Душа дерева

Перейти пешеходку вроде дело нехитрое, но для меня это мучительно. Едва заношу ногу над первой белой полосой — и меня охватывает страх: «Вдруг не остановится, пронесется, заденет». Чтобы не испытывать каждый раз эти страдания, всегда нахожу подземку, светофор. На крайний случай жду, когда у пешеходки соберется несколько смелых человек и я спокойно, за живым щитом, перебегу ненавистное место. История зебры болезненная и простая — однажды меня на ней сбили. Меня одну — один мотоцикл. «Встретились два одиночества», — говорит Лерка.

Снова заношу ногу, не решаясь шагнуть, вдыхаю полной грудью, хотя она у меня вовсе и не полная, и тут меня мягко берут под локоть. Оборачиваюсь. Рядом незнакомый мужчина, смотрит на меня без улыбки.

— Иногда люди слишком много думают, а надо просто жить.

— Откуда эта цитата?

Какой кошмар! Что я спрашиваю? Но это первое, что пришло мне в голову, и увиливать поздно.

— С просторов Сети, я любитель собирать интересные высказывания. И, увы, пользуюсь ими как любитель — оттачиваю на девушках.

— И вам удается их заинтриговать.

— Я вижу. Предлагаю перейти дорогу и переместиться в место потеплее. Знаешь такие?

«Будто ты не знаешь», — я его оглядела снова и поняла, что глаза мои хотят с ним, а голова отрицательно и отчаянно машет. Хорошо, что мысленно. Хотелось довериться глазам. После быстрого внутреннего диалога я кивнула, и мы наконец перебрались через зебру и очутились на тротуаре.

Кофе оказался отменным, собеседник тоже, и я все-таки порадовалась утру и солнцу за окном. На секунду зажмурилась, представляя, что именно от пробившегося сквозь бесконечные тучи солнца мне так тепло и кофейно.

— Ты жмуришься, словно сметанку лакаешь. Я всегда подозревал, что с этим кофе что-то не так.

Мы сидели в милой кофейне, стены которой были равномерно покрашены в цвета хаки и желтый лимонный.

***

Обычно я не разукрашиваю раскадровку. Но это был особенный момент. Вопреки своим принципам я отправила свою Анжелику вместе с Сандро в кофейню, в которой мне делали предложение дважды. С разницей в четыре года и пять месяцев. Словом — не удержалась. Теплые цвета легли на бумагу, и я остановилась, два черно-белых штриховых силуэта сидели за тонконогим столом и бесконечно тянули кофе, окруженные зелено-желтым боке.

Анжелика была молоденькой, растерянной и до того воздушной, что Сандро появился как нельзя кстати. Мне надо было передать ее в надежные руки, а может, и под надежную фамилию.

В следующем кадре я нарисовала две пары ног под столом. Они соприкасались носками, и было непонятно, кто кого коснулся. И как — случайно или намеренно?

Это было очевидно, ведь Анжелика, увлеченно рассказывая о своем путешествии в Прагу, выставила вперед ножки в балетках и ничего не заметила. Но зато заметил Сандро, тут же улыбнулся и кивнул. Но девушка не придала значения этому жесту, продолжала:

— …и тогда я подарила ей цветы! Понимаете, маленькие незабудушки. Они синие такие, полевые. Вы, наверное, знаете. Она была такая расстроенная, а у нее был день рождения, и так хотелось поднять девочке настроение.

Она устроила подбородок на своей ладошке и пробормотала:

— Первые в моей жизни цветы. Только не мне.

— Анжелика, а о чем вы мечтаете?

Правильно было бы узнать, почему он об этом спрашивает, но она задумалась. О чем она мечтает? Точно не о мире во всем мире. И о мире вообще не мечтает и не думает. Мир настолько обособленно стоит от того, чем она живет, что совершенно не понимает, почему она должна о ком-то думать. И о путешествиях она не мечтает, как все знакомые. Потому что живет каждые полгода в новом месте и уже не знает, как должен выглядеть ее дом. Может, она мечтает о доме? Вовсе нет. Она бы предпочла маленькую угловую квартирку с балконом метр на полтора и крошечной кухней, где все в шаговой доступности. Но она не может сказать о такой банальной мечте этому великолепному Сандро.

— Я мечтаю о полетах. О полетах на параплане.

— Но вы даже дорогу боитесь перейти! — вырвалось у него.

— Неправда! Я только зебры боюсь, а это совсем другое.

Сандро сказал потом еще много аргументов в пользу ее беззащитности и женственности и подарил розу, предложенную глухонемым парнем с табличкой на груди.

Анжелика возьмет эту розу, я знаю. Но с теми же чувствами она забыла бы ее на столе. Сандро, Сандро, не розу она хотела.

Сандро ушел, не взяв номер телефона. Махнул мне молча и ушел. Казалось, между тем, как он перевел меня через дорогу, и этим жестом ровно ничего не было.

Я долго брела до следующего перекрестка, задевая макушкой свисающие ветки. Щурилась, но продолжала смотреть под ноги. Успешно перешагнула открытый люк, осторожно обошла лежащую обложкой вверх «Психологию для подростков» и постояла с бездомной кошкой, пока та терлась о мои лодыжки.

У лесенки, ведущей на небольшое крылечко, уже было несколько человек. Разные все такие. И даже дети. Интересно, что бы они хотели купить в нашем магазине? Фенечки, вязаные шапочки или игрушки ручной работы? Будь я на их месте, то взяла бы сшитую из коричневой ткани таксу, набитую овсяными и кофейными зернами.

Открыв ключом дверь, улыбнулась. Всегда улыбаюсь, когда тренькает нежно наш дверной колокольчик, словно запуская внутрь не человека, а в первую очередь его душу. С тех пор как у меня родилась такая ассоциация, я приветствую наших гостей словами:

— Чего сегодня желает ваша душа?

Иногда бывало так, что заходили к нам только люди, а их души нет. То ли за порогом оставались, то ли их вовсе не было. Каждый покупатель для меня бесценен в стенах нашего магазинчика. А за его пределами тот самый пресловутый мир, к которому я никакого отношения не имею.

— Ой!

Я обернулась как раз в тот момент, когда груда радужных фенечек посыпалась на пол. Девочка, наверно, развернулась к ловцу снов, который висел на уровне ее глаз, и рюкзачком смахнула корзинку.

— Неуклюжая бестолочь! Можно же повнимательнее! Теперь еще платить за все!

— Мама, я случайно… там просто висел…

— Глаз у тебя нет! Что за ребячество!

— Но там…

— Все, хватит!

Мать долго не успокаивалась, пока я не убедила ее, что ничего они не должны и фенечки совершенно не пострадали. Потом она еще долго ходила вдоль стеллажей, трогала товар и поминутно продолжала отчитывать девочку, таща ее за руку. Девочке уже ничего не было интересно, она просто всхлипывала и украдкой вытирала ладошку о джинсы. Я так же украдкой сунула ей в рюкзак приглянувшегося ловца снов. Поделку выбрала душа, такое нельзя игнорировать. Жаль, что ее мать ничего не замечает.

Наконец они вышли. Я села за свой столик, опустошенная и оглушенная. Стало немного легче после решения помыть вечером полы.

Когда пришла Лера, все уже было вымыто, окурено и чуть ли не проспиртовано. Я могла улыбаться и разговаривать.

— Гуляла сегодня, — сообщила я Лере.

Та неодобрительно покачала головой и внимательно на меня посмотрела.

— Ты уставшая. Если гуляла, то должна выглядеть иначе. А ты не меняешься.

— А как по-другому? Ты ведь не ждешь румянца или блеска в глазах?

— Смотри, наверное, тебе оставили.

На одной полочке лежал букет незабудок. Я осторожно коснулась лепестков, взяла в руки и вдохнула синий аромат. Он был настоящим.

— Я готова, Лер. Пойдем?

— Пойдем. Завтра мы уезжаем в Прагу, твою любимую.

— Правда?

— Честное-чудесное!

Лера поставила посреди комнаты огромную коробку, открыла. Положила в нее мягкие, сшитые из фетра сумки, связанные не так давно снуды, мою любимицу таксу из коричневой ткани.

Присев на стул, я одну за другой отстегнула свои деревянные ноги, протянула ей, затем сняла левую руку. А потом голову. Лера заботливо уложила меня в коробку.

Завтра в полет!