Реверс земной

как холодно

и не забыться сном

всё выбросили прошлою зимою

пижаму с дыркой модной

под хвостом

она и так была полуживою

но мне малой

в неё влезала ты

и напоследок

прикрывалась пледом

и после каждодневной суеты

ни разу я не ощутил

что предан

вторые сутки

ливень моросит

который день

о чём все наши мысли?

что станет со здоровьем

пересильд

и как поступим

по прибытии

мы с ней?

маленькое переносное

дорожное полотно

было одно на вокзал

им пользовались

тележечники

и сворачивали его

после доставки грузов

к вагонам

чтобы никто

больше не воспользовался

можно было

через верхний терминал

но и там

сворачивали

эскалаторы —

эскалаторщики

а следом

вагоны —

вагоновожатые

чтобы больше никто не воспользовался

стрелки —

стрелочники

рельсы —

стрелочники вагоновожатые и начальник депо

дежурные по переезду

вагоны

вагоновожатые

и контролёры

железнодорожные краны

крановщики

тотальное воровство

пойду найду

дрезину и — в путь

как древний джунгарин

когда он только

готовился осваивать космос

зачем я маме на ютубе звук

включил

теперь двух мам

одну — в ютубе

и — наяву — свою

я слышу вдруг

как будто

они лучшие подруги

чужая мама передаст рецепт

моя его запишет благодарно

но что-то перепутает в конце

и блюдо станет притчей бородатой

я тоже в светлом будущем

в слепом

от нас застрявших

в прошлом неуместном

кому-нибудь

дрожащим стариком

вот точно так же

передам рецепт свой

и будет внук

включивший деду звук

страдать

или переживать за деда —

в ютубе будущего

встроенный фейсбук

и небоскрёб тиктока

во всё небо

«скоро из меня будут выгонять дьявола», —

подумал я, переехав к моей матери.

в этом мало приятного —

храплю как при лютере мартине.

а давным-давно людей, чтоб не храпели,

выгоняли на ночь в шум метели,

и под звуки адовой шрапнели

люди собирались в круг и пели:

— не страшна нам хворь, не страшен голод!

нас спасут родные реки, горы!

местной мы прокормимся кандилью!

из своих селений уходили

расселялись по горам, вдоль взморий

люди, выгнанные в ночь из дома,

кто — по травы, кто обжился стадом,

и храпеть однажды перестали.

как-то вылез дьявол, страшный дьявол,

слышит: не храпят под одеялом.

на волне такой позитивистской

в лапки взял ружьё и застрелился.

что станет с человеком

если дайвер

с ним рядом встанет

сразу человек

захочет выбрать ласты

я не знаю

и новенький спасательный

жилет

а человек

с блютузом

и с планшетом

но будет рад

отринуть

свой планшет

в подводный мир нырнуть

и в мире этом

заселфиться навек

среди пещер

о чём жалеет человек

не дайвер

о том что дайвер

глубоко нырнул

а мог ведь сам

надев очки и ласты

и человек уйти на глубину

но в этот раз

как в прошлый не решился

на глубине

не раздают

вай-фай

ждёт человека дома

чай с душицей

и медиум прожарки

стейк рибай

как объяснить суровому

сибирскому

внутри меня седому леснику

что по чернику

или по бруснику

я в супермаркет

больше не пойду

мне продали какое-то повидло —

хотел я запах

ощутить тайги

и продавец в толпе

меня увидел

расковырял с повидлом пироги

я лучше возле дома

лес воздвигну

природа позаботится

сама

и про клубнику

или про бруснику

в лесу том будет джем

и пастила

и с той поры

как открываю двери

боюсь столкнуться взглядом

с продавцом

я лучше заведу себе медведя

и стану в том лесу

ему отцом

медведь мне будет

приносить лукошко —

кормить отца

и ягод будет тьма

от человека

нужно так немножко

а в остальном

природа не тимошка —

о главном позаботится

сама

камчатский плед —

он как камчатский краб

всё время

скрыться норовит

от взгляда

ищу по дому

разве я не прав?

ни пледа в нём не нахожу

ни краба

мне подарил камчатский плед

сосед

порой он был неласков

с этим миром

со стула сняв

камчатский этот плед

он выходил к просторам

нелюдимым

и тем запомнился

среди просторов сих

что пледом

укрывался

на Камчатке

от зумов

с бесподобной

пересильд

во время позывных

её нечастых