Сашино утро

Саша закопалась в одеяло, укутала ноги, окуклилась. Голова утонула в мягкой подушке. Хорошо, тепло, уютно. Рождество. Елка уже три недели наполняет дом хвойным духом. Саша каждый вечер чистит мандарины, в основном для того, чтобы запах кожуры напоминал о празднике. Муж уже наелся и сошел с дистанции, а Полина за свои четыре года не притронулась ни к одному. Вот и ест их Саша в одиночку.

И если бы только мандарины... Дочка вообще ничего не ест, кроме гречки и яблок. Из напитков жалует только чай. В глаза не смотрит, не улыбается. Не показывает пальчиком. С этого все и началось. Саша провела указательным по ранке на ладони: порезалась, пока заворачивала подарок для Поли, кукольный сервиз, в глянцевую золотую бумагу. Ранке не больно, а Саше больно. Оттого что дочка, наверное, и не заметит, как тонкие сиреневые блюдца похожи на настоящие, фарфоровые, да и вообще не смекнет, что это блюдца. А новенькую детскую кухню будет использовать как подставку, чтобы дотянуться до верхней полки шкафа и что-нибудь оттуда сбросить. Как Саша ни старается, Поля ни в какую не хочет играть в куклы. В лучшем случае отрывает ресницы да выковыривает пищащий «мама-мама» механизм. Заветное «мама» Саша слышит разве что от кукол... Но она старается. Покупает самые необыкновенные игрушки, уморительно мычит за корову, гавкает за песика, воет за злого волка. Муж смеется — «соседей перепугаешь!» — спасибо ему, что смеется. Смех в их доме затих пару лет назад, когда врачи стали задумчиво хмуриться и прописывать препараты «для развития». Еще пару месяцев попейте, «подтолкнем» и «запустится». Наверняка.

А растет Поля быстро-быстро, и вообще «девочка редкой красоты», как говорят бабушки-соседки по подъезду и уборщицы в поликлинике. Только вчера была пищащим комочком, и вот опять малы недавно купленные платья и туфельки. Вчера, когда дочка наконец заснула, Саша собрала почти не ношенные вещи, а заодно гору игрушек, и сегодня утром отнесла в церковь по соседству. В конце концов, игрушки созданы для того, чтобы в них играли. Пусть играют.

Каждый вечер перед сном Саша благодарит Бога за все хорошее и просит милости. И малости — чтобы Поля заговорила. Или хотя бы заиграла. Чтобы перестала швырять вещи. Чтобы улыбалась. Чтобы не убегала на улице, и с ней можно было бы гулять за ручку. Ответа нет, но Саша просит...

Вот и сейчас она бормотала свои привычные чаяния, пока не провалилась в нежную темень одеял, пока не улетела к центру Земли.

Утро ворвалось громким смехом. Саша подпрыгнула, открыла глаза, сощурилась от солнца.

— А эту как зовут?

— Люся.

— А эту?

— Катя.

— А медведя?

— А медведя — мишка!

— Мишка-топтыжка? — голос мужа утонул в шорохе и смехе.

Кто это у нас дома с утра пораньше? Саша выбралась из кокона, накинула халат, заглянула в зал. Под елкой, в ворохе растерзанной золотой бумаги, сидели муж и Поля — сверкающая, в бирюзовом праздничном платье, с огромным бантом в волосах. Как это он умудрился бант прицепить, дочка же не терпит на голове ни заколок, ни резинок... Стоп. Этот хрипловатый незнакомый голос, что, ее?

— Топтыжка, топтыжка! — визжала Поля.

— Как так? — шепнула Саша, опустившись рядом с ними на пол. Муж только глаза округлил, мол, сам не пойму.

— Мама, мама! — крикнула дочка, вырвавшись из папиных объятий, обняла Сашу за шею, повалила на пол. Муж встал, отряхнул с колен еловые иголки:

— Ну, я завтрак приготовлю.

— И я сделаю завтрак! — Поля принялась копаться в новом кухонном гарнитуре. Саша погладила ее по волосам, и дочка не поежилась, как обычно.

— Поля, я пойду папе помогу...

Саша на обмякших ногах вышла в коридор. Вдруг стенка наклонилась, и паркетные доски закружились перед глазами... Хлоп! Диванная пружина с басовитым звоном вытолкнула Сашу из постели в туманное утро. Темнота, потолок, окно. Метель. Повернула голову — муж спит.

Встала, умылась, сварила кофе. Заглянула в зал, к мохнатой елке и запечатанным подаркам. Села на пол, уставилась в батарею. «Господи, спасибо тебе за все. Но за что ж ты так... зачем ты. Так».

В детской прогрохотало. Наверное, Поля залезла на стул и опрокинула коробку с пазлами. Саша привычно вскочила, рванулась в коридор, вбежала в комнату. Поля восседала на горе рассыпанных половинок и четвертинок — хрюшек, зайчиков, цыплят. Внимательно рассматривала розовый поросячий пятачок. Саша опустилась рядом с дочкой, хотела машинально погладить по голове, но вспомнила и отдернула руку. Поля обернулась.

— А-а-а, — протянула ласково.

— А-а-а, моя хорошая, — улыбнулась Саша.

— А-а-ама. А-ма, — Поля ткнула в Сашу пальчиком и улыбнулась в ответ, — а-ма.