Олжас Жанайдаров: «Драматургам нужен свой профсоюз, который будет отстаивать их права»

В этом году в Казахстане проходит пятый фестиваль драматургии «Драма.KZ». В шорт-лист вошли 9 пьес драматургов из Алматы, столицы, Уральска и Актобе. Что изменилось за 4 года существования фестиваля, о чём пишут современные драматурги и почему режиссёры неохотно ставят их пьесы – в интервью журналу «Дактиль» рассказал руководитель фестиваля Олжас Жанайдаров.

— В этом году на фестиваль поступили работы 53 драматургов. Сколько из них затрагивали тему карантина, ощущаются ли в текстах карантинные или постковидные настроения?

— Тему пандемии, карантина, ковида, естественно, в пьесах авторы так или иначе исследуют, потому что такое масштабное событие, которое со всеми нами случилось, драматурги никак не могут игнорировать в своём творчестве. Например, пьеса Малики Илахуновой «Смена» напрямую с этой темой связана, это по сути хроника одного дня в больнице, автор описывает работу врачей. Пьеса довольно жёсткая, но при этом очень эмоциональная и драматичная. Мне кажется, это одна из самых заметных пьес на эту тему за последние годы, причём не только в Казахстане, но и на всём постсоветском пространстве. Или пьеса «Грехопадение свинки Пеппы» Нурайны Сатпаевой. В тексте рассказывается о женщинах, которые находятся в роддоме в период пандемии. Из пьес прошлого фестиваля можно вспомнить пьесу Ольги Малышевой «FREE HUGS». Это монопьеса о жизни девушки в карантине: героиня описывает свои ощущения от самоизоляции, она рассказывает, с какими трудностями сталкивается и что она вообще думает по поводу всей этой ситуации. Ещё в прошлом году была пьеса Данияра Сугралинова «Второй шанс», в ней косвенно затрагивается тема пандемии: это история про предпринимателя, на чью дальнейшую судьбу влияет карантин, причём там речь идёт о начале пандемии, когда ещё никто не знает, к каким последствиям это всё приведёт.

— В Казахстане сегодня существует проблема выплаты гонораров драматургам. Раньше они получали их через организации, которые защищали авторские права, но последние три года они не могут получить свои деньги из-за коррупционного скандала. Как это происходит в России: есть ли какая-то определённая система?

— В России тоже есть с этим проблемы. И здесь две главные причины. Первая – ментальная, вторая – организационно-экономическая. Ментальная связана с тем, что к современным драматургам (особенно не очень известным) на постсоветском пространстве довольно потребительское отношение, пьеса зачастую воспринимается как объект общего пользования. То есть театр или режиссёр может взять текст в работу без всякой мысли о том, что нужно связаться с автором, наладить какие-то договорные отношения. Это именно ментальная проблема, потому что считается, что если ты написал пьесу и её поставили, то ты уже должен быть доволен самим фактом постановки. И не просить ещё деньги. При этом почему-то такой ситуации не возникает с режиссёрами, с актёрами – им театр привык платить за работу. В общественном сознании не укоренилось ещё правило, что драматургу вообще-то тоже нужно всегда платить. Это ведь живой человек, живой автор, который тоже хочет есть, которому нужно обеспечивать себя и семью. Он этим зарабатывает. Я надеюсь, что эта ментальная проблема со временем будет окончательно решена. А организационно-экономическая причина заключается в том, что у нас нет института агентства, как, например, на Западе, – это касается литературы в целом, не только драматургии, – когда у любого автора, даже начинающего, есть свой агент, который и занимается всеми договорами, коммуникацией с театрами, с продюсерами, со всеми театральными профессионалами. У нас, к сожалению, таких агентов нет, либо их очень мало, и никто авторами не занимается, поэтому авторам приходится самим выстраивать эти отношения. Но, естественно, творческие люди не всегда умеют, не всегда знают, как это делать, и потому зачастую становятся жертвами неправильных договоров или некорректной коммуникации. Да, есть, например, в России такая структура, как Российское авторское общество, которое занимается писателями, драматургами и музыкантами, но это такая неповоротливая бюрократическая структура… Понятно, что у них там тысячи авторов, тысячи клиентов, естественно, заниматься каждым персонально сложно. Да и желания, если честно, у них особого нет. Поэтому очень долго и безрезультатно можно вести дела через эту организацию. И большинство драматургов уже отказались от сотрудничества с РАО. Я знаю: в Казахстане тоже существует аналогичная организация, но это тоже бюрократическая структура, от которой дождаться ответа и с которой работать очень сложно из-за того, что всё очень долго и непонятно. Поэтому приходится авторам самим выстраивать отношения с театрами. Но автору одному этим заниматься непросто. Если возникает такая ситуация, когда по пьесе делают без разрешения читку или даже спектакль, то автор об этом может не узнать, а если узнает, то он не понимает, как в этой ситуации действовать. Сейчас уже существуют какие-то соответствующие инструкции, но всё равно нужно обладать характером, временем, силами, чтобы добиться своего. Потому что крайний вариант – это судебный иск, но мало кто из авторов хочет этим заниматься. Поэтому, конечно, такая проблема существует, естественно, это влияет на материальное и моральное состояние авторов. Помочь здесь может создание крепкого драматургического сообщества. В России оно существует, и есть различные группы, где драматурги друг с другом делятся своим опытом, каким-то образом пытаются помочь друг другу. В Казахстане драматургическое сообщество ещё только формируется, оно ещё не стало силой, которая может влиять на ситуацию. А так, по-хорошему, некий профсоюз драматургам необходим, который будет отстаивать их права. Чтобы авторы не поодиночке боролись, а сообща – так всегда легче.

— Не так давно ТЮЗ им. Мусрепова делал проект: приглашали молодых режиссёров из разных театров Казахстана и драматургов, устраивали читки, обсуждали пьесы. Цель проекта была в том, чтобы каждый молодой режиссёр выбрал понравившуюся пьесу и поставил на сцене театра, который он представляет. Режиссёры говорят, что нет никаких проблем, чтобы поставить пьесу, но дело в том, что им не нравится современная драматургия. В чём причина, по-Вашему, и как можно это исправить?

— Это очень странно, потому что обычно как раз молодые режиссёры охотнее ставят современные пьесы. И наоборот, как правило, мэтры, заслуженные режиссёры, любят ставить классику – Чехова, Шекспира и так далее. Непонятно, почему молодые режиссёры в Казахстане интереса к современной драматургии не испытывают. Но я связываю это с тем, что театральный процесс в стране ещё очень молодой, здесь ещё не выработалась привычка обращать внимание на современную драматургию и искать там что-то интересное. Мне кажется, это ещё инерция обучения в театральных вузах, где режиссёрам в основном дают ставить классические пьесы или зарубежную драматургию, а по современной казахстанской не ведётся работа, чтобы студенты, может, какие-то отрывки ставили из пьес. Опять же – потому что современная драматургия в Казахстане, по сути, очень молодая. Есть отечественные классики, которые начали писать ещё в советские времена, затем произошёл разрыв, и вот новое драматургическое поколение только формируется. Нет пока ещё таких имен, как Иван Вырыпаев или Павел Пряжко, которые являются звёздами, локомотивами для других авторов. Но опять же – это вопрос роста. Я надеюсь, что лет через десять это изменится. Мы работаем над тем, чтобы у режиссёров менялось представление о современной драматургии, и эта косность исчезала. Ведь всё равно пьесы, которые написаны 50-100 лет назад, не описывают современность – они описывают ту эпоху, то время, в котором жили авторы этих пьес. А современность отражают именно драматурги, которые пишут прямо сейчас. И если вы хотите поставить спектакль о современной жизни, то нужно брать пьесы современных авторов. Иначе как вы хотите это время отразить, передать, понять?

— Есть ли в этом году пьесы с политическим контекстом? Насколько авторы затрагивали эту тему, и есть ли изменения по сравнению с прошлыми годами? Раньше были пьесы, например, «Мен ояндым» и «Молчание баранов».

— Да, пару лет назад была пьеса «Мен ояндым», посвященная митингам. Таких пьес, напрямую затрагивающих какую-то политическую ситуацию, в этом году нет. Но естественно, что когда автор пишет о чём-то, что происходит сейчас, это может косвенно рассказывать о ситуации в целом в Казахстане. Малика Илахунова написала пьесу «Смена», посвящённую работе врачей в ковидной больнице – это не политическая пьеса, но при этом она описывает ситуацию в одной конкретной больнице, и когда мы читаем её, то понимаем, что это следствие того, что происходит в обществе, происходит в стране. Если это не политическая пьеса, то социальная точно. Или пьеса Нурайны Сатпаевой «Грехопадение свинки Пеппы» тоже не является политической, но описывает ситуацию в роддоме, и там тоже отражаются общественные, социальные проблемы. Есть ещё пьеса Софии Гордеевой-Уфимцевой «Нейтральные» – очень современная по духу пьеса, которая поднимает проблему равноправия, точнее, того, что если достигать равноправия любыми средствами, любой ценой, это может привести к абсурду. Там несколько персонажей из разных стран, но все они сталкиваются с проблемой идентификации в обществе. Её тоже при желании можно назвать политической.

— А что для Вас в пьесе самое главное: образы, сюжеты, идея или актуальность? Как драматург от чего Вы отталкиваетесь, когда садитесь писать?

— Как автор, конечно, я стараюсь сделать так, чтобы у меня всё было хорошо со всех точек зрения. Но вообще я близок к реалистической школе, то есть у меня в основном пьесы написаны в реалистической манере. Это не фантастика, не абсурд, не пьесы в стихах, не постдраматургия – это, скорее, традиционные пьесы, где есть сюжет, завязка, развязка, кульминация, где есть герой или несколько героев, которые сталкиваются с какими-то проблемами и пытаются их решить. Мне интересна именно история. Мне кажется, важно рассказывать хорошую историю, но при этом стараться закладывать туда какие-то глубокие мысли. Есть же крайности. Есть суперинтеллектуальные тексты, которые могут показаться скучными. А есть интересные, но безыдейные истории, которые увлечённо читаешь и быстро забываешь. Для меня как автора и читателя важна золотая середина, чтобы была, с одной стороны, увлекательная история, а с другой стороны, были глубокие идеи, неожиданные повороты, новые мысли.

Мне в последнее время очень нравится мифология, фольклор. Например, в пьесе «Алдар» прообраз главного героя – это сказочный персонаж Алдар Косе. По сути, я написал историю об Алдаре Косе, но современном. При том это полностью реалистичная пьеса, о проблемах мигрантов в Москве, и считать то, что главный герой – это Алдар Косе, могут только сведущие люди. Там заложена эта отсылка, и она очень важна. Мне нравятся такие штуки, когда есть связь с мифологией, с фольклором, с эпосами, какие-то культурные отсылки. И мне кажется, это как раз то, что придаёт глубину произведению. Когда у тебя не просто сюжет, а есть ещё такая культурная надстройка, она неочевидная, но придаёт объём истории. Я даже студентам советую: чтобы ваша история была глубокой, связывайте её с неким мифом, с неким культурным кодом. Условно говоря, если у вас пьеса про двух влюблённых, то почему бы не включить отсылку к какому-либо мифу или классическому произведению – может, это про Ромео и Джульету в наши дни? Вы это не впрямую опишете, но понимающие люди это считают.

— В этом году, можно сказать, юбилейный – пятый – фестиваль. Какие планы у «Драмы.KZ» на будущее?

— Конечно, мы хотим развиваться дальше. Хочется делать всё для того, чтобы драматургия в Казахстане развивалась, чтобы авторов появлялось больше, чтобы у авторов тексты становились лучше, чтобы авторов, наконец, больше ставили в отечественных театрах. Потому что сейчас такой этап развития, когда хороших пьес хватает – за эти 4 года мы доказали, что драматургия в Казахстане существует, и она качественная; теперь необходим следующий этап: чтобы все эти пьесы появлялись в театрах. Да, мы проводим читки, и это тоже даёт авторам очень много – когда ты слышишь свой текст со стороны, это всегда большая радость, но авторам хочется уже, конечно, большего – чтобы появлялись полноценные постановки, чтобы твои пьесы уже шли в театрах. Мы выкладываем пьесы на своем сайте, рассылаем, предлагаем их – теперь дело за театрами.

Я в этом смысле стараюсь оптимистично смотреть в будущее. По сути, сейчас «Драма.KZ» проходит тот же путь, который когда-то проходила «Любимовка» – это главный драматургический фестиваль в России. Двадцать лет назад в России современные авторы тоже были не нужны театрам, их пьесы не ставились. И тоже был этот запрос, надежда. Но потом ситуация изменилась. В Казахстане, я надеюсь, тоже это произойдёт.

Конечно, хочется ещё, чтобы пьес присылали больше. В среднем присылают 45-50 пьес ежегодно, в прошлом году был рекорд – 71 пьеса. А хочется, чтобы 100 пьес присылали. Потому что количество всегда переходит в качество. Когда будет больше хороших текстов, то, может быть, мы задумаемся о том, чтобы сделать фестиваль не 3 дня, а 4-5, и чтобы было не 9-10 пьес в программе, а 15. Потому что «Любимовка», например, 8 дней идёт, и там порядка 30-40 пьес читается. Но и присылают на конкурс около 700-800 пьес ежегодно.

И, конечно, хочется, стабильного финансирования. Потому что этот проект пока больше на энтузиазме делается, а хочется уже какой-то более серьёзной поддержки. При этом мы ценим свою независимость. Мы можем отбирать и читать пьесы, опираясь на их качество, а не на какие-то другие критерии.

В целом, сделано уже немало. У нас появились онлайн-трансляции, все читки транслируются на нашем YouTube-канале. Наши пьесы публикуются в электронном виде в сборнике в приложении іKitapДҮКЕНІ, то есть не только у нас на сайте они выкладываются, но ещё их можно почитать в этом приложении, а кто захочет – может заказать в печатном виде. Ну и театры. Если первый фестиваль проводили в одном театре им. Лермонтова, то теперь он проходит в трёх театрах: ТЮЗ им. Мусрепова, АРТиШОК и театр им. Лермонтова. Будем дальше развиваться, чтобы больше зрителей к нам ходило, чтобы о фестивале в Казахстане знали.