Земля

Я — вся планета Земля, и Земля — это тоже я,

Меня изучают Колумбы и Магелланы:

Они претворяют в жизнь грандиозные планы,

Ища закономерности или изъян.

Последних во мне полно — ищи и смотри хоть где;

Потопы или вулканы, смерчи или цунами;

Охотно встречаю гостей, но, увы, временами

Готова кричать, чтоб спастись от их великих идей.

Копайте сухой песок, срывайте мои цветы,

Ищите под глубиной алмазы, руду и нефть,

Но после — не жди добра, пока я буду гореть,

И не приходи потом, покуда огонь остыл.

Так тщательно выбирая, где будут твои города,

Которые, без сомнений, во всем совершат прорыв,

Реши, кто таков — основатель и что означает — открыть:

Разрушить, что было прежде — и только потом создать?

...Но будет на миллиард беспечных, совсем чужих

Всего лишь десяток тех, кто будет цветы сажать,

Мосты возводить, и строить дома, и тушить пожар,

И ради таких не жаль без страха продолжить

жить.

я смотрела в окно,

но из ночи смотрела не я.

она прикасалась к стеклу не моими пальцами.

дышали четыре овальных следа, немея,

как ночью вагоны на промежуточной станции.

я видела сон, но меня в нем не было.

я смотрела чужими глазами на чьи-то ладони

и думала про себя — что было бы, если бы

люди друг другу не были посторонними.

я слышала чей-то голос, и это был мой голос,

негромкий, невнятный.

звучный и четкий.

я ращу его, как отрастают волосы.

я точу его, как зубцами расчески.

видишь ли, как туман распластался по желтым холмам, как застыл перед ним караван из коричневых черепиц?

пар скользит по моим губам, я не вижу его границ, только сказочные дома, в жизнь сошедшие со страниц.

мои радость, печаль, испуг изнутри проникают в звук,

дребезжат на морщинках рук, обретают живую плоть,

то ли сила, то ли недуг, проглотить — не переполоть,

разум — мой беспокойный друг, несвобода моих забот.

растворяется в небе туман, расплывается по холмам,

реки делятся пополам, чтоб не переходить их вброд.

я прощаю своим мечтам глупый юношеский налет.

Над горами сгустился смог от нетушеных сигарет.

В каждой пачке — прямой намек, мол, курение приносит вред.

То ли здесь я, а то ли нет, мне подходит любой предлог,

чтоб бежать со всех ног, чтобы случаем не упустить билет

на единственный самолет, что летит нужным рейсом мне,

пока их не скупили все и пока не скупили всё,

что хотела бы я иметь, несмотря на пустой кошелек,

чудных мыслей большой мешок в неокрепнувшей голове.

На горах лежит шапками снег, это пепел от сигарет

и слой пыли дорожных работ.

Это лето — жарче всех лет, от жары бросает в озноб,

и от зноя на сморщенный лоб выступает снежинками пот.

Продавцы предлагают лед, можно с кофе, а можно без,

можно с чаем, а можно без — тут уж как кому подойдет.

Словно парус, натянутый тент заслоняет слепящий свет.

Ослепительный свет в глазах заслоняет от всех забот.

Я бы ночь не спала напролет, чтоб запомнить каждый момент,

никогда ни о чем не жалеть, никогда не бросать в ответ

на участливое «ты как?» — недоверчивое «пойдет»,

Я смотрела бы с разных высот на распахнутый город в огне

автомобильных фар, гирлянд и фонарей,

Я была бы чуть-чуть пьяна, я была бы чуть-чуть во сне,

Я была бы — или была?..

По утрам подметают двор, метлы в такт разметают сор.

За туманом не видно гор, лед на шапках едва вдалеке.

Тает лед на клубничном рожке, розовато-красный сироп

растекается по щеке, чтобы вдруг не попало в рот.

Запиваю простой водой сладкий шарик и терпкий зной.

В моих жилах вода течет, в жилах города тает лед

тонкой струйкой по арыкам.

Наливаю воды в стакан.

Этот город дышит водой и дымом от табака,

Я училась не морщить нос, но не очень выходит — пока,

но я все им готова простить, раз они читают стихи,

выдыхая небесный дым, прижимая у губ слегка,

выжимая из жил слова, даже если их ждет провал,

даже если кто-то плевал — только кто-нибудь бы взлетал

к поэтическим облакам.

К ним взлетают вершины гор.

Там неважно — успех, позор — все бывает, а ты привыкай

не бояться крутых перемен, если страшно — то спрячемся в тень

многолетних дубов и стен, что не выстоят на века,

но ведь будут стоять, пока мы с тобой переждем жару?

А потом будем песни петь, на метро прокатимся круг,

два, и три, и четыре, и пять, а потом с нами что-нибудь — вдруг —

что-то новое произойдет, и оно будет лучше всего,

ты мне веришь? а почему?

Еле видно сквозь пелену очертания царственных гор.

Я вонзаю зубы в арбуз, а затем — в виноградную гроздь,

в животе остается груз, на зубах оседает вкус,

съем еще один абрикос.

На базаре протяжный крик поднимает клиентский спрос.

Он работает на износ, а доход все еще невелик,

но он думает — ну и пусть.

В каждом деле будь терпелив.

Горы знают этот закон безусловно и наизусть.

Оставайся со всеми прост и не знайся с теми, кто пуст,

не держи в своем сердце грусть, проходящее все пройдет.

Не своди с необъятных гор устремленный и цепкий взор,

с честью встреть затаенный страх.

Если гор не видать в степях, помни — строго гляди на юг…

Или север? или восток?

Лишь n-надцатый сделав круг, ты узнаешь, что горы — в тебе.

И твой компас уже засек, ты случайно его не сбей,

направлению верен будь.

Вот такой дарят горы урок.

Дым нетушеных сигарет опускается у их ног.

тучи рассеялись прочь, по своим углам, я разбираю в любимой коробке хлам. это

мои сокровища — посмотри, они тут под крышкой и у меня внутри. старый

трамвайный надорванный чуть билет, яркие липкие фантики от конфет, письма,

которые кто-то давно прислал, а я не ответила. ох и, наверно, гадал отправитель, а

что со мной сталось? бережно, мягко я опять прикасаюсь пальцами к тонким

открыткам из стран далеких, к высушенным цветам и детским заколкам, к мыслям,

записанным где-нибудь на клочках, сказкам про винни пуха и пятачка, камешкам,

собранным где-то на берегу — каждую мелочь я прячу и берегу. я собираю в

спичечный коробок каждый момент, и движение, и звонок, и историю, кем-то

рассказанную взахлеб, первый поезд и первый билет на самолет. моя первая

неизведанная страна, первый раз, когда я гуляла совсем одна, первый раз, когда

пересилила давний страх, первый рассвет и первое утро в горах, первый раз, когда,

не оглядываясь назад, рассказала, о чем сомневалась сказать. это моя придуманная

игра — то разбирать, то заново все собирать; но не найдя от коробки однажды

ключей, не расстроюсь — есть вещи важнее вещей.

ты расплети мне косы после тревожного дня, тонким гребнем расчесывай бережно каждую прядь, вынь из волос одуванчики, сложенные в венок, вынь и подальше спрячь, чтоб никто их не уволок.

ты расправляй мне крылья, связанные за спиной, моему сердцу милые мысли дели со мной, заново раскрывай мне глаза на мои мечты.

вытащи из ожидания, вымани из суеты.

вечер с собой уносит все из возможных зол.

я заплетаю косы, чтобы ты их расплел.