сомнений не было, к тому же коэффициент там хороший сверху. Два с половиной. Взял, думал, выиграю, сверху ему двести тыщ накину... Но «Реал» продул... Что вот мне теперь?

Толганай. У тебя на все найдется ответ... (Пауза.) Вот почему так?

Мирас (закуривает, открывает балконную дверь). Я тебе правду говорю...

Толганай. Ты кажется не понимаешь, что ты наделал... Всему находишь отмазки какие-то... Взял деньги Рината – «он друг детства, столько ему помогал, подумаешь, деньги взял – не преступление же, верну, на место положу». Как с моей цепочкой... Но зачем ты себя обманываешь? Нельзя брать ничего без спросу, Мирас. Ты ведь поднимаешь это? Понимаешь, что наделал? Твои отмазки, они никогда не заканчиваются...

Мирас (бросает сигарету, держится за дверь, в его голосе слезы). Назовешь вором, Толганай, я сброшусь к черту...

Толганай (терпеливо, усталым голосом). Да не сбросишься... И на это отмазку найдешь...

Мирас (разочарованно). Устал я, Толганай, страшно устал… Я тоже нормально жить хочу… Гулять, заграницу поехать, чтоб машина нормальная… Но какая у меня зарплата, на что хватит этого? И как долго мне так жить-существовать… (Всхлипывает.) Вся жизнь – дом-работа, дом-работа, это навсегда так, что ли?! Жизнь проходит, понимаешь? Мимо проходит!

Толганай (подходит ближе, обнимает, говорит мягко). Хотя бы мне признайся...

Мирас (отталкивает Толганай, злится). Ты кто такая меня называть вором? (Как будто собраясь ударить, подходит вплотную.) Ты кто такая, а? У тебя какое право меня обвинять? До сих пор я тебе хоть раз отказал? Хоть раз?! «То хочу, это хочу, то купить, у той муж такой подарок купил, такой телефон вышел» – все твои слова! Все тебе тащил, бабе своей... Я деньги что, рожаю, что ли? Или я сын богача? Если я играл, то да, играл, без спросу брал чужое, то брал, знаешь, почему все это? Да чтоб рот заткнуть твой ненасытный! Чтоб ты не хуже других, чтоб не расстраивалась, чтоб с улыбкой меня встречала после работы! (Показывает на шею.) Благодаря тебе я по шею в долгах, баба! А ты тут – «признайся, ты вор, осознай это, то, се», мозг хаваешь мне. (Кричит.) Рот закрой, дура! (Пауза, ходит туда-сюда.) «Даже если убьешь человека, скажи мне». Сказать! Ты за цепочку мне весь мозг вынесла, а тут…

Толганай (от безысходности). Если я во всем буду виновата, тебе полегчает? Пожалуйста...

Мирас (тихо, примирительно). Да закрой рот уже...

Толганай. У тебя все виноваты, кроме тебя самого... Жизнь, судьба, работа, зарплата... И Ринат у тебя виноват... И я виновата, за то, что тебя заставляю признаться... Мы все виноваты... (Ехидно.) Ты уж прости нас всех, Мирас, если можешь...

Мирас (закрывает глаза, замирает). Толганай. Я себя итак ненавижу... Ты только не добавляй еще...

Толганай. А ты все же открой глаза, жаным... Осознай, что наделал, посмотри на это все, признай...

Мирас (зажмуриваясь еще сильнее). Да, долгов по шею, с работы выпнули, потому что у всех там в долгу, я игрок, я вор... Да, я такой... Довольна теперь?

Толганай. Я тебя люблю. Каким бы ты ни был...

Мирас (качает головой, не открывая глаз). Не верю, Толганай... Столько людей, все звонят, угрожают в суд подать, избить.... Ты даже не догадываешься. Тебе я этого не рассказываю... Я тону все глубже и глубже... Меня сожрут, Толганай... Долги эти... люди... (Пауза.) Я думал, этот миллион в бардачке все мои проблемы решил бы... Понимаешь? Я возьму, ставку сделаю, половину долгов закрою нафиг.... Остальное, думал, работой потихоньку вернуть всем... У-у-ф-ф-ф... Башка скоро взорвется...

Толганай (садится рядом; оба говорят тихо). С каких пор ты играешь, я знаю... Молчала... Как с работы выгнали, тоже... Через месяц узнала... Стирала когда, из кармана квитанция с ломбарда выпала... Молчала... Почему? (Пауза.) Тебя потерять боялась... Начну разговор, думала, поругаемся... Потом сама постепенно начала в твое вранье верить... Вела себя, как будто ничего не происходит... Внимания не обращала... (Пауза.) Сегодня, когда в кафе собиралась, начала цепочку искать... Как сумасшедшая... Словно забыла все, продолжала искать... А цепочки-то нет... Будет она у меня, кто знает... От бабушки вроде осталась.... Понимаешь? (Пауза.) Если я так продолжу, то в один день я... Я и тебя потеряю, Мирас...

Мирас. Хотел даже с моста прыгнуть... (Толганай его обнимает.) Не смог... испугался. Но надеюсь, что в один день все-таки смогу. Если что-то постоянно повторять, то рано или поздно получится, как ни крути...

Толганай. А мы как?

Мирас. У кого-то в долг просить, унижаясь, знаешь, как сложно, Толганай? У всех свои проблемы... Унижаться перед ними, себя чувствовать ниже плинтуса… Вовремя не сможешь вернуть, так столько всего выслушаешь… Аферист, бессовестный… Невыносимо это, как будто сам себя сжираешь… И постепенно от себя уже ничего не остается… Даже имя свое сказать – «Я – Мирас» – сложно… Привыкаешь, конечно… Я верю: когда-нибудь верну все долги с процентами, и имя свое доброе верну… Снова стану Мирасом. (Усмехается.) Знаю, старая песня… Но так хочется верить… В один день я снова стану человеком. (Смеется.) Бред, думаешь?

Толганай. Давай я возьму кредит, закроем все долги.

Мирас. Что ты... Тебе-то зачем эти проблемы...

Толганай. Мирас. Я помогу, говорю же.

Мирас. Слушай, нет... Буду тебе должен и буду себя ненавидеть... Я тут с собой не справляюсь, а тут еще ты... Ты кредит возмешь, пару месяцев я буду платить, потом заново начну.... И в один день могу вообще без штанов оказаться... А ты будешь мучиться, кредит этот закрывая... Нет, не надо, вот этого я точно не допущу...

Толганай. Ты совсем уже себе не веришь?

Мирас. Ну так... Я сколько себе слово давал: все, завязываю с играми... Не сдержал и дальше вряд ли смогу... Я лучше сам из дома уйду... Вы с дочкой оставайтесь... Не знаю, смогу ли помогать с ипотекой, но что-нибудь придумаете... К родителям своим, если захочешь вернуться, сама решай...

Толганай. Мирас?

Мирас. Я серьезно, Толганай... Я люблю тебя, но со мной останешься – свою жизнь разрушишь нафиг... И дочкину тоже... Меня сколько искать будут, ходить тут будут всякие, я не знаю даже...

Толганай. Мы все вернем, Мирас, не бойся.

Мирас (пауза). У меня в жизни самый большой страх – вас потерять...

Толганай. Не бойся, жаным...

Мирас (пауза). Когда бабки есть, тебя все любят... Все стоит денег. Я боюсь, Толганай... Быть без денег боюсь... (Глаза краснеют от слез.) Как будто если я тебе что-то не куплю или дочке, я как будто и не нужен вам без этого... Страх такой, что все время – бабки искать, бабки! Сил нет, хоть сдохни, но деньги найди, заработай... Без продыха! Денег нет – ты никто. Никто...

Толганай. Все не так, жаным. Людям любовь нужна. Все есть у нас, благодаря тебе, конечно, а деньги хоть и нужны, но ты мне нужнее, Мирас. Вместе веселиться, время проводить, шутить, обниматься... И дочке тоже... Она даже понятия о деньгах не имеет. А вот ты ей нужен, нам ты нужен! А ты то на работе, то в букмекерской конторе, а домой придешь – и голова где-то там, в другом месте, уставший, рассеянный вечно... Не человек, а робот... (Пауза.) Я в салон хожу для тебя же! Думаю, обрадуется... Покрасилась вот, постриглась, а тебе все равно... Мне твое внимание нужно, а ты его измеряешь деньгами... Как будто чем больше сумма, тем больше внимания... Но вопрос вообще не в этом, Мирас. Я, чтобы живой себя чувствовать, выхожу гулять, с подругами посидеть в кафешке – все это, чтобы себя живой чувствовать, понимаешь? Деньги тут вообще ни при чем. Дома я точь-в-точь как ты, словно робот... Чтобы от этого чувства избавиться, я и выхожу... Шмотками, гаджетами этими пустоту свою заполнить пытаюсь...

Мирас (со странной мимикой, словно немного умалишенный). Иногда это все – как будто вранье для меня: любовь, дружба, работа, жизнь… Я как будто в самом центре огромной лжи – живу там, что-то бегаю… На себя снаружи посмотрю – и смеяться охота. Ржать во весь голос, пока не сдохну. Смех такой, что выпусти его наружу – свихнешься сразу. То, что ты мне сейчас говоришь, – это тоже вранье. «Когда-нибудь все долги закрою, все будет хорошо» - слышала сказку такую смешную? Твоя любовь… Ты ведь со мной не из-за любви; ты со мной, чтобы собой гордиться: какая ты сильная… Не знаю, мне так кажется… Мы все в этой жизни делаем только из-за любви к себе… Вот мне, например, нравится быть рядом с тобой. Я с тобой себя мужиком чувствую, проблемы решаю, я твоя защита, опора, все в дом, а тебе нормально такая позиция. Потому что ты считаешь, что мужик должен. А мне нравится быть таким мужиком. (Пауза.) А тебе нравится, что тебя балуют, защищают, безопасность, все дела, все, что хочешь, – тебе, тебе же это нравится? У всех своя выгода, вот и пристраиваются все... А называют это дружбой, любовью, пониманием...

Толганай (дрожит). Ты и вправду так думаешь?

Мирас. А самое мерзкое знаешь что... Вот ты хочешь с человеком просто поговорить, посекретничать... А он все время стоит и дергается, что ты сейчас взаймы начнешь просить... Никто не верит... На мордах написано же... Смеются за спиной... И в этот момент я сам не пойму: я просто хотел поговорить с этим человеком или я реально хотел у него занять... Я словно симулирую что-то... (Пауза.) И сейчас вот перед тобой я словно ищу что-то, чтобы себя оправдать...

Толганай (мягко). Мирас... Не знаю, буду ли я любить тебя, если останусь, или буду жалеть, что осталась, но я останусь. Потому что люблю тебя. Что потом - мне все равно. Мне ничего не надо – ни шмоток этих, ни денег. Я тебя люблю. Даже сейчас, в таком трудном положении, ты обо мне думаешь. То, как тебе сложно, ни разу мне не показал, ни в чем мне не отказывал... И сейчас даже обо мне думаешь, говоришь «уходи»... А я не уйду, Мирас. Говоришь, все только о своей выгоде заботятся... Может, и так, но это потому, что ты сам никому не веришь... Ты решил: «деньги не найду – пусть валит», потому что мне не веришь... «Денег не будет – все, жизни нет» – это твои слова... А все не так, Мирас. Жизнь не такая. Мне все равно, есть деньги, нет, мне все равно... Я всю жизнь в бедности готова... Пустой чай пить готова, если только с тобой... Мне в этой жизни только ты и дорог... Поверь мне, Мирас! (Плачет, оба обнимаются, настроение у Мираса улучшается.) Ничего не выдумывай... Я тебя люблю... До смерти рядом буду, жаным. Только ты сам себя не обманывай...

Мирас (дрожащим голосом, продолжая обнимать Толганай). Давай чайник поставим...

ЗАНАВЕС