Формула любви

Павлик сидел за столом, изо всех сил прижимая ладони к ушам. Когда он их отнимал, чтобы перевернуть страницу или записать что-то в тетрадь, из соседней комнаты неслось:

— Мы для тебя не существуем! Одни формулы…

— Ты знаешь, это моя работа!

— Новогодние каникулы для чего? Чтобы люди отдыхали с семьей…

— Но в прошлом году ты дежурила!

— Да. А в этом специально взяла четыре дня, чтобы побыть с вами. Ты обещал сходить в театр! Я уже билеты взяла.

— С подругой сходи.

— Только подруги и остаются!

— Мы тоже сходим. Потом.

— Свежо предание! Сколько раз обещал?

— Ну, Нинок, я же не виноват, что в НИИ приглашение пришло только сейчас и сегодня списки утвердили.

— Да, ты всегда крайний.

— Не крайний. Это по моей теме.

— Только я не в теме!

Павлик снова зажал уши. Больше всего он не любил, когда родители ссорились. На душе сразу становилось так неуютно, что он, чтобы отвлечься, брал сборник занимательных задач и начинал их решать. Одним из составителей сборника был папа, и задачки в сборнике были подобраны и правда очень интересные. Когда он думал над ними, то забывал обо всем. Но грохот хлопнувшей двери прорвался даже через прижатые ладошки. Кто на это раз?

Павлик хотел встать, чтобы посмотреть, но тут в комнату вошел папа.

— Прости, сын! Мы мешали тебе?

— Да нет… Это так, не уроки.

— И что, получается? — спросил отец, увидев на столе знакомый сборник.

— Да, две задачи решил… Па, почему вы все время ссоритесь?

Отец сел на диван и, наклонив голову, захватил в ладонь свой и без того длинный подбородок. Его черные волосы торчали на макушке, а глаза, когда он поднимал их, смотрели растерянно. Потом вскочил, развел руками:

— Я и сам не знаю, почему так получается… Понимаешь, я кандидат наук, могу доказывать самые сложные формулы, а жене, твоей маме, ничего доказать не могу! И формулу хороших отношений с ней никак не могу вывести. Да, насколько математика легче жизни!

Он вздохнул и добавил:

— Я, сынок, уеду, но хочу, чтоб вы с мамой отдохнули хорошо. Вот немного денег, я получил за статью, купи себе что-нибудь или… ну, сходи куда-нибудь.

Он положил на стол пачку купюр.

— Ладно, пап, ты не переживай сильно.

Отец усмехнулся, потрепал по голове сына и вышел.

Павлик взял деньги и решил пройтись. Он еще не знал, что хочет купить, и сел на лавочку во дворе, чтобы подумать. На душе было по-прежнему тоскливо — не только из-за родителей. Вчера он хотел пригласить одноклассницу Полину в кино, а она нахмурилась, дернула плечиком и сказала:

— Нет, не хочу, отстань.

Папа прав! Была бы такая формула, пусть даже очень сложная, четырехэтажная, он бы в ней все равно разобрался. Пусть не сейчас — когда-нибудь. И всем стало бы хорошо. Увы, такой формулы нет!

Мимо в длинном пальто и валенках шел какой-то старик. Остановился у лавочки и внимательно посмотрел на Павлика.

— Можно присесть, молодой человек?

— Садитесь…

Места было много, но Павлик на всякий случай еще подвинулся.

— Ты что это грустишь, а? Ведь Новый год скоро, елки кругом, — наклонился к нему старичок.

Павлик усмехнулся:

— Толку-то! Елки — это для маленьких.

— А ты чего бы хотел на Новый год? Есть у тебя желание?

Павлик пожал плечами.

— Есть. Но оно неисполнимое.

— Почему?

— Потому что сложное.

— А, может, я помогу?

Павлик рассмеялся.

— Нет, вы не поможете. Тут великий математик нужен.

Старичок еще больше удивился:

— Это зачем тебе математик?

— Нужно формулу вывести.

— И какая же формула тебе нужна? — старичок внимательно смотрел на Павлика серыми, чуть слезящимися глазами.

— Ну, такая…

Павлик замолчал, подбирая слова, потом пояснил:

— Такая, чтобы люди не ссорились, не отказывали без причин в просьбе, чтобы у людей отношения были всегда хорошие. Короче, чтоб знать, как себя вести, чтобы так было...

— А ты не знаешь?

Павлик пожал плечами.

— Формулу любви тебе, значит, нужно, — задумчиво проговорил старик.

Странный он был какой-то. Павлик уже встал, чтоб уйти, но старик вдруг сказал:

— Ничего изобретать не надо. Формула такая есть.

Павлик удивленно смотрел на него.

— Стой, у меня, кажется, бумажка была...

Старичок полез в карман, извлек оттуда смятый листок, а из нагрудного кармана пальто достал маленький, почти полностью исписанный карандаш и, прижав листочек к скамейке, быстро что-то написал.

— Вот.

Нет, это не могла быть та формула! Слишком просто: никаких дробей, никаких корней и даже математических действий. Павлик поднял голову, чтобы это сказать, но старичок уже куда-то исчез.

Мальчик снова недоуменно посмотрел на листок.

«Внимательность, понимание, забота» — было написано на нем.

«Глупости!» — подумал Павлик и бросил листочек в снег.

Он пошел в супермаркет, но слова не выходили из головы. «Внима-тель-ность, пони-ма-ние, за-бота», — почему-то скрипел снег. Из огоньков реклам складывались те же слова.

Павлик побродил по магазину, но так ничего и не выбрал. А когда вернулся домой, то пораньше лег спать, боясь, что снова услышит продолжение ссоры.

Слова старика вспомнились на следующий день, когда Павлик проснулся. Кажется, они даже снились ему во сне, только сон, как это часто бывает, тут же забылся.

«Может, в них все же что-то есть? — подумал Павлик за завтраком. — Говорят же, что все гениальное просто». И по дороге в школу подобрал у лавочки смятый листок.

На уроке математики было время подумать. По тестам Павлик набрал двадцать баллов из двадцати, так что работу над ошибками делать было не нужно. Римма Анатольевна дала ему решать столбик длинных примеров и попросила объяснить две задачки Мигелю, который сидел с Павликом за одной партой.

Примеры Павлик решать не стал: сегодня их проверять не будут, а с новой четверти все заведут новые тетради. Мигель был не глуп, просто он иностранец, плохо еще говорит по-русски, оттого и задачки не смог решить. Когда понял свои ошибки, то стал дальше решать сам. А Павлик глядел на сидящую впереди Полинку, на ее мудрено заплетенные косички, и думал, как бы проверить формулу.

«Внимательность...»

Павлик посмотрел на парту, под парту, на розовый рюкзачок. На полу рядом с ним стояла небольшая сумка, откуда торчал край белого ботинка. Коньки! Он ведь знал: Полинка ходит на фигурное катание, потому иногда берет в школу коньки, чтобы сразу пойти на тренировку. Может быть, не в кино ее позвать, а на ледовое шоу? Вчера по телику реклама была… Он достал смартфон, полез в инет, потом прошептал в спину девочке:

— Полина, хочешь на ледовое шоу сходить? Во Дворце спорта идет.

Она обернулась, глаза засветились радостью:

— А когда?

— Завтра.

Две морщинки появились между бровями. Выражение лица изменилось.

— Нет, завтра не пойду.

Она отвернулась, а Павлик с досадой подумал: «Вранье все!»

Но после занятий все же пошел вслед за Полинкой, размышляя, что бы такое ей еще предложить и почему не сработала формула. Может, он что-то сделал не так? Вспомнил ее погрустневшее лицо и вдруг сообразил.

— Полинк, подожди! — он подбежал к девочке.

— Что тебе?

— У тебя проблемы? Может, я помогу?

Полина секунду смотрела на него изучающе, потом сказала:

— Есть одна. Хочешь, покажу?

Павлик кивнул, и она повела его сначала в сторону дома, где жила, а потом к гаражам. Достав из рюкзака длинный ключ, подошла к одной из дверей, за которой раздался шорох. Полинка открыла дверь — к их ногам бросился лопоухий щенок, который начал визжать и прыгать вокруг Полины, а потом принялся обнюхивать Павлика.

— Симпатюля какой! — Павлик нагнулся и погладил светлую шерсть.

— Два дня назад его около мусорных контейнеров нашла. Сидел, забившись между ними, и дрожал: позавчера ведь холодно было. Взяла домой, а родители — ни в какую. И бабушка отказалась. «Судя по лапам, он в большую собаку вырастет, а у меня квартира ма-аленькая», — Полинка смешно передразнила голос бабушки.

И добавила:

— Короче, дали мне два дня, чтоб я его пристроила или в собачий приют отнесла. Бросила в инете объявление, но никто не звонит... Придется завтра в приют. А Верка Соколова говорит, что если в приюте собаку долго не забирают, то ее усыпят...

Голос девочки дрогнул.

— Верка откуда знает?

— Читала где-то…

Павлик понимал Полину. Действительно, жаль малыша. И помочь как-то надо. Но как? Ему тоже не разрешают завести собаку, он уже не раз об этом просил… Чтобы не видеть глаз девочки, Павлик присел на корточки и стал трепать щенка за лохматый затылок.

— А я его Барсиком назвала, — вдруг сказала Полина.

И тут Павлика осенило: дядя Ахмет!

В начале декабря они с отцом ходили на выставку бабочек в зоопарк. Отец встретил там старого друга — сторожа, который работал здесь еще с тех времен, когда папа был маленьким и ходил в кружок натуралистов. Дядя Ахмет пригласил их к себе: жил он неподалеку. Оказалось, в доме у него тоже минизоопарк: попугайчики, канарейка, хомячки и даже маленький лисенок, лапу которого покусали другие лисята. Дядя Ахмет его лечил. Лисенок был почти ручной, не кусался и даже дал себя погладить.

—А где Барс? — спросил отец, когда они собрались уходить. — Что-то не слышно его.

Лицо дяди Ахмета помрачнело.

— Умирает друг, — хрипло проговорил он. — Вышла его срок...

Они прошли во двор, и дядя Ахмет негромко позвал: «Ба-арс!» Из конуры высунулась лобастая светлая морда с пятнами на лбу. Пес с трудом оперся на передние лапы, но вылезти полностью из будки не смог — покачался и сел. Он даже не залаял, а только глядел виноватыми болезненными глазами, словно извиняясь за свою беспомощность. Ахмет присел у будки и обнял голову пса. Павлик с отцом постояли немного и пошли домой.

— Пап, а Барс может поправиться? — спросил Павлик.

— Вряд ли, — отец покачал головой. — Собачий век короток, а Барс целых восемнадцать лет прожил. Это для собаки очень много.

Отец еще рассказал несколько историй про Барса, какой пес раньше был смышленый и преданный...

Через две недели Павлик услышал, как отец говорит с кем-то по телефону, потом он зашел к нему в комнату и сказал:

— Это Ахмет звонил. Барс умер...

Отец вздохнул и добавил:

— Жена Ахмета пять лет назад умерла, а теперь он потерял еще и друга…

Они договорились навестить дядю Ахмета на Новый год, но теперь папа уезжает...

Все это вспомнил Павлик и быстро пересказал Полинке.

— Времени немного прошло. Вряд ли он успел завести другую собаку. Наверняка примет Барсика!

Полина обрадовалась, заулыбалась:

— Так давай сегодня же к нему сходим после тренировки!

Она побежала на остановку, а Павлик отправился домой.

Дома было шумно. Из кухни слышались женские голоса и смех. В раскрытую дверь Павлик увидел бывших маминых одноклассниц. Боясь, что мамины подруги начнут его, как обычно, тормошить и обнимать, он быстро проскользнул в зал, а оттуда — в свою комнату. Немного погодя заглянул к отцу: хотел рассказать про Барсика.

Но отец был занят. Сидел в той же позе, что накануне Павлик: приложив ладони к ушам. Когда ему надо было записать что-нибудь или найти что-то среди разбросанных всюду бумаг, он разжимал руки и досадливо морщился.

Павлик покачал головой и, пройдя в коридор, тихо позвал:

— Ма-ам…

Мать оставила подруг и зашла за ним в зал:

— Пришел? Голодный, наверное? Хочешь, сюда принесу?

— Я в школе поел, подожду.

Павлик взял мать за руку:

— Пойдем.

Мать удивленно последовала за ним. Они подошли к папиной комнате, Павлик приоткрыл дверь. Сначала мать молча смотрела, как работает муж, потом поглядела на Павлика. Но встретив прямой и настойчивый взгляд сына, смутилась, что-то пробормотала неслышно и вернулась на кухню.

— Девочки, — сказала она, входя к подружкам, — давайте чуть-чуть потише. Муж к международному симпозиуму готовится, мы ему мешаем.

— Конечно-конечно, — смущенно заговорили женщины. — Что же ты сразу не сказала?

— Крутой у тебя муж! И где таких умных берут? — добавила Лиза, которая до сих пор была не замужем.

— Где брали, уже разобрали, — засмеялась Светлана. — Таких — в первую очередь! Но мы засиделись, кажется. Мне надо в садик за сыном идти...

— И мне пора, — сказала Галя. — Тоже дела. Спасибо за посиделки, Ниночка!

— Приходите еще после праздников, девочки. Муж в командировке будет — я одна.

— Придем, придем обязательно!

Женщины встали из-за стола.

— Я провожу вас и в магазин зайду по пути, — вышла в коридор вместе с подругами Нина.

— У тебя мебель новая? — Света оглядела модно обставленную прихожую. — Импортная?

— Итальянская. В прошлом году обновили...

— О, когда я себе такую куплю?

Оживленно разговаривая, женщины вышли из квартиры, а Павлик опять заглянул к отцу.

— Пап, — позвал он, — обедать будешь?

Отец отстранил ладони, прислушался:

— Что, поле битвы опустело?

— Ага! Зато трофеи остались, — засмеялся Павлик, имея в виду конфеты и торт, которые заметил на столе.

— Нет, позже поем, занят пока, — покачал головой отец и снова склонился над бумагами.

Павлик прошел на кухню, положил на тарелку остатки салата, на другую — кусок торта; остальные продукты затолкал в холодильник, пустые тарелки отправил в мойку.

Через некоторое время он тоже ушел из дома.

Полина и Павлик стояли возле домика сторожа. Павлик старался даже не думать о том, что дядя Ахмет может им отказать. Заранее продумывал, что скажет. И едва сторож открыл ворота, шагнул навстречу:

— Дядя Ахмет, вы потеряли друга. А этот малыш тоже друга ищет!

И сунул в руки растерявшегося сторожа щенка.

Старик стоял некоторое время, глядя то на ребят, то на собаку, потом жестом пригласил войти.

— Не хотел больше собака заводить, — грустно сказал он за столом, разливая чай. — Сердце болит, когда умирает...

— Дядя Ахмет, он маленький совсем, долго-долго жить будет, — утешила его Полина.

— Да, может, это я раньше его помру...

— Да нет, что вы, что вы! Живите долго!

Ахмет погладил девочку по голове.

— Когда такой хороший детки есть, помирать совсем неохота!

И все засмеялись.

Вечером мама ушла на работу, а папа в своей комнате пытался запихать в чемоданную пасть разбросанную по полу и дивану одежду. Павлику не терпелось рассказать ему новости.

— Можно к тебе, па?

— Да-да, проходи.

— А формулу любви, оказывается, уже придумали! — радостно выпалил мальчик, встав перед ним.

— Какую-какую формулу? — густые папины брови удивленно полезли вверх.

— Ну, формулу этих… как ты говорил? Хороших отношений.

— И кто же ее придумал? — засмеялся отец.

— Не знаю. Мне ее один старик подарил. И она действует, проверено!

— Дед Мороз, что ли?

— Ну, может, не Дед Мороз... Но точно волшебник!

И Павлик рассказал все, что с ним случилось за эти два дня.

— Забота и внимание, говоришь? — протянул папа. — Ты, наверное, тоже считаешь, что я мало о тебе забочусь и внимания не уделяю, да?

— Ну что ты, папа!

— Симпозиум ведь очень важен для меня, пойми. Он по той теме, над которой я работаю много лет и другие люди тоже...

— Я понимаю.

— Правда? Не обижаешься?

— Нет.

А чего обижаться? Сколько себя помнил Павлик, всегда так было. Или он с мамой — папа работает. Или мама на дежурстве (она целым отделением в больнице заведует), тогда он с папой. Ну, еще бабушка на подхвате, когда заняты оба. Вторая бабушка — в деревне, та —только на лето. А так, чтоб все вместе собирались... такое очень редко бывает!

— А вот твоя мать обижается. Даже чемодан собирать отказалась. Я его сам никогда не складывал, боюсь что-то забыть. А самое главное, не знаю, как загладить вину! Слушай, может, ты мне поможешь? Я не очень разбираюсь в женских штучках… Хочу ей сережки подарить, но вдруг они опять не понравятся? Может, ты со мной в магазин сходишь?

— Ну зачем ей еще одни сережки, па? — сказал Павлик, вспомнив мамину шкатулку. — У нее украшений целая коробка! Ей их даже надеть некуда! Она ведь не этого хочет, па, она хочет сходить куда-нибудь с тобой, съездить...

— Приеду — сходим.

— Тогда уже она на работу выйдет.

— Что же делать-то?

— Не знаю. Действуй по формуле...

Отец еще раз заглянул в листок, хмыкнул.

— А перемена слагаемых не работает?

— Ни в коем случае! Я думал над этим и хочу даже усовершенствовать формулу, — быстро заговорил мальчик. — Смотри… Здесь не запятые надо ставить: однородные члены ведь можно местами поменять, а тут ничего нельзя!

Внимательность — она для того, чтобы понять, что человеку нужно. А понимание — чтобы знать, как правильно заботиться о нем. То есть все одно в другое перетекает! Потому, думаю, тут вместо запятых стрелки надо ставить!

Павлик взял ручку, быстро зачеркнул запятые и поставил вместо них стрелки.

— Вот так:

Внимательность —> понимание —> забота.

— Да ты у меня мудрец! — сказал папа.

— Это не я, — отмахнулся Павлик, — тот старичок.

Отец засмеялся и сгреб сына в охапку.

31 декабря Павлик счастливый возвращался с ледового шоу. Они с Полиной отлично провели время. Сидели на хороших местах, фотографировались в антракте и ели мороженое. После спектакля гуляли по площади, а потом Павлик проводил Полинку домой. На каникулах они договорились встретиться и навестить Барсика.

Из открытой двери квартиры пахнуло теплом и смесью волшебных запахов: тут был и жареный гусь, и ваниль с корицей, и мандарины. А из зала вместе с теплым воздухом доносился чуть заметный горьковатый запах хвои.

Из приглушенного телевизора на кухне звучали уже чьи-то поздравления. Нарядная мама заканчивала накрывать в зале на стол, а папа сидел на диване, пробуя подобрать на гитаре «В лесу родилась елочка». В углу у окна стоял собранный и закрытый чемодан. Но самое главное — родители улыбались.

«Помирились!» — обрадовался Павлик.

Когда с новогодним ужином было покончено, мама вдруг торжественно объявила:

— У нас для тебя отличная новость, сынок! Завтра вечером мы улетаем в Париж: папа взял для всех нас билеты. К счастью, виза еще не просрочена после отдыха в Греции. Пока он будет на совещаниях, мы с тобой осмотрим город, а после симпозиума еще целый день проведем вместе и вечером сходим в Гранд-опера. Это какое-то чудо, но я нашла билеты на сайте!

— Ура-а! — вскочил Павлик.

— Ура! — подхватили мама и папа, и шампанское вновь заискрилось в их бокалах тысячью золотых несущихся вверх пузырьков.