Алим Тыналин

170

Казан

953 год

С утра прошел сильный дождь, потом выглянуло солнце. Город отряхнулся, радостно засиял влажными улочками.

Надир вышел из дома. Поглаживая бороду, потихоньку бормотал, чтобы не забыть: «Купить зерна, мяса, куриных яиц. Не забыть молоко, капусту и морковь. Отдать долг писарю за письмо к отцу. Обменять у кузнеца подковы на бутыль с краской. Купить ткань на платье дочке, казан, глиняный кувшин побольше и две миски».

— Надир! — закричала женщина из глубины дома. — Маленький казан совсем негодный, не забудь купить, а то готовить не в чем!

— Да помню я, помню! — поморщился Надир и ускорил шаг.

Он шел на базар между маленькими глиняными домиками. Дорога, утоптанная тысячами ног, скользила после дождя. Надир приветствовал знакомых, желая, чтобы Аллах принес счастье и благополучие в их жилища.

— И тебе всех благ, Надир! — отвечали они.

Первым делом он забежал к кузнецу, забрал подковы в обмен на краску. На старого коня Надир каждое утро навешивал бутыли с краской, которую он делал по вечерам. Потом вез на базар продавать. Накануне у коня отвалилась подкова. Без него вся торговля встала. Вечером с инструментами придет брат, подкует коня, он это умеет. Сразу заменит пару других подков, те тоже еле держатся. А то кузнецу слишком дорого платить.

После кузнеца Надир вышел на базарную площадь. Нашел писаря, отдал давний долг. Купил все, что жена наказывала, вроде ничего не забыл. Взгромоздил тяжелую корзину с покупками на спину, потихоньку пошел домой.

По дороге спина заболела, остановился передохнуть у молодой арчи. Корзину поставил на землю. Рядом проходила пожилая нищенка, посмотрела на Надира, подошла.

— Уважаемый, хочешь узнать будущее?

Надир покачал головой.

— Уйди, женщина, нет у меня денег.

— А зачем твои деньги? Старая Инджа тебе задаром расскажет.

— Не надо мне ничего, дай отдышаться.

— Вот, смотри на свою ладонь. Жить будешь долго, семья большая у тебя, будет еще больше. А потом все они уйдут из этих мест.

— Куда уйдут? — против воли заинтересовался Надир.

Нищенка поцокала языком.

— В степи уйдут, будут там жить, скот разводить и кочевать. А это место надолго пустым станет.

— Почему?

— Потому что буран сильный будет. Снесет все дома, а людей здешних разметает по свету.

Надир вздрогнул, глядя на морщинистое лицо старухи.

— Что ты болтаешь, старая карга? Какой еще буран?

— Старая Инджа никогда не врет. А буран красный будет. Надолго утихнут эти места. А потом придут белолицые воины и возродят город. И будут здесь много людей жить. Много больше, чем сейчас. На железных конях по земле ездить смогут. Железных огнедышащих драконов оседлают, по небу будут кататься.

Надир махнул рукой.

— Что-то ты совсем из ума выжила, старуха! Иди, не мешай мне.

— А чтобы твой род остался на земле, подари этому дереву что-нибудь из своего имущества. Мне ничего не надо. Оставь арче. Видишь, на ней ленточки повязаны. Это потому, что дерево священное. Прошлой весной здесь слепой прозрел.

На ветвях деревца и впрямь трепетали светлые лоскутки. Что-то такое слышал Надир про арчу. Но нищенке доверия не было.

— Ага, еще чего. Чтобы ты потом забрала?

— Старой Индже ничего не надо. А вот арче подари. Хотя бы этот казанчик.

— Убери руки, старая ведьма. Сказал же, не оставлю.

Надир снова взвалил корзину на спину, и пошел домой. Нищенка осталась позади, что-то бубня под нос.

Через полчаса, обливаясь потом, отдуваясь от тяжкого груза за спиной, Надир открыл калитку и вошел в дворик дома.

Жена вышла с младенцем на руках. Поджав губы, осмотрела покупки.

— Мясо чего-то несвежее. Опять тебе подсунули не то. Сколько раз говорить, внимательно смотри, перед тем как покупать!

Потом перевернула капусту.

— Слишком большую взял. А здесь, снизу, совсем пересохшая. Не мог глянуть, что ли?

Пощупала ткань.

— Материал грубоватый. Я же говорила, надо как у Зарифы, видел, какое она платье сшила своей племяннице?

Одной рукой держа младенца, порылась в корзине.

— А где казан?

— Да вот же он… Подожди, где казан? Я покупал, точно помню.

Жена положила младенца на траву. Вся подобралась, как готовая к смертельному броску кобра. И спросила тихим от еле сдерживаемой ярости голосом:

— Ты что, хочешь сказать, что потерял казан?

— Эм-м. Я его уложил в корзину. Потом, когда остановился у арчи, он тоже был, лежал сверху. А вот после…

— Нет, ну как можно быть таким глупцом? Тебе хоть какое дело ни поручи, все равно умудришься испортить! Ну что, трудно было принести казан домой?

— Подожди, там была одна побирушка, она заморочила мне голову…

— Нет, это ты заморочил мне голову! Когда уговорил поехать в этот забытый Аллахом край, где только яблоки да эти семь рек! И зачем я не послушала своих родителей, когда выходила за тебя замуж? Они ведь предупреждали, что ты никчемный и безалаберный глупец!

Младенец проснулся от криков жены и разрыдался. По его щеке полз жучок. Другие дети осторожно смотрели на разбушевавшуюся мать.

— Халима, я, наверное, обронил казан около арчи. Сейчас пойду и принесу его.

— Ты от своих красок совсем разума лишился? Та старуха, которая обвела тебя вокруг пальца, как ребенка, уже давно утащила его. Занеси лучше продукты в дом! Как ты вообще целым с базара вернулся? Голову свою под арчой не забыл, горе ты мое?

Надир потащил покупки в дом. Жена зашла следом, увидела, что одна из дочерей порвала платье и обрушила гнев на новую жертву.

Вечером Надир сходил-таки обратно к арче, но потерянного казана так и не нашел.

1853 год

Войска по сигналу устраивались на вечерний привал. Усталые после длительного перехода казаки расседлывали коней, разводили костры, варили похлебку.

Начальник отряда майор Перемышельский с инженер-поручиком Александровским поскакали дальше — осматривать долину, в которой остановились на отдых.

— Какие места здесь душе приятные, Гришаня! — меж тем, глубоко вздохнув, протянул фельдшер Алексей своему приятелю, войсковому лекарю Григорию Шанданову. — Да брось ты копаться в вещах, посмотри вокруг.

Осенняя долина, омываемая двумя речками, была действительно чудо как хороша. На юге синели горы. На сочной траве привольно раскинулись белые юрты, из которых тянулись струйки дыма. Рядом бродили овечки. От деревьев, растущих вдоль речек, тянуло заманчивым ароматом спелых яблок.

— Да, — согласился лекарь-офицер, на секунду поднял голову от вещевого мешка. — Сущий рай на грешной земле. Слушай, ты не знаешь, куда я котелок подевал?

Алексей постелил овчину в тени старой арчи. На ветвях дерева — что за диво! — трепетали тонкие ленточки. Уселся, с удовольствием закурил долгожданную трубочку. Выдохнул клубы дыма, сощурив глаза, смотрел, как фигурки майора Перемышельского и инженера-поручика показались на вершине холма.

— Не видел я твоего котелка, Гришаня. Видать, майору это местечко тоже приглянулось. Вон как ручками машет!

— Я слышал, что мы должны основать укрепление в другом месте. Хотя здесь, конечно, тоже хорошо. Ну, где же этот котел? Как мы ужин готовить будем?

— Скажи денщику, пусть у кашеваров опять возьмет.

— Нет, я позавчера высказал им неудовольствие за прокисшую похлебку. Теперь они меня терпеть не могут. Не дадут-с.

Угроза сна на пустой желудок не могла нарушить безмятежное состояние фельдшера. Он отвлекся от созерцания долины, посмотрел на соратника.

— Давай загадаем так, Гришаня. Ежели мы найдем сейчас котелок, то пойдем к майору и предложим выстроить поселение в этой долине. А не сыщем, пусть идет дальше и строит где хочет!

— Котелок найти нелегко, Лешка. Сейчас все трапезничают, кто же тебе даст задарма?

— А вот посмотрим! Договорились?

Лекарь кивнул. Густые усы его топорщились.

Фельдшер встал с овчины, выбил трубку. Подозвал денщика:

— Николаша, помнишь, унтер второй роты Краснорябов поминал, что у него котелок лишний завалялся? Иди попроси один.

— Не получится, Лексей Яковлевич. Треснул у них лишний котелок вчера, на костре передержали. Я уж у всех поспрашивал.

Усы лекаря, казалось, опустились вместе с рухнувшей надеждой.

— Я же говорил, Леха. Подождем, пока освободится котелок в третьей роте.

Фельдшер посмотрел по сторонам.

— Не хочу ждать. Я же проиграю тогда. Давай попробую поменять у кашеваров на овчину.

Подошел к валяющейся на земле овчине, поднял было, чтобы свернуть. Но накидка зацепилась. Фельдшер потянул сильнее.

— Да что такое? Мать честная, Гришаня, глянь, что я нашел! Что за чудо! Неужели это то, о чем я думаю?!

Перевернул овчину, а под ней обнаружился засыпанный землей округлый предмет. Вроде как посудина. Ручка пристала к овчине. Алексей принялся азартно рыть мягкую землю руками. И вскоре извлек на свет божий старинный котелок.

Лекарь подошел поближе, подкрутил кончики усов.

— Действительно, котел. Вернее, казан, как их здесь называют. Слушай, но он ведь очень старый?

— Ну и что? Главное, целехонек! Давай, Коля, готовь похлебку.

Денщик радостно умчался мыть найденный казан в речке.

А фельдшер повернулся к товарищу.

— А ведь я выиграл пари, Гриша! Нашелся-таки котелок! Как поужинаем, сразу к майору, будем уговаривать разбить здесь укрепление!

Лекарь довольно потирал руки.

— Никаких возражений, Алексей! Это ведь знамение!

Котелок был присоединен к вещевому имуществу войсковых лекарей и служил им долго и славно.

Спустя год, 4 февраля 1854 года, царем Николаем I был подписан указ об основании укрепления Верный.

Алим Тыналин

Алим Тыналин — юрист, выпускник первого курса Открытой литературной школы Алматы (семинар прозы и детской литературы Елены Клепиковой и Ксении Рогожниковой).

daktil_icon

daktilmailbox@gmail.com

fb_icontg_icon