Читая на казахском: нюансы, обретения и потери

Эссе

В тот день я стояла у ворот школы после уроков. Была зима, и я продрогла в одних колготках, ведь брюки наша форма не предусматривала. Серый день подходил к концу. Папа обещал, что заберет меня со школы, но, как выяснилось потом, он забыл, и мне пришлось простоять там два часа. В какой-то момент я пересеклась с одноклассницей, которая шла домой. Она жила через дорогу от школы, поэтому остановилась поболтать, несмотря на холод. Раздраженная, уставшая, я чувствовала себя преданной и использовала первую попавшуюся возможность пожаловаться на папу. Одноклассница выслушала меня, тоже переступая с ноги на ногу и борясь с холодом. Не подумав, ослепленная злостью, я спросила, такой ли ее отец? Должно быть, я рассчитывала на поддакивание. Моя одноклассница просто ответила: «Папа умер от рака желудка. Но нет, он таким не был».

Гнев во мне быстро сменился сильным стыдом. Я не помню, как мы закончили этот разговор – помню только, что она на меня не сердилась. Видимо, была намного мудрее меня. Не удивлюсь, если до сих пор так и есть.

Через три года после окончания школы она вышла замуж за парня старше на десять лет. После новости о свадьбе мне захотелось написать ей, хотя не думаю, что нам было что обсудить: ей не будут близки рассуждения о литературе и журналистике, рассказы о сексе с иностранцами и вегетарианство, о котором я стереотипно трублю на каждом углу. Мне тоже будет непонятно то, чем она занимается (она выучилась на экономиста, и у меня ума не хватает привести даже притянутый за уши пример чего-то, с чем она может столкнуться на работе), непонятно, почему она вышла замуж по любви так рано. Честно, что бы я ей сказала? У меня нет по-настоящему убедительных аргументов в пользу связей до свадьбы или важности карьеры для женщин. Эти вещи важны для меня, но очень многим казахстанкам на них искренне наплевать.

Но мне кажется важным обсуждать выбор. В нашей стране на данный момент средний возраст брака – младше двадцати пяти лет, почти на десять лет меньше среднего возраста в мире. Зарегистрированных случаев домашнего насилия по отношению к женщинам – почти сто тысяч ежегодно. Распространенное мнение заключается в том, что без детей женщина не может быть счастливой. Казахстанский женский опыт в большинстве своем весь такой: достаточно бесславный и, к сожалению, цикличный. Быть девушкой в Казахстане часто означает, что мир, так или иначе, крутится вокруг отношений с мужчинами, и этот женский мир наивный, истеричный, бессмысленный. Людям часто кажется, что что-то сильное – голод, смерть, предательство – испытывают только мужчины. Возможно, поэтому читатели (особенно, читатели-мужчины) часто думают, что я пишу о себе, вне зависимости от того, о чем идет речь в моем тексте. Я знаю, что я не одна с такими комментариями сталкиваюсь – феноменальная казахоязычная автор Шапагат Сердаликызы также говорила, что слышит подобное подозрительно часто.

Женский опыт в Казахстане был всегда мне близок. Даже вступительное эссе на программу Between The Lines, эссе, которое отправило меня в Штаты учиться письму в 2019-ом, я написала об этом. И мне всегда было интересно, почему женский опыт именно такой. Сейчас мне кажется, что причина в книгах, которые казахоязычные женщины могут – или, скорее, не могут – читать.

Мне всегда странно писать о своем чтении – так же, как о моем сексуальном опыте. Я охотно пишу про то, что читают и с кем спят мои персонажи, но когда дело доходит до личного, ничто не кажется фундаментально особенным. И тем не менее чем больше времени проходит, тем больше я осознаю ценность и политическую подоплеку того и другого.

С недавних пор мне кажется, что лучше всего эту связь демонстрирует «Под Стеклянным Колпаком» Сильвии Платт. При первом прочтении меня сильно поразило то, как свободно Платт говорила об отношениях, и что при этом люди все равно считают ее гением. Мне тогда было семнадцать, и я думала, что от стыда и страха бы умерла, если бы когда-нибудь так писала. Выяснилось, конечно, что не умерла.

Примерно такое же я думаю о Маргарет Атвуд, канадской писательнице, авторе «Рассказа Служанки» и о Джоан Дидион. Для казахстанок, особенно не городских, необходимо видеть примеры успешных, своевольных специалисток хотя бы в книгах. На моем опыте писательского роста в этой стране большинство новичков-авторов – женщины, но среди успешных как минимум половина – мужчины. Перемены должны с чего-то начаться.

В Казахстане идея того, что от стыда принято умирать коллективно и искренне, во многом навеяна тем, что стыд, принесенный в семью, несоразмерен ни с чем другим, следовательно, нужно его избегать при любых обстоятельствах. Многие из этих идей можно развеять книгами, в которых семья и стыд фигурируют, как темы, в контекстах других стран и народов. «Черный мальчик» Ричарда Райта, «Возвращение домой» Йаа Гьяси, «Самые голубые глаза» Тони Моррисон были бы отличным началом.

Существуют и российские книги, которые просто необходимы на полках казахоязычных читателей. Прочтение «Ветра Ярости» Оксаны Васякиной, «Рассказов» Натальи Мещаниновой, «Приговоров» Лиды Юсуповой могло бы привести к денормализации домашнего и сексуального насилия в Казахстане, к денормализации, которая нам нужна срочно.

Всего этого не произойдет, если упомянутые и другие книги не будут переведены на казахский язык. Бесконечное количество одноклассниц выйдет замуж в двадцать, бесконечное количество девушек будет подвергаться физическому насилию со стороны мужей или других членов семьи. Пора покончить с этим. Я всегда могу написать о чем-то другом, но не пока есть вещи важнее, чем это.