Новогодний еж

Глава из романа «Я не вру, мама…»

Дед Морозом была наша классная. Я ее сразу узнал. По глазам.

— А ты кто у нас? Что приготовил Дедушке Морозу на Новый год? — спросила классная-Дед Мороз. — Стишок или песню?

Кто я? Как будто не знает, кто я. Сама вчера говорила:

— Муратов, таким, как ты, врунам, Нового года не будет. Все будут веселиться, а ты будешь скучать. Понял?

Как в воду глядела, Валентина Павловна. Скучаю...

— Ежик я, — сказав это, мне пришлось слегка покрутить головой, чтоб она заметила мои картонные иголки на шляпе. Сильнее двигать головой я не мог. Отец, всю ночь делавший мне наряд ежа, то ли увлекся, то ли реально думал, что голова ежа весит, как пятилитровое ведро с водой. Изведя на шапку все газеты нашего дома, он не успокоился, и в ход пошли журналы «Работница», которые мама собирала, сшивая их по годам в тяжелые книжные переплеты. Наутро возле моей кровати лежала серая, утыканная иглами и шишками ежовая шляпа с вытянутым вперед носом и широкой, словно губная гармошка, улыбкой. Помимо того, что она была чересчур тяжела для моей шестилетней шеи, так еще и оказалась мала мне.

— Не может быть, — сказал отец, натягивая ее на мою голову, — я все замерил.

Пока он тянул на меня эту бандуру, я все думал. Почему нельзя было просто купить, как всем пацанам, костюм мушкетера или на крайний случай рыцаря. Ну зачем были эти ночные мучения с ежом? Для чего?

— Клей ссохся, — удрученно сказал отец, — не просчитал! Ну, ниче. Сейчас.

Он сходил на кухню и принес марлю.

— Больной еж? — спросил я.

— Нет, — загадочно ответил он и перевязал марлей голову, прихватив к ней шапку, — раненый!

Больше частей из наряда ежа не было. Видать, весь пыл и изобретательство ушли на шляпу. Я так и пошел на утренник, придерживая руками голову, чтоб она не перевесилась в сторону.

Дети на утреннике играли. Мушкетеры бегали за принцессами. Рыцари ставили подножки Снежинкам. Робин Гуды метились в Зайчишек.

Лишь одинокий Еж, облокотившись на стенку, стоял, обхватив голову руками.

— Зуб болит? — поинтересовалась одетая в наряд Мышонка Алиса. Нормальный такой наряд. Черное платье, ушки на резинке, хвостик из ваты и больше никаких лишних килограммов оригинальности.

— Нет, — сказал я, — это ранение.

— Мне недавно папа зуб вырвал. Привязал ниткой к двери и дернул. Может, и тебе так? — она с сочувствием, на которое способны только девочки ее возраста, посмотрела на меня и предложила: — Хочешь, я рядом с тобой буду стоять?

— Вот еще. Не надо, — ответил я тоном, на который способны мальчики на любом отрезке своей жизни.

— Ну, как знаешь, — сказала она и убежала к елке.

Все вначале шло неплохо. Дети бегали, играла музыка. Вышел Дед Мороз с красным мешком и стал звать Снегурочку. Вместе с ним звали ее и дети. На третий или четвертый крик Снегурочка вышла, и все стали радоваться и хлопать. Затем Снегурочка обежала всех и каждого, схватив за руку, присоединила к общему хороводу.

— Ты че тут стоишь, а ну давай в круг, — сказала Снегурочка голосом нашей технички тети Маши и потянула меня за собой.

Зазвучала музыка. Валерий Леонтьев заторопил наш хоровод вокруг елки, и под песню «А я бегу, бегу, бегу, а он горит» весь детский садик побежал. Бежал и я, то и дело то хватаясь за голову, то тыкаясь ею в бок Снегурочки.

— Муратов, она че у тебя, железная? Ты мне весь живот уже избил, — пыхтя и на бегу спрашивала она.

— Нет. Бумажная! Отец из бумаги с клеем сделал, — отвечал я, мотыляя от тряски головой в разные стороны, — еж я. Раненый.

— А-а-а, — вновь входя в образ внучки Деда Мороза, восклицала она и продолжила скакать, держа меня за руку.

Так мы отскакали Леонтьева. Потом был танец маленьких утят, Чунга-Чанга, про Красную шапочку. На песне Мамонтенка я завалил хоровод — не удержал голову и шарахнул ею по Снегурочке, та от неожиданности свалилась по ходу пляски и утащила за собой всех детей с Дедом Морозом в придачу.

— Хорошо, хоть елку не снесли, — басом прогремел голос завуча начальных классов Светланы Ивановны Тарковской, зашедшей в зал как раз в тот момент, когда Снегурочка, потирая свой бок, сказала:

— Ежа бы этого нах… Теперь синяк под платьем видно будет.

С появлением завуча праздник Нового года чуть выровнялся. Превратился в линейку. Во главе стоял Дед Мороз, потом Снегурочка, и дальше шли звери, мушкетеры, волки. Замыкал шеренгу Еж. Собственно, и стих я читал последним. С его мамой учили, когда отец шапку клеил.

— …Ленин, — просто отвечая. — Ленин! — так и сел старик.

Все захлопали. Светлана Ивановна пригладила волосы рукой, поправила свой галстук на шее и стала всех награждать. Кого за стих, кого за поведение, кого просто за то, что есть такой вот ребенок на свете; некоторых целовала, некоторых нет.

Меня наградили за костюм.

— Самый оригинальный костюм на нашем утреннике… у Муратова. Похлопаем, ребята, этому настоящему Ежу!

Все опять захлопали. Но на этот раз не сильно. Так как подарок был самый что ни на есть крутой — пластмассовый КамАЗ с откидным бортом и красной кабиной. Это не пупсики, не грабли для песочницы или другие отходы пластмассовой промышленности. Это КамАЗ, на который можно загрузить целое ведро песка или снега!

Обняв КамАЗ, я вернулся в строй.

В детской раздевалке все ребята просили у меня померить шапку ежа.

— Тяжелая. Твой батя сам сделал?

— Сам, — отвечал я.

— Круто!

— Настоящая, — показывал всем я свою шапку, — бронебойная.

Возвращаясь домой, я шел за мамой, таща за собой по снегу КамАЗ. В его кузове лежала шапка ежа и улыбалась мне…

Дома отец сидел возле телевизора и смотрел фильм.

— Ну как, отличный наряд? — спросил он меня.

— Нормальный! КамАЗ подарили. Крутой!

— Молодец, — сказал отец, — а ты сомневался.

Я решил проведать Иваниди, у которого оказалась аллергия на мандарины, и он не смог пойти сегодня на праздник. Для таких, как он, больных и хворых, школа решила провести бал отдельно, и назначила его на завтра.

Дядя Ставрос что-то шил на кухне. Пыхтел и матерился.

— Ты не знаешь, сколько пальцев у слона? — крикнул он мне.

Сколько пальцев у слона, я не знал. Быстро проскочил в спальню и показал Иваниди КамАЗ.

— А у нас завтра будет, — кашляя, сказал Коля, и достал из-под кровати какой-то розовый балахон с длинным рукавом посередине, — вот. Слоном буду. Папа ноги шьет. Ты не знаешь, сколько пальцев у слона?

— Восемь, — закричал я на весь дом.

— Точно восемь? — раздался голос из кухни. — Хотя да… По-моему, восемь.

На следующее утро Иваниди в костюме слона вели на утренник под руки. Самостоятельно передвигаться Слон не мог…