Все будет хорошо

Люди часто не прислушиваются к значению тех слов и проклятий, которые произносятся в пылу ссоры или гнева. Но слова материальны и, выпущенные на волю, начинают действовать в соответствии со своим предназначением. И если это горькое ругательство или проклятье, то оно, как сверхмощное, но неуправляемое оружие, в мгновенье ока может нанести неожиданный удар даже совершенно невинному, незнакомому человеку, мирно живущему на другой стороне планеты. Но одно неизменно — проклятия всегда возвращаются!

Недоброе утро

День, такой сияющий и многообещающий с утра, казалось бы, задался. Все разбежались по своим делам: дети в школу, муж на работу, и Сауле, молодой хозяйке большого дома, представилась редкая возможность закончить наконец свой давно отложенный проект. С мурлыканьем она садится за ноутбук, рядом ароматная чашка кофе, а за окном радует глаз сияющая чистота утра. Но счастливые мгновенья продлились совсем недолго, приторно-сладкий голос проснувшейся свекрови напугал уже почти погрузившуюся в работу Сауле.

— Доброе утро, айналайын, все уже ушли? А что же не разбудили? Я бы вместе с вами позавтракала. Ну, да ладно, давай чай попьем. Я сама все приготовлю, ты пока занимайся своими делами, — пропела Бабуля, как ее называют дети и внуки.

— Да что вы, я сейчас все сделаю, — пытается ответить как можно вежливее молодая невестка.

— А? Не трудно тебе? Тогда ладно, ладно, айналайын, — улыбаясь, тихо говорит Бабуля, щурясь на солнце. — Какой ясный денек, а?

Бабуле за восемьдесят, она живет вместе с сыном, невесткой и двумя их детьми-подростками в большом уютном доме, построенным ее сыном, удачливым бизнесменом. Все в нем хорошо, правильно устроено, и семья такая хорошая, дружная. Но только один изъян портит всю эту идиллическую картинку семейного согласия и счастья. Если случается так, что Бабуля чем-то недовольна, то в этом просторном доме просто невозможно найти угол, чтобы спастись от ее проклятий и негодования.

Никто не может объяснить, почему в доме сразу начинает происходить что-то невероятное. Стоит только Бабуле разозлиться и задернуть шторы, в доме вдруг отключается свет или внезапно, ни с того ни с сего глохнет стиральная машина, сгорает утюг. А самое главное, что ни к кому и никуда в этот момент дозвониться из дома и домой невозможно, недоступны ни интернет, ни телевидение, и вообще всякая связь с окружающим миром мгновенно исчезает.

Длится это ровно столько, сколько длится плохое настроение у Бабули. Недаром все родственники ее побаиваются, ведь скандал учинить она может беспричинно, как говорят, на ровном месте, и по самому ничтожному поводу. Все эти бури всегда сопровождаются крепкими ругательствами и такими жестокими проклятиями, что никому не захотелось бы услышать их еще раз. Как известно, произносить проклятия — очень плохой знак, и самые суеверные утверждали, что все, что в пылу гнева произносила Бабуля, не раз сбывалось.

И сегодня, как и предчувствовала Сауле, после вчерашнего, затеянного Бабулей по своей доброй традиции «серьезного разговора» о семейных ценностях, всех домочадцев ожидает нелегкий день. Но пока все спокойно. Чай готов. Бабуля и ее невестка садятся вместе за накрытый стол. Все стоит в строго заведенном порядке, и Сауле со старанием разливает чай с молоком, также в определенных Бабулей пропорциях.

— Наверное, постирать шторы надо сегодня, потом съездить к Кларе, проведать, давно ее не видела, — сладким голосом говорит Бабуля.

— А как доберетесь, мама? Может, завтра с Амиром съездите? Он запланирует время, а то сегодня у него, я точно знаю, никак не получится.

О, господи, как она могла произнести это слово «не получится»? Как? Реакция свекрови была предсказуемой и мгновенной, глаза недобро сощурились, брови холодно приподнялись.

— Ну да, конечно, как всегда, не получится. И в прошлый раз не было времени, и сегодня тоже, — в голосе свекрови зазвенел металл. — А когда вообще у вас время есть для меня? Ох, что-то солнце так светит, просто слепит…

Она резко встает и задергивает шторы. Начинается традиционный обход всего дома с раздраженным задергиванием штор во всех комнатах, сопровождаемый злобным шипением и проклятиями, на какие только богат язык.

Невестке остается только тихо сопровождать свекровь из комнаты в комнату в попытке быстро устранить с дороги рассерженной Бабули любые, как ей кажется, неправильно лежащие вещи и предметы. Правда, иногда Сауле удается от отчаяния огрызнуться себе под нос, но это бывает крайне редко, потому что она не самоубийца.

Несостоявшийся шедевр

Так вот, в тот самый день, когда Бабуля, разозленная отказом отвезти ее к подруге, шла крестным ходом по комнатам, задергивая с изощренными проклятиями шторы, где-то в далекой Японии, на уютной открытой террасе, у мастера Иошихиро Санада уже все было приготовлено для работы.

Бумага манит своей белизной, разложены краски, разведена тушь, ровными рядами лежат великолепные, проверенные многими шедеврами кисти. Иошихиро застывает от удовольствия и предчувствия. Несмотря на то что он давно признан самым лучшим в живописи бокусайга, перед каждой новой работой мастер волнуется и переживает как в первый раз.

Кисть ныряет в тушь, виртуозно опускается на бумагу и растекается в легкий, парящий мазок. Еще один, еще… И вот на свет появляется изящный цветок с живыми и нежными лепестками. Осталось только легко оттенить цветок — и работа готова. Да, готовиться к живописи приходится долго, обдумывать, ждать вдохновения, а сама работа рождается очень быстро. Только настоящее мастерство позволяет этого добиться.

Иошихиро прищуривается, легко опускает кисть в приготовленную краску и... Откуда-то сверху с отвратительным хлюпаньем на бумагу падает грязная капля. Нет, не краски… С довольным карканьем в небе кружит ворона. Мастер лихорадочно пытается убрать возникшее ниоткуда пятно, но оно только тянется за кистью и размазывается самым подлым образом на только что расцветшем прекрасном цветке.

Так совпало, что грязная воронья капля упала на картину ровно в тот момент, когда Бабуля на другом конце света, задернув штору, проворчала: «Адыра қалғыр!»¹ Где-то в отдалении послышались раскаты грома, и этот сияющий день неожиданно просто потух...

К вечеру

Наконец все успокоилось. Сауле потихоньку раздвинула все шторы, еще раз проверила, все ли соответствует свекровиному порядку в доме, приготовила вкусный ужин. Амир и дети наполнили дом своим шумным гомоном, от которого в доме стало уютно, и отдохнувшая Бабуля уже готова была расцеловать всех от своей большой, никуда не умещающейся любви.

Амир, торопливо доедая ужин, с радостью сообщил:

— Мам, а давай в выходной позовем твоих подружек в гости. Я гонорар получил сегодня, купим барана, сделаю вам сырне². Посидите, поболтаете, а то совсем что-то давно у нас их не было.

— Спасибо дорогой! Как ты догадался, что я уже скучаю по подружкам? Только днем об этом с Саулешей говорили.

Ага, мысленно проворчала невестка, с «Саулешей» и просто «говорили». Не видел он, как все в доме хлопало и трещало от такого «тихого» разговора.

— Да ну-у-у-у, — вдруг запротестовали дети. — Опять эти старушечьи разговоры слушать. Будут перечислять, кто умер, кто болеет и чем. Смеяться над шутками, которые мы наизусть уже знаем. Надоело...

— Ну-ка тихо! Что это за разговоры еще? Где ваше уважение, а? — попытался Амир привести их в чувство, но было уже поздно.

— Старушечьи? Спасибо, дети, на добром слове! Я, наверное, пойду к себе в комнату, что-то голова заболела, наверное, давление поднялось!

Так виртуозно сыграть несчастье и униженность умеет только Бабуля. Вдруг, совсем захромав, втянув голову в плечи, она выползает из-за стола и, пошатываясь, бредет в свою комнату. Дверь медленно, со скрипом закрывается. Слышится хлопанье окна и опять шум задергиваемых штор.

В бесплодном ожидании

В джунглях Амазонии, на берегу реки Хенгу, племя рыболовов и собирателей корней занимается обычным для себя делом. Но сегодня особенный день. Сегодня все готовятся к великому таинству, которое будет проводить шаман. Он знает все целебные и колдовские свойства растений и должен помочь молодому воину Гата и его жене зачать ребенка.

Шаман разжигает пламя в хижине, рассаживает женщин и воинов вокруг сидящей на земле в окружении светильников пары. Начинается его таинственный ритуал, сопровождаемый танцем и громкими взываниями к Духу Первого Вождя. Танец увлекает всех сидящих в хижине в хоровод, мужчины и женщины впадают в транс, потом, следуя шаману, выходят из хижины, оставляя пару в одиночестве.

Гата — робкий молодой воин. Он побаивается своей жены. Она намного его старше, потому что досталась в наследство от недавно умершего дяди. Его сверстники давно обзавелись многочисленным потомством, и только Гата никак не может преодолеть страх и неприязнь к своей «назначенной племенем» жене. Поэтому и дети у него не получаются. В этот раз шаман тихо пригрозил воину проклятьем и тем, что больше никогда не будет ему помогать, если Гата не сможет сегодня же овладеть своей женой.

К счастью, на этот раз заклинания шамана и танцы воинов помогли. Гата был готов к сражению за свое потомство. Но в самый ответственный момент Гата неожиданно с криком боли и отчаяния оттолкнул жену. Проникшая в священное ложе гигантская многоножка, вышедшая на ночную охоту, нанесла ему подлый удар. Повезло, что яд многоножки не убивает человека, а вызывает только сильную боль и слабость.

Воин, убив укусившую его тварь, еще раз попытался продолжить начатое, но ему уже было не до жены. Жар и спутанное сознание сделали его абсолютно бессильным. После долгой и бесполезной борьбы с равнодушной плотью его безжалостная жена, с отвращением плюнув в сторону супруга, оттолкнула его и, отвернувшись к стене хижины, скоро захрапела.

— Почему ты не укусила ее? — шепотом спросил Гата у разрубленной многоножки. Он бы сейчас отдал все на свете, лишь бы эта злобная старуха наконец заболела или, еще лучше, умерла бы. Вот тогда племя даст ему полную свободу в выборе своей любимой женщины и у него обязательно появятся дети.

Но вся штука была в том, что эта гигантская многоножка появилась в хижине именно тогда, когда в гневе Бабуля задернула шторы в доме у подножья таких далеких Тянь-Шаньских гор, произнеся очередное проклятье: «Тұқымы құрғыр!»³

Примирение

Амир вместе с детьми, которым было строго наказано больше никогда не обижать бабушку, смиренно входят в ее спальню.

— Мам, ты прости уж нас.

— Бабуля, не обижайся, мы не подумав сказали. Мы только рады будем твоим подружкам. Все приготовим тебе, поможем накрыть стол. Даже споем, если захочешь.

— А, ничего мне не надо, дети! Живите спокойно, мне теперь только и остается, что ждать своей смерти.

— Ужас, мама, зачем ты это говоришь? В общем, зови свою Клару, я все закуплю и сам приготовлю, а Сауле и дети помогут, ладно?

— Рахмет, айналайын! Шторы открой, что-то темновато в комнате совсем. Ладно, сейчас ей и позвоню.

— Клара, это ты? — кричит она в телефон. — Да, да. Ты приходи ко мне в выходной, а то я соскучилась. А? Приехала? Так и ее захвати, я буду рада ее увидеть. Ага, договорились, к обеду жду, пока.

— Дочка Клары приехала из Исландии с семьей, ну, я и ее тоже позвала. Посмотрим на нее, послушаем, это интересно. Ладно, дети, идите, я уже устала. Дайте-ка поцелую всех. Спокойной ночи.

Гости

По всему дому разливается аромат сырне, стол сияет белоснежной скатертью и начищенной посудой. Все давно готово, но гости не торопятся. Уже час дня, а их все нет. Бабуля нервничает, но не звонит подруге. Она без конца проверяет расстановку блюд и приборов, строго следит, чтобы никто из детей ближе, чем на метр, к столу не приближался. И вот, к половине четвертого приходит Клара с молодой, очень красивой и элегантно одетой женщиной.

— Да неужели это та маленькая, курносая Сабирочка? Ай, какая красавица! Ну, проходи, Клара, садись, дорогая. Дети столько наготовили, старались.

— А мы только из-за стола, уж извините. Пришлось заехать к племяннику, он сейчас в городе, вечером уезжает и очень просил нас заехать сначала к нему. Он ведь сейчас советник премьер-министра, времени у него совсем не бывает, поэтому никак не отложить было. Да и Сабирочке уже скоро надо собираться домой, она ведь ответственный пост занимает в нефтяной компании. Как там она называется, доченька?

— Pettersen North Oil, — с важностью произносит молодая дама.

— Ага, вот так. Она там директор. Поэтому мы ненадолго, — бесцеремонно говорит Клара.

Глаза Бабули с каждым словом Клары становятся все мутнее и мутнее. У домочадцев от дурных предчувствий холодеют спины.

— Да что ты говоришь? — как-то неестественно весело выдавила из себя Бабуля. — Ну, конечно, я понимаю, мы тут вас ждем, как людей. А они, видите ли, совсем не к нам шли. Может, просто по дороге заскочили, а? Ну и что, что советник, а где твоя вежливость? И дочка, наверное, такая же. И что такого, что она директор какого-то Персенаула? Там, в Исландии, говорят, родителей не уважают, своих стариков в дома престарелых пачками сдают. А, Сабира, правда? — понесла Бабуля.

— Ну что вы? Что вы такое говорите? — только и смогла произнести Кларина дочка. От ее гордой стати ничего не осталось, только растерянность и испуг.

— Ты с ума сошла, что ли? — закричала Клара. — С порога, понимаешь, начала тут мне свой дурной характер показывать. Неисправимая ты все-таки. Как была ведьма, так и осталась! Пошли, доча. Нечего нам здесь делать.

— Давай, давай, катись отсюда, старая. Не понимаешь, когда к тебе по-человечески, с уважением, обращаются, так катись отсюда. Чтобы духу твоего здесь больше не было!

— Молан шошайғыр⁴, — со злобой задергивая шторы, продолжала еще долго ругаться Бабуля. Она не позволила никому прикоснуться к приготовленному угощению, демонстративно вывалив все в мусор. И еще неделю в доме стояла зловещая тишина, иногда сотрясаемая проклятиями в сторону невежливых гостей.

Бардарбунга

В момент самого пика гнева и ругательств Бабули в сторону невежливых гостей, в далекой Исландии произошло извержение спящего подледного вулкана Бардарбунга. Было зарегистрировано примерно две тысячи подземных толчков, эвакуировано близлежащее поселение, авиакомпаниям пришлось отменять свои рейсы, и самолеты не могли летать еще около недели.

Пожилая пара Снорри и Ингибьерг Стурлусон успели эвакуироваться вместе с другими жителями с опасной территории, где расположился их маленький городок. Возвращаясь после отбоя тревоги, они были волне счастливы, когда не обнаружили в доме и на улицах сильных повреждений. Вот только почему-то ранее разрушенные и упавшие камни старого кладбища, где были похоронены и их родители, и единственный сын, торчали из земли, как будто были установлены недавно. «Наверное, от землетрясения», — сказали жители. Ведь они давно собирались все восстановить, только вот прогнозы были нехорошие. Сказали, что будут еще и еще толчки, поэтому надо ждать. А сколько, никому не известно.

Гроза

Как вы понимаете, наша бабуля не всегда была Бабулей. Когда-то молодая и крепкая Самал, аспирантка исторического факультета, увлеклась археологией и была самой упертой в поиске и изучении зарытых глубоко под землей памятников степной цивилизации. Она не пропускала ни одной экспедиции, пусть проходящей даже в самых тяжелых условиях. Самал была убеждена, что степные курганы только ей откроют свои глубокие тайны, а серые, невзрачные обломки, черепки и захоронения только ей позволят разгадывать судьбы давно затерянных городов и народов.

Ее фанатичная преданность профессии позволяла многим ее сокурсникам и коллегам по экспедициям филонить от учебы и работы, предаваясь праздному времяпровождению, суровым кутежам и неизменным, бурным, но недолгим романам. Но эти незатейливые радости экспедиций никак не трогали сердце Самал. С усердием с утра до позднего вечера она посвящала себя раскопкам, очищая артефакты и делая загадочные записи. Почему загадочные? Да потому, что для того, чтобы не разбрасываться своими открытиями, она изобрела свой собственный шифр, который потом после окончания работы превращался в интереснейшие археологические интерпретации.

Так и в этот день Самал встала раньше всех, умылась и собралась пойти к месту раскопок, которое было расположено довольно далеко от их лагеря.

— Самал, ты куда? Ты что, не в курсе? Сегодня приезжает шеф, и всех просили собраться в местном клубе. Машина подъедет к двенадцати. Так что пока можно никуда не ходить, — пыталась остановить ее единственная подруга Клара.

Единственная, потому что, в отличие от других, никогда не задавала ей глупых вопросов и вообще использовала Самал как надежный, молчаливый щит и подмогу в учебе еще со вступительных экзаменов.

Шеф, руководитель экспедиции, в отличие от многих, к археологии был равнодушен, наведывался нечасто и, как правило, только для того, чтобы «придать группе импульс». А попросту наораться, выговориться, вылить всю накопившуюся в затхлом академическом институте злобу и тоску на молодых, полностью зависящих от него аспирантов и других членов экспедиции.

— Так до этого времени я успею еще кое-что доделать. Вы поезжайте, а я сама доберусь. Там немного пройти напрямую через степь, и я там.

— Смотри, вон какая туча приближается. Гроза будет, сиди-ка лучше в лагере, потом закончишь. Боже мой, что ты за человек такой?

— Клара, я пошла. Не волнуйся, я не опоздаю.

— Тогда хоть одежду приличную захвати, чтобы переодеться перед встречей, а то сейчас ты выглядишь уже как пугало, а что будет потом? — засмеялась Клара.

— Точно, так и сделаю. А лучше сейчас сразу оденусь. Мне совсем немного надо поработать, сделать последние записи, в пыли возиться не буду.

В общем, она с радостью выскользнула из палатки и торопливо пошла по пыльной степи, которая с урчанием готовилась встретить большую грозу. Приятно, что никого не было на раскопе, только она. Самал нырнула в свою стихию, в воображении превращая пустынный пейзаж в живой, наполненный караванами и удивительными строениями древний город. Во время своих экспедиций она приобрела совершенные способности к расшифровке древних текстов и рисунков, пониманию их значения и взаимосвязей.

Ее разум четко выстраивал найденные материальные свидетельства, самые запутанные тексты и события, в них описанные, в строгий и последовательный порядок. Но самое главное, что у нее появился свой собственный потрясающий секрет. Несколько дней назад в очередном старом захоронении она наткнулась на очень древний амулет в форме загадочного знака. Совсем небольшая изящная вещица была обвита вокруг шеи останков, судя по богатому убранству, очень знатной женщины. Но Самал была почти уверена, что она, скорее всего, была почитаемой всеми шаманкой.

Самал тщательно очистила амулет и обнаружила на нем хорошо сохранившуюся надпись. Когда она сверилась со своими записями, ей удалось понять ее смысл: «Словом твоим владею я, будешь служить мне до конца твоего пути».

Она очнулась от работы над расшифровкой уже почти к полудню, услышав раскаты недалекой грозы. Торопливо собрала свои тетради и сверток с находкой, отряхнула платье, которое считала, нарядным и быстрым шагом направилась в сторону аула, где должны была проходить встреча.

Гром и большая черная туча стремительно нагоняли Самал. Завеса дождя, разрываемая молниями, приближалась так скоро, что стало понятно, что она через мгновенье накроет бегущую женщину.

— Что же делать? Что делать? — судорожно соображала она, взбираясь на очередной бугорок. — Вот, теперь приду вся промокшая, ужас! Буду выглядеть как идиотка! И без этого все смеются надо мной, а теперь вообще скажут — мокрая курица.

И тут в ее голову, обмотанную двумя жидкими косичками, пришла просто гениальная мысль. Она остановилась на самой вершине небольшой возвышенности и под грохот грома, сопротивляясь сильным порывам ветра, сняла с себя платье и нижнее белье. Времени хватило, чтобы аккуратно все сложить.

Самал только успела сесть на свою одежду, как на нее обрушился просто водопад дождя. Вода била по лицу, стекала по телу, но главное, чему она сейчас радовалась, что ее пышные формы надежно сохранят одежду и тетрадки с записями в безопасности.

Какую странную картину увидел бы человек на фоне этой страшной грозы в бескрайней, как океан, и плоской степи. Голая молодая женщина величественно восседает на невысоком бугорке посреди бурлящей природы, как будто управляя стихиями грома и молний.

«Вот это да! — думала про себя Самал. — Как это все-таки прекрасно и совсем даже не страшно!»

Ей захотелось петь от воодушевления. И тут она театральным голосом прокричала навстречу порывам ветра:

— Я, повелительница грома и молний, приказываю тебе, гроза, успокоиться!

Не успела она договорить, как черное беспамятство накрыло ее с ужасным грохотом и вспышкой.

Определить, сколько времени пробыла без сознания, Самал не смогла. Очнулась она от тихого, но очень строгого голоса: «Верни мой амулет. И больше не играй с судьбой, не заглядывай в прошлое. Это тебе мое предупреждение». Но никого рядом не было.

Гроза ушла дальше. Сильный ветер сразу осушил мокрое тело Самал. Она встала, как механическая кукла, быстро оделась в оставшуюся сухой одежду и направилась к сельскому клубу.

В открывшуюся с грохотом дверь Самал вошла уже в разгар встречи, на пике гневной речи шефа. Всех поразило, что она была в совершенно сухом платье, несмотря на то что гроза и дождь только-только закончились. Ее жидкие косы, раньше всегда уложенные в скромные рулики вокруг головы, теперь отчаянно торчали в разные стороны, источая дымок и легкий запах гари.

Лицо Самал было неузнаваемым, все покрытое сажей, а через эту устрашающую маску выглядывали горящие, круглые, бессмысленные глаза. Собрание прервали, пытаясь привести девушку в чувство, расспросить о случившемся, но все было бесполезно. Только к позднему вечеру она очнулась и, как сквозь сон, стала бормотать несвязные, непонятные слова. По утверждению врача экспедиции, она находилась в районе удара молнии и поэтому могла стать жертвой сильного разряда. Такое случается. Слава богу, что все обошлось и она осталась жива.

Перемены

С того дня жизнь Самал изменилась. Буквально через день она пришла в себя и, несмотря на уговоры коллег, решительно засобиралась домой. Все, конечно, просили ее остаться. Но только по одной простой причине — ведь в лице Самал экспедиция сразу теряла свой главный научный потенциал, а это обязательно отразилось бы и на их обеспечении, и на возможности волынить от работы.

Но шеф не стал возражать. Он знал, что эта аспирантка наработала материал на несколько диссертаций и при любом раскладе все лавры останутся при нем. Поэтому он настойчиво предупредил Самал, что она должна передать ему весь материал по готовности, который выйдет, разумеется, под его авторством.

Самал было все равно, ее оглушенное сознание перестало реагировать на такие простые и обыденные вещи. Все думали, что именно последствия неожиданной травмы сделали ее отрешенной, замкнутой и абсолютно незаинтересованной в продолжении своей научной работой. А Самал никак не могла забыть зловещее предупреждение шаманки, особенно о том, что ей нельзя заглядывать в прошлое.

Прошло несколько лет после того происшествия. Самал не стала дописывать свою диссертацию, она уехала к родителям и там вскоре вышла замуж за вдовца, директора местной школы. Родился единственный и любимый сын Амир, ради которого родители были готовы на все.

Мальчик был очень смышленый, хорошо учился и после окончания школы легко поступил в престижный институт. Самал с мужем не нарадовались его успехам, потом женитьбе, рождению внука и внучки. Но так случилось, что супруг Самал скоропостижно скончался в самое хорошее время их совместной жизни, уже устроенной и в окружении дружной семьи.

Самал очень страдала, она стала ворчливой и требовала от своих близких удвоенного внимания и уважения. Хотя дети и внуки и так очень ее любили, выполняли все ее капризы, терпеливо выслушивали длинные нравоучения, ласково отвечая на все претензии: «Да, Бабуля; ты права, Бабуля; хорошо Бабуля…»

Сны бабули

Так вернемся к нашей Бабуле, растревоженной и раздосадованной последними событиями. Она не спит уже несколько ночей подряд. Даже боится закрыть глаза. Совсем недавно стоило ей только добраться до кровати, как ее охватывал сладкий глубокий сон. Но вот что-то произошло. Непорядок она заметила, когда, не помня сна, проснулась от собственного крика в холодном поту. Что ей приснилось, она никак не могла вспомнить. Какие-то бессвязные отрывки речи, незнакомые образы и звуки. И все!

Сон 1

Однажды она открыла глаза среди ночи и была удивлена до ужаса. На спинке кровати сидела громадная ворона. Она странным образом улыбалась, заглядывая хитрым глазом прямо в зрачки Бабули, которая не могла от страха даже пошевелить рукой.

Потом ворона стала расти, переливаясь разными цветами и заполняя собой всю комнату, и рядом с Бабулей вдруг появилось гигантское яйцо, которое стало трескаться на глазах. С отчаянием разрушая скорлупу, из яйца выкарабкивался щуплый человек с азиатским лицом. Он плакал и, протягивая к Бабуле руки, повторяя: «ХА-ХА, ХА-ХА!»

— А-а-а-а-а-а-а-а… — с криком ужаса Бабуля открыла глаза. Амир стоял рядом с растерянным лицом.

— Мама, мама, что с тобой? Скорую вызывать?

— Да, скорее, задыхаюсь…

Скорая прилетела за несколько минут.

— Давление немного повышено, сердцебиение учащенное, но в целом все в норме. Наверное, стресс. Вот, выпейте, Бабуля, сейчас. А завтра врач придет, осмотрит, даст назначения. Берегите маму! — сказал сонный доктор встревоженным детям.

Утром за чаем Бабуля рассказывала Амиру о своем кошмаре в подробностях.

— Не похоже, что он хохотал. Лицо его было скорее страдающим. Господи, да что же это за сон такой?

Сауле, притаившись за столом, боясь напугать Бабулю своими догадками или еще чем-нибудь не угодить, тихо сидела в сторонке. Но вдруг она вслух вспомнила свою недавнюю поездку по городу с делегацией из Японии. Она тогда много говорила с гостями о том, как живут семьи, родители и дети в этой сказочно прекрасной стране. Ее немного насмешило звучание некоторых японских слов: папа — «тити», жена — «канай», и особенно слово — мама, которое звучало как «хаха».

— Да какая же я ему мама, смеешься надо мною, да? — с угрозой спрашивает растерянная Бабуля.

— И не думаю, я просто вспомнила, — оправдываясь, прошептала Сауле.

— Ох, пойду лягу, что-то голова кружится.

Сон 2

Прошло несколько дней, все вроде наладилось. Бабуля опять вошла в роль вечно обиженной управительницы. В очередной скандальный день она решила лечь пораньше, чтобы продемонстрировать свою беспомощность и слабость. Но вместо того чтобы немного полежать и за ужином дать всем понять, как ее обидели, она неожиданно крепко заснула. Сын тихо укрыл ее, закрыл дверь и запретил детям шуметь рядом с ее комнатой.

Сначала Бабуля плыла в лодке по большой, полноводной реке. Она никогда даже представить себе не могла такой пейзаж, ведь родилась и выросла на лоне непритязательной степной природы и никогда не видела таких тропических красот. Ей нравилось, что она может опустить руку в воду, которая ласково бурлит между растопыренными пальцами.

Оглядывая длинную лодку, Бабуля увидела, что на самом ее краю сидит маленький голый мальчик. Он похож на тех аборигенов, которых часто показывают по телевизору географические каналы. Его лицо было такое грустное.

— Эй, сынок, как тебя зовут? Ты почему голый совсем? Где твои родители? Куда мы плывем?

Мальчик отворачивается от Бабули и смотрит на воду. Та тоже бросает свой взгляд на реку. Но что это? Их лодка плывет по реке, кишащей людьми, мужчинами, женщинами и детьми. Они все пытаются плыть к берегу, но течение все время выносит их в середину реки. Вдруг перед лодкой вырастает большая серая волна, которая накрывает людей, лодку, Бабулю, мальчика, и тащит всех на дно. Бабуля хватает мальчонку, прижимает его к себе и, набрав побольше воздуха, пытается выплыть на поверхность. Но чьи-то руки тянут ее обратно.

— А-а-а-а… — с криком проснулась Бабуля.

— Опять кошмар? — спросил Амир с тревогой.

Когда он только успевает подойти?

— Да ты уже минут пять стонешь. А перед тем как очнуться, вообще перестала дышать. Я испугался. Мама, завтра же идем к врачу. Это нехорошо.

— Ладно, ладно, сынок. Иди, спи, все уже хорошо!

— Точно? Может, рядом посижу?

— Нет, не надо. Все уже хорошо, иди, спи.

Бабуля немного успокоилась, но уснуть ей, конечно же, не удалось. Что же это такое, а? Кто такие эти люди, которые не могут доплыть до берега, и что это за мальчик, и почему они все чуть не утонули под серой гигантской волной?

— Теперь никому и не расскажешь. Дети запихают в психушку, не дай бог. Господи помоги мне, помоги… — шептала Бабуля.

Сон 3

Наконец все нормализовалось, врач снял все назначения, объяснив, что кошмары были связаны с переутомлением. Дома все ходили по струнке, боясь растревожить Бабулю. Она чувствовала прилив сил и большой любви к детям. Близился ее день рождения, и Бабуля находилась в сладком предвкушении подарков и сюрпризов.

Завтра должны прийти родственники, друзья семьи. Все будут ее хвалить, говорить только хорошее, вспомнят наконец, какая она была красивая в молодости, сколько сделала для своей семьи и детей, как была щедра к родственникам.

Сауле вместе с Бабулей съездила в лучший магазин женской одежды, где они выбрали самое красивое платье. Амир заранее подарил ей серьги и кольцо с синим сапфиром невероятной прозрачности. Дети суетились и приводили в порядок большой дом. Хороший будет день!

В сладких предчувствиях завтрашнего дня рождения Бабуля смежила глаза и окунулась в теплую, мирную дремоту. Но громкий стук и оглушительный голос вытряхнули ее из глубокого сладкого покоя. Рядом с кроватью стоял лохматый великан в широкой кожаной одежде и в шлеме с рогами, совсем такой же, как в том мультфильме про дракона, который так нравится Бабулиным внукам. Он стучал жезлом и, нахмурив лохматые брови, ругался так громко, что было похоже, что он кричит в рупор.

— Хэй гëмуль кона, вакнаду! Айтларду алдрей ад гефа фоулкы фрыд? Мед бëлвунум тинум векур тсу охкур ëтль. Тьад мëн фара итла мед тиг эф тсу эхкы хактыр ад бëльва фоулкы, шко! Шкыладу верндаргрыпонум афтур тыль ярдар ог кверфду шво мед бëлвунум тинум. Ту шкальт шверья мьер ад тсу мюнт алдрей сейа тсëй афтур!

Бабуля вдруг поняла, что она знает этот язык и то, о чем говорит это чудовище:

— Эй, старуха, просыпайся! Ты дашь людям покой когда-нибудь? Своими проклятьями всех нас подняла. Смотри, плохо тебе будет, если не прекратишь людей проклинать! Верни амулет земле и забери свои проклятья обратно. Поклянись, что больше никогда не произнесешь их.

— Ег мюн, ег мюн шкылья вэрнаргипнум! Ег швэр ад ех эг мюн алдрэй белва нейнум! Лаухту мыг бара ы фрыды, — вдруг заплакала Бабуля, заговорив на незнакомом ей языке. — Я верну амулет, верну! Клянусь, что никогда не буду никого проклинать! Только оставьте меня в покое!

Образ рассерженного великана растаял. Теперь все встало на свои места, Бабуля Самал наконец поняла, о чем просило чудовище. Амулет шаманки, конечно, тот старый амулет, который остался у нее от раскопок!

Бабуля вытряхнула из старых коробок, вытащенных из глубины шкафа, все, что там было, старые бумаги, альбомы, фотографии. Среди них она и нашла сверток с тем злосчастным амулетом, о котором сказал ей в ту грозу строгий голос шаманки. Теперь все укладывалось в ее голове: вся ее последующая жизнь после той находки в экспедиции, постоянно сопровождающее ее чувство одиночества при той большой любви, которой она всегда была окружена, и все те странные вещи, которые происходили с ней в эти последние дни.

Новый день

Амулет должен быть возвращен земле, он не принесет никому счастья — решение созрело моментально. Бабуля, не дожидаясь утра, оделась и вышла со свертком на трассу, расположенную недалеко от дома. Остановившийся ранний водитель был удивлен ее решительностью и строгой настойчивостью. Ему пришлось повернуть и поехать совсем в другую сторону, но он ничего не мог с собой поделать, действуя как под гипнозом.

Они свернули на дорогу, уходящую в горное ущелье. Уже пробивался рассвет, когда Бабуля Самал, попросив водителя подождать ее на дороге, спустилась к реке, на берегу которой росло священное дерево, увешанное лентами, оставляемыми туристами и паломниками. Рядом с его корнями и был оставлен этот амулет, старательно прикрытый камнями, сухими листьями и травой.

С легкой душой и хорошим настроением Бабуля Самал возвращалась домой к детям, где — она точно знала! — сегодня начнется новая и добрая жизнь. Да, и никаких больше проклятий!

Утро застало всю семью врасплох. На кухне суетилась Бабуля, готовя пышные баурсаки. Она пела, резво и быстро двигаясь по комнате. На столе было все приготовлено для завтрака большой семьи. Амир, дети и Сауле замерли от неожиданности, и у каждого возникла почти одновременно мысль, что Бабуля окончательно сошла с ума.

— Что смотрите? Доброе утро! Садитесь скорее, завтрак остынет!

Бабуля остановилась, удивляясь нерешительности детей. Потом, махнула рукой и по-доброму засмеялась.

— Субетэ дайобудэсу! Ой, нет. Алт вэлвюр илайи! Ой, да что это я? Хотела сказать — теперь все у нас будет хорошо!

Находка

— Этот тупой Макс опять куда-то убежал, надоел уже, — тихо ворчал мальчик, разыскивая куда-то запропастившегося щенка. — И зачем только мама купила эту собаку? Теперь гуляй с ним часами, учи его всему. Нет чтобы купить что-нибудь интересное или съездить куда-нибудь на каникулы. Теперь вот целое лето в городе париться, видите ли, «школу как попало закончил». Признались бы просто, что на поездку денег нет. Эх, не везет же, почти все друзья уже на море, а я тут только разок на речку выехал, да и то вместе с этой надоевшей, упрямой собакой.

Даник, проходя недалеко от дерева, увешанного какими-то тряпками, с раздражением пнул попавшийся под ноги камень. Тут же сквозь поднятое облачко пыли с радостным сопением просунулась радостная щенячья морда. Смачно лизнув хозяина в лицо, Максик с азартом стал докапывать образовавшуюся после снесенного камня ямку.

Присев на берегу шумной горной речки, Данияр погрузился в думы о своей неудачливой жизни, но мокрый нос Макса опять отвлек его от этого грустного занятия.

— Что пристал? Иди отсюда, болван, — Даник хотел было оттолкнуть надевшую собаку, но заметил что-то у нее в зубах. Это оказался кожаный старый шнурок с небольшим камешком, похожим на чей-то большой клык и с нацарапанной надписью.

— Фу, что это такое, а? — брезгливо рассматривая находку, проворчал Данияр. Подойдя к воде, он потер клык песком и увидел, что надпись стала ярче, даже, как ему показалось, знаки вдруг начали переливаться каким-то внутренним светом. — О, я такие уже видел. Макс, молодец, это же амулет, как у охотников в кино, смотри.

Мальчик смело надел амулет и, тут же, как свойственно детям, вооружившись ветками, полностью растворился в своем собственном мире, где он был мужественным охотником, вышедшим на поиски приключений со своим верным и доблестным псом Максом.

Как ни странно, но эта поездка с родителями на природу, к горной реке, оказалась не такой уж и скучной. Когда пришла пора возвращаться домой и мама позвала Даника, он прибежал довольный и запыхавшийся вместе со своим щенком. Мама была рада, что приняла такое решение и что теперь у сына появился друг, о котором он будет заботиться и наконец отвлечется от дурацких гаджетов и стрелялок.

Пока ехали домой, уставшие друзья заснули, и папа, боясь разбудить спящего сына, отнес его сразу в кровать. У щенка тоже уже не хватило сил на продолжение игр, и он заснул рядом со своим неумытым хозяином.

— Мальчик, мальчик проснись… — вдруг разбудил Даника женский голос.

— Мам, ты что? У нас же каникулы, я спать хочу, — не открывая глаз, пробормотал мальчик, пытаясь опять заснуть.

— Посмотри на меня, — строго, уже почти в ухо прошептал незнакомый голос.

Даник от страха попытался нырнуть поглубже под одеяло, но оно упрямо сползало. Глаза сами по себе расклеились, и, онемев от ужаса, он увидел прямо рядом с собой колеблющееся, как в тумане, женское лицо.

— Ты нашел мой амулет, ты должен его вернуть мне.

— Заберите его, пожалуйста, вот он, — срывая трясущимися руками амулет с шеи, заплакал Данияр.

— Я не могу это сделать сейчас, а только тогда, когда он будет возвращен на место. Поэтому тебе придется принести мне его. Приготовься, путь будет нелегкий.

— Но ведь меня никто не отпустит, я маленький, родители будут против, и вообще… я боюсь, — размазывая слезы по лицу, шептал мальчик.

— Не бойся, никто и не заметит твоего отсутствия, а найти путь тебе поможет сам амулет. Но есть одно условие, ты сможешь управлять им только тогда, когда будешь зол… Тебе пора, я жду, у тебя три дня… — лицо растаяло без следа.

Рядом с кроватью безмятежно сопел Макс. Все вокруг было вроде спокойно и тихо. Даник, немного успокоившись, опять крепко заснул, даже не пытаясь себе объяснить, что же произошло. Утром весь ночной ужас совсем забылся. На кухне было, как всегда, уютно и весело. Бестолково суетился Макс, путаясь под ногами под доброе ворчание отца и мешая маме расставлять ароматный завтрак.

День прошел как всегда — Даник немного на улице поиграл с собакой, почитал ерунду, подсунутую мамой, посмотрел всякую всячину в планшете. Но к вечеру внутри мальчика вдруг поднялась тошнотворная тревога. Он никак не мог вспомнить, что за сон ему приснился. А найденный вчера амулет стал как будто тяжелее и неудобнее, но снять его у Даника не хватило сил.

— Дурацкий амулет! Вот откуда ты его приволок, Макс? Вечно из-за тебя мне приходится мучиться. Был бы ты хоть настоящим псом, охранником, а то какой-то карликовый пудель. Ненавижу тебя, — стоило ему произнести эти слова, как маленький щенок мгновенно превратился в неимоверно крупного, мощного пса.

— Ма-а-акс? — испуганно прошептал Даник, вжимаясь от страха спиной в закрытую дверь. Пес послушно сел перед мальчиком, правда, трудно сказать, что это был просто пес. Перед мальчиком сидело просто невероятно громадное чудовище, отдаленно напоминавшее собаку и совсем, совсем отдаленно, маленького щенка по кличке Макс.

Чудище дружелюбно лизнуло хозяина и постучало гигантским хвостом по полу.

— Пора, — сказало оно.

— Ты? Это ты сказал, Макс?

— А кто еще, конечно, я! Пора, говорю, у нас мало времени.

Примечания

1. Чтоб тебе пусто было!
2. Жаркое из свежений баранины.
3. Да истребится твое потомство!
4. Чтоб ты сдохла! (буквально: Чтоб твоя могила торчала!)