«Авторы высказались – теперь они пусты». О литературном мюзикле «Слова-паразиты»

От редактора

Сегодня, наверное, особенно остро стоит вопрос, делают ли культура, речь, мыслительные способности человека человеком, или, наоборот, становятся инструментом манипулирования, способным разжигать конфликты. Алёна Новожилова взялась за интересный эксперимент – рассказать о мюзикле «Слова-паразиты» как о литературном произведении: где слово, которое было в начале, становится главным провокатором событий, которые случатся в конце.

Селина Тайсенгирова

Литературно-музыкальное произведение – большая редкость в современном искусстве. А особенно произведение, ставящее перед собой, по сути, филологические задачи: исследовать речь от её зарождения до полного вырождения в контексте развития и упадка цивилизации. Таких попыток, наверное, и не было раньше, и тем интереснее рассказать о молодом авторе и его коллективе, создавшем неординарный литературный мюзикл «Слова-паразиты».

Коллектив называется «Дайте танк (!)» – это российская рок-группа из старинного подмосковного городка Коломна. Основателями коллектива являются Дмитрий Мозжухин (автор текстов, солист) и Александр Романов, позднее покинувший группу. Название родилось из компьютерной игры, которую в детстве любил Мозжухин, а восклицательный знак в конце – сатирическая деталь, взятая из колонки с юмористическими историями в газете «Моя весёлая семейка», которую отец когда-то покупал маленькому Дмитрию. Колонка состояла из весёлых историй читателей газеты, в которых редактор ставил восклицательный знак в скобках внутри предложения в моментах, которые считал нужным подчеркнуть. Примечательно, что тема детства автора текстов группы «Дайте танк (!)» проскальзывает не только в названии его группы, но и во многих песнях. Как считают поклонники группы, особенно хорошо Мозжухину удаются стихи от лица ребёнка, с чем сложно не согласиться.

Однако его литературно-музыкальное произведение «Слова-паразиты» всё же не детская сказочка, а вполне серьёзное и, на мой взгляд, даже философское произведение. Это иносказание, аллегория, своего рода притча, которая в музыкально-словесной форме показывает разные модели человеческого поведения и характеров, что строятся вокруг Слова, которое было в начале зарождения человеческой цивилизации. «Слова-паразиты», как говорит сам Мозжухин, представляя альбом, – это «музыкальное полотно» длиной в двенадцать минут, сопровождающееся детальной анимацией, над которой трудились целых шесть молодых художников. Работа над мюзиклом шла в течение пяти лет. Конечно, сложно говорить о нём в отрыве от музыки и видеоряда, поскольку это цельный организм, но раз уж мы взяли тему слова в современной музыке, то и сделаем акцент именно на нём.

В сюжете автор представляет слушателям «самый обычный лес», в котором животные внезапно обретают дар речи. На протяжении повествования нам рассказывают о том, как слова повлияли на жизнь леса, насколько изменились взаимоотношения его обитателей и к чему это привело в конечном итоге. По сути, «Слова-паразиты» раскрывают специфику человеческого сознания, бремя «человека разумного», наделённого речью, рассматривая тему мышления с разных сторон, от лица нескольких героев, каждый из которых исполняет свою арию или свой монолог.

Мюзикл состоит из восьми арий-монологов, и каждый рассматривает ту или иную проблему в современном языке, даёт новый образ, как зеркальное отражение человека. Это, повторяю, о людях и про людей, наделённых такой уникальной способностью, как речь. Авторская мысль передаётся через персонажи-символы «волшебного леса», через как бы «детское» восприятие мира, наиболее доступное, когда человек только учится говорить на языке ХХI века, но не умеет ещё читать: он только слышит, и видит, и воспринимает мир через гармонию музыки, Слова и изображения.

«Ария рассказчика I»

Действие начинается с описания леса, привычного для многих жителей СНГ: грибы, ягоды, ручей, который «не вызовет особенный интерес», изредка приезжающие к себе на участок дачники. Словом, ничего необычного. И всё же этот «волшебный лес» как бы повторяет библейскую картину сотворения мира, когда свет был отделён от тьмы и зародилось понятие добра и зла. В волшебном лесу «свои законы у зверей, птиц и рыбок», система жизнедеятельности хорошо выстроена, достигнут абсолютный баланс. Звери живут, как всегда жили, и этот уклад не меняется, потому что нет причин для изменений, ведь в природе всегда всё на своих местах. Даже люди бывают здесь нечасто, поэтому ничто не нарушает установившееся равновесие. Но уже в первые полторы минуты повествования возникает конфликт: «Никто не ждал беды, ибо не было слова “беда”, не было языка как такового – инстинкты одни, но вот однажды произошла, казалось бы, ерунда: появились они – слова-паразиты...» – животные заговорили.

Здесь раскрывается первая, пока ещё простая, метафора: слова-паразиты не просто «словесный мусор», загрязняющий нашу речь – это буквально паразиты, живые твари, способные уничтожить целый лес. Слова поначалу выглядят безобидно, однако врываются в уже устроенную жизнь обитателей леса, вызывают дисбаланс и постепенно разъедают, подтачивают их уклад, подобно термитам, выгрызающим множество узких тоннелей в стволе дерева, что приводит к его медленной, но неминуемой гибели. Автор намеренно описывает атмосферу равновесия и покоя в начале, чтобы в конце первой части внезапно сменить акцент и перевернуть всё, направляя рассказ в тревожное русло.

При этом язык Дмитрия Мозжухина – это не поэзия в чистом виде, но и не совсем проза. Его язык можно назвать ритмизованной прозой, и эта ритмизованная проза отличается не только отсылкой к библейским мотивам, но и пронизана долей иронии. Это ещё и своего рода пародия на басню – с обязательной «моралью» в финале. В басне тоже применяется иносказание, отношения людей переносятся на животных, а придуман этот жанр литературы, как известно, в античной Греции – талантливым фригийским рабом Эзопом. Не будем забывать и того, что «Слова-паразиты» – либретто, которое сопровождается музыкой, а у языка либретто свои законы, и их следует учитывать при оценке тех литературных цитат, которые будут приведены в моей статье.

«Ария Змея»

Эта часть – монолог от лица Змея, который неожиданно для себя самого начинает разговаривать со своей потенциальной жертвой: «Сейчас возьму и проглочу тебя, выплюну только пух... Прости, я что, говорю тебе это вслух? Неудобно вышло, непривычные ощущения... А ну иди-ка, погуляй пока, прошу прощения...» Герой этой части не может соврать или умолчать о своих намерениях, потому что не знает ещё о таком понятии, как «ложь», поэтому прямо говорит о том, что ждёт его собеседника. Разумеется, это плохо влияет на его жизнь: «Что не могло не отразиться на моей охоте: планами делиться с оппонентом не принято вроде. Особенно, когда встречаются разные виды, особенно, когда участники будут убиты»

.

Интересный контраст: во многих культурах, в частности, в библейских повествованиях, Змей считается символом лжи и искушения, но никак не потерянного героя, утратившего право на коварство и элемент неожиданности. Видно, что Змей страдает от обретения непривычной ему эмпатии: «И под угрозой моё сытое благополучие, зато я честен, и совесть меня не мучает. Добытая обманом пища, по сути, отрава, я толкать на гибель невиновных не имею права. Удар исподтишка – позор и безобразие...» Однако при кажущейся невинности и муках совести, не всё так однозначно. Стараясь быть честным, Змей создаёт вокруг себя ауру благородства и искренности, привлекая тем самым новых жертв. По сути, он остаётся хищником, каким и был изначально – такова его природа, только вместо засады и быстрого нападения он стал использовать витиеватые речи. Этот манёвр напоминает хищные цветы, манящие насекомых приятным запахом и яркой расцветкой.

Мы можем лучше понять характер Змея по следующим строчкам: «Теперь любые травмы – с обоюдного согласия. Будьте любезны, полезайте мне в пасть! Мне не хотелось бы на лжи строить власть, поэтому прошу по-хорошему, я прошу по-хорошему, это просьба, а не приказ. Эй, напоритесь на клыки, например, да, я убийца, но я не лицемер!» Так работает особый тип обмана, хорошо известный в человеческом сообществе, когда лжец говорит правду и ничего, кроме правды, но тем не менее запутывает людей. Ведь и для человека когда-то наиболее важными качествами были физическая сила и скорость, однако с развитием цивилизации двигателем роста и гарантом выживания стал разум. Змей сумел адаптироваться в новой реальности, чего нельзя сказать о его жертвах, слепо идущих на поводу у талантливого оратора, который использует Слово для убийства.

«Ария рассказчика II»

И снова лирическое отступление от лица рассказчика. С первой фразы углубляется смысл метафоры первой части: «То есть буквально, как паразиты, эти слова завелись у всех...» Слова уничтожают не только лес и общество в целом, они есть у каждого, соответственно, помимо личностных конфликтов, ключевое значение имеют конфликты внутренние, и они разъедают душу, как черви. С появлением Слова появилось такое понятие, как душа. В предыдущей арии нам предоставили возможность «заглянуть» в душу Змея, теперь же мы видим, что происходит со всеми остальными животными. Лес забурлил, зашумел, всё стало резко меняться и переворачиваться с ног на голову.

Интересной кажется сцена с Волком и Мышью: «Волк собирался отужинать Мышью, но та обходительно и мило убедила его одуматься, и Волк стал есть траву, лишь потому, что трава молчит». С появлением речи физическая сила перестала быть единственным решающим фактором в жизни леса, отныне стало возможным отбиваться словами. Мышь, не имевшая ни малейшего шанса против грозного хищника, попросту заболтала его. Волк почувствовал отпор и не смог нанести удар, несмотря на то, что его жертва была несравнимо слабее.

Слова не только сглаживают конфликты, но и создают их там, где раньше подобного никогда бы не произошло: «Затеяли спор Бобры, пока плотина давала течь. Устроила Белка бунт, она кричит: “Орех горчит!” – в общем, не довела до добра эта ваша родная речь...» Теперь зверям мало просто выживать – они желают комфорта и реализации своих желаний. Каждый хочет чего-то нового, что, бесспорно, приводит к развитию, но также разделяет общество. Личность означает отличие, а отличия неизменно уменьшают точки соприкосновения индивидуумов. Тут же прослеживается ироничная параллель с человечеством, где каждый пытается отстоять свои частные интересы, пока общее дело разваливается на части – «плотина давала течь». Несмотря на обилие печальных последствий, звери «волшебного леса», подобно людям, упорны в своих заблуждениях, и многие процессы стали необратимыми: «Однако звери вошли во вкус. Представьте, даже немой Карась со дна отпускал свои сальные шуточки пузырями. Пути назад уже не было, революция началась – судите сами...»

Здесь же хочется отметить мастерство автора, поскольку эта часть, со всем объёмом смыслов и подсмыслов, по времени составляет меньше одной минуты – всего сорок восемь секунд.

«Ария Зайца»

Четвёртая глава рассказа будет близка тем, чья деятельность связана с творчеством. Главный герой арии называет себя поэтом и глашатаем масс: «Я глас народа, какие ко мне претензии? Пугливый Заяц, которых в округе много». Далее мы видим, что Заяц никакой не поэт, а рифмоплёт-графоман. Очевидный пафос подчёркивается желанием Зайца быть выходцем «из народа» и в то же время обозначить своё отличие от «серой массы»: «Жизненный путь – это своего рода дорога, и в моём случае это шоссе поэзии». Он включает жалостливый тон вкупе с нарочитой жертвенностью – Заяц мечтает походить на несчастного героя, превозмогающего абсолютно всё в этой жизни во имя великой цели и не требующего ничего взамен. Однако далее весь его монолог будет сводиться к попыткам выпросить признание и открыть обществу глаза – не важно, на что конкретно, важен сам факт.

Его одержимость становится фанатичной: «С того момента отвечаю только рифмой...», как в том анекдоте: «Я человек простой – говорю стихами!» Тем не менее его строки не представляют особой ценности: «Доля поэта – основной лейтмотив мой. Короче говоря, пишу стихи о стихах, как нелегко иметь талант, пытаюсь объяснить». Его творчество строится вокруг того, что он делает что-то творческое, и на самом Зайце и замыкается. По сути его деятельность – это восхваление себя же, и других он призывает к дифирамбам: «Отлично! Хлопайте в ладоши, повторяя: “Ах! До чего же одарённый Заяц, наш кумир! У нас мурашки – это признак восторга!” Но он не может заставить животных слушать, ему приходится буквально уговаривать их: «Куда же вы? Я вам пытаюсь открыть новый мир! Ну, расскажите, что вы думаете обо мне, необходима конструктивная критика. Какие чёрствые вы все, посмотрите-ка! И равнодушные, аж холодок по спине...» Критики-то он как раз и не хочет. Он жаждет только славы. Заяц впадает в отчаяние, но не допускает мысли о том, что дело может быть в нём, а не в слушателе. Он переходит к обороне и нападкам: «Вам наплевать на культуру и её этапы! Серая масса! Я громко над вами смеюсь! Но неужели я славы добьюсь, лишь наложив на себя свои лапы?» Увы, но тут Заяц прав. Часто людей искусства признают только после их гибели, а то и вовсе делают из них посмертный культ. Не столько потому что людям нравится творчество безвременно ушедших, сколько из-за трагического финала их жизни. Люди любят трагедии, и история человечества щедро предоставляет их: немало легендарных личностей, как в музыке, так и в литературе, когда-то умерли не от естественных причин и в молодом возрасте. Заяц, не отличающийся талантом или способностью к минимальному самоанализу, наивно полагает, что и он из числа легендарных личностей, и что достичь признания читателей ему мешает только то, что он ещё жив.

«Ария рассказчика III»

От творчества мы переходим к причине его появления, а именно – мыслительному процессу, который усложняется с появлением Слова. Не только Заяц рефлексирует по поводу окружающей действительности, теперь этим занимаются все. Зачастую это приводит к хаосу: «Время шло, и все былые дела были брошены. В лесу кто-то неправ, и он должен узнать о том, как быстро все сбегутся об стены метать горошины – иное приходилось откладывать на потом. Животные начали думать, и это последняя стадия магического дара или кары небес...»

Вопрос философский: с одной стороны, мышление даёт нам, людям, неоспоримое преимущество и множество важных вещей на эмоциональном уровне, но с другой – это нескончаемый поток тяжёлых мыслей и вопросов без ответа. Люди постоянно испытывают неудовлетворённую потребность в чём-либо, а удовлетворив свои желания, начинают хотеть чего-то ещё, при этом задаваясь вопросом: зачем всё это? К тому же появляется понятие о правильном и неправильном, и оно разное у каждого человека. То же самое теперь происходит и с обитателями «волшебного леса». Животных настолько захлестнула волна размышлений и споров, что они стали терять способность к коллективному труду на общее благо, потому что теперь все в лесу задумываются, а в чём, собственно, это благо? Подобно людям, им не удаётся найти баланс между действием и дискуссией. Они бесконечно спорят и время от времени сбиваются в группы, чтобы вместе морально задавить оппонента. Вчерашний противник может стать союзником, когда спор пойдёт на другую тему, и так же быстро вновь переметнуться в стан врага. Автор прекрасно передаёт атмосферу одержимости: «Их намерения благие тонули в галдящем стаде, а тяжёлые мысли давили на головы, словно пресс. Обнаружился пробел в вопросе о смысле жизни: “Что такое справедливость? А свобода – это как? Ты что, не любишь деревья? Ты что, не верен отчизне?” Все захотели любви. Отношения и брак в приоритете, а размножаться как-то пошло. Птицы наперебой за трели требовали зерна. Рыбы уже не купались, рыбы копались в грязном прошлом – эта экосистема обречена...»

Это вообще в стилистике Дмитрия Мозжухина, да и в творчестве других современных авторов текстов: поэзия перемежается с газетными клише, сухая, информационная проза – с неожиданными метафорами, часто вклинивается ремейк как переработка старого на новый лад или дайджест известных сюжетов, ставших символами. Идёт освоение той многовековой культуры, что за спиной у поколения ХХI столетия, культуры уже устоявшейся, классической, и одновременно с этим неокультура испытывает необходимость подвести некий баланс знаниям, накопленным человечеством.

«Ария Лося»

Следующий герой не разделяет всеобщего фанатизма. Ему не нужно спорить, он не хочет никого просвещать и убеждать. Это миролюбивый персонаж, который никого не трогает и желает того же в свой адрес. Лосю не интересна общественная жизнь с шумными собраниями, он предпочитает вообще не говорить. Звери, видя это, используют Лося: «Все решили: раз молчу, значит, умею слушать. И прорвало! Сплетни, новости, мода, погода... Нигде не скрыться от назойливого хоровода. Что за абсурд вы несёте? Что с вами такое? Я вас не звал, идите прочь! Оставьте в покое!» У него нет ни малейшего желания выслушивать всё это, особенно разбираться в склоках: «Мне нечего делить с другими жителями леса, чем больше слов, тем меньше все они имеют веса. Молчание даже дороже золота, но для контакта тут больше не ищут повода». Лось считает эти разговоры бессмысленными и искренне мучается, но не может отказать окружающим, поэтому выслушивает всех.

Тут возникает новый поворот темы о Слове: казалось бы, речь и способность думать – это неоспоримое преимущество, с которым остаётся только развиваться и делать жизнь лучше, но далеко не всегда получается именно так. Звери слишком много энергии тратят на пустые, непродуктивные и часто агрессивные споры, и на их фоне выгодно выделяется Лось своей пассивностью. Тем не менее Лось понимает, что ему нечего привнести в окружающую реальность, честно признаёт это и выбирает молчание, чтобы не создавать лишний бесполезный шум: «Когда прорезался мой голос наравне со всеми, понял я, что Лосю вовсе нечего сказать по теме: я обыватель, мне бы только поспать да покушать...» Через его монолог мы понимаем, что пассивность, как и активность, бывают оправданными и неоправданными, и что оправданная пассивность лучше неоправданной активности. Движение ради движения бессмысленно, оно не только не является шагом вперёд, но и отбрасывает назад, потому что вызывает лишний информационный шум, тормозящий общее развитие. Такую ситуацию прекрасно иллюстрирует интернет. Нам доступны все знания, накопленные человечеством за всю его непростую историю, мы можем научиться почти всему, имея при себе лишь небольшой смартфон, но полезный контент просто утопает в потоке бессмысленных, якобы забавных картинок, коротких роликов, навязчивой рекламы, пропаганды и прочего мусора. Лось отказался транслировать подобное, а поскольку взамен ничего полезного предложить не мог, не стал говорить вообще.

Молчаливого Лося используют как жилетку, в которую можно поплакаться, на него выливают весь накопленный негатив и нисколько не заботятся о том, чтобы общение было диалогом, а не монологом. Лось не умеет отказывать и потому ежедневно испытывает чудовищное давление: «Куда деваться, если я в оккупации у вашей тонкой душевной организации?» У Лося не было своей позиции ни по какому вопросу, но на него обрушили такое количество мнений, что под напором окружающих Лось ломается и невольно становится частью этой общественной машины: «Я выполз на поляну, все вздохнули в унисон и наблюдают, до чего моя роль довела – я еле слышно произнёс: “Привет, как дела?”»

«Ария рассказчика IV»

Ситуация в лесу достигла своего апогея: резкие перемены в жизни и обилие вопросов заставили зверей метаться, их общество охватил хаос, и в заключительной арии наконец-то происходит развязка. В первых строках этой главы, как бы подводя итоги, рассказчик вновь повторяет нам слова из начала мюзикла: «Добро пожаловать в самый обычный лес». Однако далее автор говорит, что это уже не тот лес, который нам представляли в начале: «Хотя кому я вру? Конечно, он обычный только на вид. Тут подозрительно тихо – это последствия всех чудес...» Что же произошло? Автор показывает эволюцию человечества: от зверя – к homo sapiens, от каменного века – к веку Слова, от начала образования речи – до компьютерного языка, когда появилась система знаков искусственного интеллекта, напоминающая клинопись древнего человека. Круг замкнулся.

Сначала животные осваивали тонкости общения при помощи слова, затем погружались в творчество и накапливали философские вопросы, пытались найти идеальную модель общества – так что же может завершить этот процесс? Разумеется, письменность: «Безумные тощие звери свой придумали алфавит. Повсюду буквы, буквы, буквы, буквы, эти буквы когтями нацарапаны на коре...» Обитатели леса придумали алфавит не просто так. Все творческие порывы, житейские переживания, стремления, комплексы, споры – абсолютно всё оказалось зафиксировано в письменном виде, вылилось в одно большое литературное произведение. Так что пиком мыслительного развития оказалось искусство, в данном случае – искусство словесное: «Впрочем, незачем намёки, пора раскрывать интригу: прямо на обломках великой лесной империи грызуны и хищники свою написали книгу и пропали, как только все расставили точки. Стволы от корней до макушек, как исписанные листы, а внизу валяются шкуры, бесполезные оболочки – авторы высказались, теперь они пусты...» Под конец цивилизации зверей окончательно перестали интересовать бытовые вопросы, охота, конфликты. С появлением слов они стали личностями, а когда слова закончились, животные превратились в неодушевлённые тела.

Эпилог

Своё произведение Дмитрий Мозжухин строит на библейских мотивах: он создал и разрушил целый мир, а в эпилоге обращается к известной библейской цитате: «В начале было Слово, и в конце будет Слово, всё повторяется снова, природа сурова. Рот – это шрам от общения на лице. В начале было Слово, и Слово будет в конце». Каждая ария-монолог в видеоряде к мюзиклу отделяется занавесом с изображением основателей славянской письменности Кирилла и Мефодия – это видео-рефрен мюзикла, так же как и «в начале было Слово»

.

Слово – это то, что делает нас личностями и целостным обществом, но также это то, что ранит и оставляет неизгладимый след. По сути, все человеческие переживания есть результат придуманных нами же концептов. Природа действительно сурова и не даёт ничего просто так, постоянно создавая всем живым существам достаточно некомфортные условия, для того чтобы они стремились их улучшать, прежде всего улучшая себя. Отсутствие движения всегда является движением назад, а регресс имеет печальные последствия. Тем не менее у прогресса тоже есть негативные последствия, ведь с решением одних проблем мы открываем для себя новые, и этот процесс, судя по всему, бесконечен. Наши беды и радости являются следствием способности человека к облечению мыслей в слова. С этого всё началось, и этим всё закончится.